Анти-Авелин - Наталия Земская

– Прекрати! Вдруг она начнет исповедоваться в своих грехах? Иди к ней. По-другому нельзя.

Повинуясь приказу епископа, Жан Поль спустился по ступеням к повозке.

Исхудавшая Авелин сидела, из последних сил удерживая равновесие. Она медленно подняла голову, чтобы посмотреть на подошедшего.

– Я отомщу за твою загубленную жизнь. Он пожалеют о случившемся, – неожиданно для себя произнес Жан Поль.

Она улыбнулась и что-то сказала, но слов было не разобрать. Какая-то женщина громко закричала в толпе.

– Будешь ли ты исповедоваться перед лицом Святой Инквизиции, Авелин Дангон? – уже нарочито громко произнес он.

– Ты и так про меня все знаешь, – еле слышно произнесла она, и добавила: – Они хотели, чтобы я назвала тебя своим пособником.

Бессмысленные речи о торжестве божественной кары, общие слова о первородном грехе человека и что-то вскользь о ереси исторгали из себя собравшиеся словоблуды. Фальшивое представление было разыграно без проволочек. Надвигающаяся с севера тяжелая туча ускорила все формальности. Всем хотелось быстрее закончить этот суд и воспользоваться случаем для личных кулуарных бесед.

Монахи подхватили Авелин, как пушинку, и ловко прикрутили к позорному столбу, заботливо обложенному вязанками хвороста. Палач поднес к ее ногам чадящий от смолы факел.

Она застонала только тогда, когда пламя лизнуло ее ноги и перекинулось на рубище. Видимо, для крика уже не было сил.

Глухая тоска с примесью страха стремительно вытеснялась поднимающимся из живота комом, который грозился превратиться в крик. Вчерашний приступ снова надвигался на Жан Поля, и он начал раскачиваться не в силах его подавить.

– Вон! Вон отсюда! – с участливым возбуждением зашипел в ухо пристально наблюдавший за всем епископ.

Спускаясь по ступеням постамента, Жан Поль нашел в себе силы последний раз взглянуть на Авелин, но языки пламени уже закрыли собой верхушку столба.

На задворках постамента его тошнило пустотой, выворачивая наизнанку все внутренности. В какой-то момент ему показалось, что он может умереть от этих нервных потуг, когда крупные капли дождя с сильными порывами ветра пришли на помощь его телу. Обрушившаяся стена воды принесла облегчение.

Топот ног по деревянному настилу указывал на окончание священного суда.

Он прильнул к щели между досками и наблюдал, как тюремные стражники снимают обугленное тело Авелин и грузят его в повозку.

Предательство – смертный грех. Всегда возникает там, где есть место для трусости. Зачастую мы утешаем и пестуем страхи предателя, входя в его положение, а потом сами же получаем пощечины от его подлых и малодушных поступков.

Эра добра

Утром подморозило. На фоне пастельного неба, чуть тронутого восходом, поднимались тонкие столбики дыма из печных труб старого дачного поселка. Захотелось быстрее выйти из машины и вдохнуть этот сладкий древесный запах.

В доме Егерева на кухне горел свет, зажженный, по всей видимости, еще до рассвета. Петрович ежился от удовольствия, подмечая все эти детали размеренного деревенского уклада.

На летней веранде послышался суетливый топот ног, затем толчок в дверь, и следом – заливистый лай Бонифация.

– Ну, что ты так расшумелся, соседей разбудишь, – отчитывала пса супруга Егерева.

– Тамара Романовна! Это я, Ландрин. Откройте, пожалуйста.

Петрович задержался на веранде, тиская собаку и приговаривая:

– Ну что, соскучился? Заберу тебя сегодня, обещаю.

В доме было тепло и пахло выпечкой.

Участники «заговора» – люди служивые, подъезжали без опозданий.

– Начнем? – собрание открыл, на правах хозяина дома, Игорь Семенович. – Итак, коллеги, во-первых, у нас с вами на сегодняшний день имеется некое орудие – лабрис, которым, предположительно, был убит Габриэль Каре и ранен Иннокентий Петрович. Во-вторых, подозреваемая, – оказавшаяся темной лошадкой, – в отношении которой сегодня судом будет избрана мера пресечения. В-третьих, пятна крови, обнаруженные на одежде подозреваемой и не принадлежащие ни одному из обитателей злосчастного особняка. И, наконец, труп девушки-горничной Назиры, которая, согласно предварительного осмотра, была отравлена токсическим веществом, – а каким именно, будет известно после результатов исследования. Вот неполный перечень вопросов, на которые у нас нет ни одного вразумительного ответа.

– И еще, – вздохнул Саламатин, – вчера поздно вечером из особняка, в направлении железнодорожной станции, вышла Айбике, и обратно не вернулась.

– Девочка могла испугаться мести и где-нибудь укрыться. Как мы о ней не подумали, оставив ее в этом террариуме?

– Укрыться? Без паспорта? – Петрович перевел взгляд на Сомова.

– Документы сегодня будут выправлены по всей форме, – отрапортовал тот.

– Толку-то?

– Я по своим каналам поищу ее. Ну, там, покупала ли она билеты на транспорт, задерживалась ли сотрудниками милиции… – почему-то виновато предложил свою помощь Сомов.

– Поищи, – согласился Петрович. – Надо разбить вопросы на группы и каждому определить по направлению.

– Направления уже определены.

Егерев неспешно повесил на нос очки и, как положено опытному следователю, взял в руки исписанным мелки почерком лист бумаги с планом следственных мероприятий.

– Приступим: лабрис – находится в данный момент на дактилоскопической экспертизе. Оценкой результатов займусь сам. Но также считаю необходимым провести искусствоведческую экспертизу на предмет не столько исторической и художественной ценности, а скорее классификационной или, так называемой, идейной направленности этого предмета. Что-то мне подсказывает, именно в этом уклоне данное орудие приоткроет нам мотивы убийства. Также оставляю за собой общение с криминалистами по поводу результатов токсикологической экспертизы и выяснения способа убийства горничной. Короче, все экспертизы мои, кроме искусствоведческой.

– Беру на себя, – откликнулся Петрович. – Заодно навещу профессора Бжозовского, – я, помимо лабриса, хотел ему еще несколько вопросов задать.

– Хорошо. Вот, только как мы этот предмет у криминалистов заберем, при данном положении вещей? Официально это сделать невозможно.

– Я договорюсь с одним человеком, – вызвался Сомов. – Ему никто не откажет. Фамилию и должность назвать не могу.

– А нам и не надо. «Топорик» когда принесешь? – Петровича явно забавлял этот чудаковатый помощник прокурора с большими возможностями. – Сегодня сможешь?

– Смогу.

– Славненько, – продолжил Егерев. – Еще надо бы порыться в прошлом Елизаветы Федоровны: что за таинственная сестра объявилась у нее в России? А может, ее тоже из Франции привезли? Папашка, к примеру, загулял, а на смертном одре покаялся: дескать, так и так, имею в предместье Парижа незаконнорожденную дочь…