Еретики Дюны - Фрэнк Херберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Похоже, они не копировали структуру Бене Джессерит. Но какая другая сила могла бы сделать такое? Религия. Великая Вера!
«Если только тлейлаксанцы не используют свою систему гхол как вид бессмертия».
Тараза, может быть, права. Заново воплощаемые тлейлаксанские Господины отличаются от Преподобных Матерей — у них нет Иных Памятей, а только их личные воспоминания. Но до чего же протяженные во времени!
«Восхитительно!»
Одраде поглядела вперед, в спину Ваффа. Влачащиеся. Это как будто пришло к нему совершенно естественно. Вскоре она получила еще одно подтверждение проникновения в великую веру Ваффа. Тлейлакс хранил древний язык не только живым, но и не измененным — Вафф назвал Шиэну «Ал-йама», что означало «благословенная».
Хорошо, что Вафф не понимает, что Орден разгадал те могущественные силы — только религия! — которые все эти годы вели Тлейлакс к цели. «Нам до корней ясна подноготная вашей одержимости, Вафф! Вы делаете нечто похоже на то, что делал Орден. А уж мы-то знаем, как управлять религиозными порывами в собственных целях!»
Сообщение Таразы пылало в сознании Одраде: «План Тлейлакса ясен — владычество. Человеческое мироздание должно быть превращено в тлейлаксанское мироздание. Они не могли надеяться достичь такой цели без помощи Рассеяния. Сделай вывод».
Доводы Верховной Матери были почти непогрешимы. Даже оппозиция, глубоко зашедшая в своей ереси, угрожавшей единству Ордена, не могла возражать. Но мысль об огромном количестве людей, находящихся в Рассеянии, их критической, взрывоопасной массе — степень, возведенная в степень — порождала в Одраде чувство одинокого отчаяния.
«Нас слишком мало по сравнению с ними».
Шиэна наклонилась и подобрала камушек. Она поглядела на него секунду, затем бросила его в ограду. Камушек скользнул сквозь ячейки ограды, не коснувшись их.
Наконец Одраде удалось справиться со своей нервозностью. Звуки ее собственных шагов по песку, вздуваемому ветром, блуждавшему вокруг этой малоиспользуемой дороги, внезапно показались громовыми. Тонкая нить мощеной дороги, ведущей в пустыню от кольцевого кваната и рва Дар-эс-Балата начиналась не дальше двух сотен шагов перед ними в конце узкой дорожки.
Шиэна проговорила:
— Я иду в пески, потому что ты приказала, Мать. Но я так и не знаю, почему.
«Потому что там место сурового испытания, которому мы подвергнем Ваффа, и через него придадим новую форму Тлейлаксу!»
— Это демонстрация, — сказала Одраде.
Это было правдой. Не полной правдой, но годилось для объяснения.
Шиэна шла опустив голову, устремив вниз напряженный взгляд и внимательно разглядывая, куда сделать следующий шаг.
«Не так ли она всегда приближалась к своему Шайтану? — подивилась Одраде. — Задумчивой и отстраненной?»
Одраде услышала слабое чмокание высоко вверху у них за спинами. Приближались орнитоптеры наблюдения. Они будут сохранять дистанцию, но многие глаза будут наблюдать за этой демонстрацией.
— Я станцую, — сказала Шиэна. — Обычно это вызывает большого.
Одраде почувствовала, как у нее участился пульс. Будет ли этот «большой» продолжать повиноваться Шиэне, несмотря на присутствие двух ее спутников?
ЭТО САМОУБИЙСТВЕННОЕ БЕЗУМИЕ!
Но так должно быть сделано: приказ Таразы.
Одраде оглядела обнесенное изгородью спайсовое хранилище рядом с ними. Место представлялось странно знакомым — больше, чем просто ложное воспоминание. Внутренняя уверенность, следствие знаний из Иных Памятей, сообщила ей, что это место по сути оставалось неизменым с древних времен. Устройство спайсовых силосных башен во дворе было таким же древним, как и Ракис: овальные котлы на высоких ножках — огромные насекомые из металла и плаза, ждущие на вскинутых высоких ногах, чтобы броситься на свою жертву. Она подозревала бессознательное послание от древних конструкторов: «Меланж — это и благо, и проклятие».
Под хранилищами простиралась песчаная пустошь, где не допускалось никаких растений возле глинобитных зданий — похожего на амебу ответвления Дар-эс-Балата, достигавшего почти границ кваната. Долго спрятанный не-глоуб Тирана породил разраставшуюся религиозную общину, которая прятала свою деятельность за стенами без окон и под землей.
«Тайная работа неосознанных желаний!»
Опять Шиэна проговорила:
— Туек стал другим.
Одраде увидела, как Вафф резко поднял голову. Он слышал. Он наверняка подумает: «Можно ли что-нибудь скрыть от посланницы Пророка?»
«Слишком много людей уже догадывается, что Туека замещает Лицевой Танцор, — подумала Одраде. — Кабала жрецов, разумеется, верит, что расставила тлейлаксанцам достаточно силков, чтобы в них попался не только Бене Тлейлакс, но заодно и Орден».
Одраде улавливала едкие запахи химикалий, которыми пользовались, выводя дикую растительность дворе спайсохранилища. Эти запахи вернули ее внимание к необходимости. Она не осмелилась углубиться сейчас в мысленные странствия! Слишком легко может Орден попасться здесь в собственную ловушку.
Шиэна споткнулась и чуть вскрикнула — больше от раздражения, чем от боли. Вафф, резко повернув голову, посмотрел на Шиэну, потом опять перенес свое внимание на дорогу: он увидел, что девочка просто споткнулась о выщербинку в дороге. Наносный песок скрывал трещины. Невесомая структура мощеной дороги впереди казалась, однако, твердой. Недостаточно вещественной, чтобы выдержать одного из потомков Пророка, но вполне достаточной для поклоняющегося, чтобы вести его в пустыне.
Вафф думал о себе, в основном, как о просителе.
«Я иду, как нищий, в страну Твоей посланницы. Господь».
У него были свои подозрения насчет Одраде. Преподобная Мать завела его сюда, чтобы высосать из него все знания, а затем убить.
«С Божьей помощью, я, может быть, ее еще и удивлю», — он знал, что его тело защищено от Икшианской Пробы, хотя она, очевидно, не собиралась применять к его личности такой громоздкий метод. Но была сила его собственной воли и уверенность в Божьей милости, успокаивавшие Ваффа.
«А что, если рука, которую они нам подали, подана искренне?»
Это тоже будет деянием Божиим.
Союз с Бене Джессерит, твердый контроль над Ракисом. Да это ж про мечта! Владычество Шариата, наконец, и Бене Джессерит — миссионерками веры.
Когда Шиэна опять споткнулась и опять чуть жалобно привскрикнула, Одраде сказала:
— Не щади себя, — Одраде заметила, как напряглись плечи Ваффа — ему не понравилось такое властное обращение с его «благословенной». Твердую основу в этом человечке Одраде определила, как силу фанатизма. Даже если червь придет, чтобы убить его, Вафф не сбежит. Вера в волю Божью поведет его напрямую к собственной смерти — если только из-под него не выбита его крепкая религиозная опора.
Одраде подавила улыбку. Она прекрасно понимала течение его мыслей: «Бог вскоре раскроет свой замысел».
Вафф думал о своих растущих клетках, медленно обновлявшихся в Бандалонге. Неважно, что здесь произойдет, его клетки будут храниться для Бене Тлейлакса… и для Бога — и очередной Вафф всегда будет служить Великой Вере.
— Знаете, я чую запах Шайтана, — сказала Шиэна.
— Сейчас чуешь? — Одраде поглядела на мощеную дорогу перед ними. Вафф уже сделал несколько шагов по этой изгибающейся поверхности.
— Нет. Чую, когда он идет, — сказала Шиэна.
— Разумеется, ты можешь его учуять, дитя. Всякий мог бы.
— Я могу учуять его издалека.
Одраде глубоко вздохнула носом, разбирая запахи, витавшие на фоне главного запаха жженого кремния: легкий запашок меланжа… озон, что-то явно кислотное. Она указала Шиэне идти перед ней. Вафф сохранял свои твердые двадцать шагов впереди. Мощеная дорога уходила в пустыню приблизительно в шестидесяти метрах от него.
«Я испытаю песок при первой возможности, — подумала Одраде. — Это мне многое расскажет».
Когда она вышла на дорогу через водяной ров, она поглядела на юго-запад, на низкий барьер вдоль горизонта. Ее резко подчинила себе властная Иная Память. Не было ничего четкого в увиденном, но она узнала это — смешанные образы из глубочайших внутренних источников.
«Проклятие! — подумала она. — Не сейчас!».
Избежать этого было невозможно. Вторжения Иных Памятей были непрошенным, но неизбежным требованием ее сознания.
«ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!»
Она прищурилась на горизонт, позволив Иной Памяти утвердиться в ней: давно-давно… высокий барьер далеко вон там… люди, идущие по его вершине… Невесомый длинный мост, невещественный и прекрасный, под которым текла река. Река Айдахо! Теперь возникший образ обрел и движение: чтото падающее с моста. Это было слишком большое расстояние памяти, чтобы разобраться, но она уже поняла, что это за образ. Она опознала эту сцену с чувством ужаса и вдохновенного восторга.
