Кэти Малхолланд. Том 1 - Кэтрин Куксон

Тем не менее, локаут объявили. Палмер не сдержал своего обещания и закрыл завод на две недели, последовав примеру других предприятий. Это было объяснено затишьем в торговле, но рабочие не верили такому объяснению — депрессия в экономике страны ни в коей мере не затронула судоверфь, и заказы от адмиралтейства продолжали поступать. Разумеется, Палмер предпринял этот шаг, чтобы утихомирить профсоюзы. Но он просчитался. Когда, по прошествии двух недель, завод был открыт, рабочие забастовали. Профсоюзные лидеры заявили, что никто не выйдет на работу, пока не будет удовлетворено требование насчет девятичасового рабочего дня, и рабочие, которые ранее не имели ни малейшего желания бастовать, поддержали их. После того как их лишили двух недельного жалованья, они исполнились решимости отстаивать свои права.

Среди бастующих нашлись бунтари и пропойцы, которые были рады предлогу побездельничать и побузить. Но большинство палмеровских рабочих были серьезными, ответственными людьми, которые любили свое дело, однако не терпели, когда с ними обходились несправедливо.

Забастовка затянулась на несколько недель, и семьи рабочих оказались в бедственном положении. Только два профсоюза были в состоянии выплачивать забастовщикам пособия. Остальным рабочим стало не на что кормить свои семьи, и они залезали в долги, покупая продукты в кредит, или же зависели от милости соседей, работающих на других предприятиях, которые не затронула забастовка.

В течение первой недели забастовки Джо и Кэти не ощущали особых материальных затруднений. Последней зарплаты Джо им хватило на продукты до середины второй недели, однако они не смогли внести квартплату. А теперь по истечении десяти дней с начала забастовки они остались без денег. Точнее, у них был один соверен, который остался от двухсот двадцати семи фунтов Бантинга, но этот соверен они отложили на случай крайней необходимости и решили не притрагиваться к нему. Сейчас оба понимали, что крайняя необходимость наступила, хоть и не хотели этого признавать.

Они сидели друг против друга за дубовым обеденным столом, который в свое время стоял в коттедже в Хилтоне. Кэти нервно постукивала пальцами по черной отполированной поверхности стола, раздумывая, что им делать.

— Мне придется разменять соверен, — сказала она, поднимая глаза на брата.

Джо отбросил со лба прядь светло-русых волос и, отвернувшись к окну, посмотрел на серые крыши соседних домов и на дым, валящий из труб. Трубы были сложены из красного кирпича, но уже давно почернели от дыма. Ветер стих, и небо затянулось тучами — собирался дождь. Джо был рад, что успел вернуться домой до дождя: если б он вымок, проголодался бы еще больше; когда попадаешь под дождь, это возбуждает аппетит. Он только что съел свой обед, но был так же голоден, как и до еды. Кэти — превосходная кухарка, готовила очень вкусно, только еды было слишком мало. Продукты уже на исходе, а у них не осталось ни пенни, кроме этого соверена, который они так бережно хранили. С тех пор как деньги Бантинга закончились, им не раз случалось переживать трудные времена, но они не притронулись к соверену. Им казалось, пока у них есть соверен, дела обстоят не так уж плохо, пусть они не всегда наедаются досыта, но стоит им только его потратить, как они тут же превратятся в нищих. Сейчас же положение стало безвыходным. Даже если экономить на продуктах, то есть голодать, им никуда не деться от сборщика квартплаты, который в конце недели востребует с них деньги за аренду. И придется заплатить, чтобы не оказаться на улице, — в этих краях, если ты задолжал двухнедельную квартплату, тебя без лишних предупреждений выбрасывают из дома вместе с твоей мебелью. А найти новую квартиру очень нелегко. Из-за Лиззи они не могли переехать в другой квартал, а в их квартале дома оказались забитыми до отказа. Место было просто отвратительным, однако желающих поселиться здесь — сколько угодно. Квартиры снимались по большей части женщинами легкого поведения, которые принимали у себя дома иностранных моряков и часто меняли место жительства, чтобы полиция не набрела на их след. Джо не любил своих соседей. Он осуждал людей, ведущих подобный образ жизни. Хоть Джо и не ходил в церковь, у него были твердые религиозные принципы, внушенные ему с детства отцом. У Малхолланда имелись серьезные подозрения относительно двух женщин, живущих на первом этаже в их доме. Но эти женщины, по крайней мере, не жаловались на крики Лиззи, в отличие от другой их соседки, занимающей квартиру прямо под ними, и никогда не пытались приставать к нему, а потому он предпочитал не задаваться вопросом, чем они зарабатывают себе на жизнь.

— Забастовка должна закончиться на следующей неделе, — сказал Джо в ответ на озабоченный взгляд сестры.

— А что мы будем делать, если она не закончится?

— Давай постараемся быть более оптимистичными, Кэти. Нам сейчас ничего не остается, как надеяться на лучшее.

— Послушай, я знаю один дом, где ищут приходящую прислугу. Я могла бы наняться туда с завтрашнего дня, если ты согласен присматривать за Лиззи.

Джо резко поднялся на ноги и подошел к камину. Взяв кочергу, он поворошил тлеющие поленья. Огонь никак не разгорался — поленья были влажными, их собрали на берегу реки, а на уголь уже давно не было денег.

— Ты прекрасно знаешь, Кэти, что я не могу сидеть с ней, — сказал он, поворачиваясь к сестре. — Мы уже много раз об этом говорили. Я сам начну кричать, как она, если пробуду с ней целый день один. Я не знаю, как ты это терпишь, честное слово, не знаю. — Он отложил кочергу и приблизился к ней. — Мы с мистером Хеверингтоном недавно разговаривали о тебе — это было как раз на следующий день после того, как он вместе с миссис Хеверингтон и Мэри навестил нас. Он сказал, это несправедливо, что такая девушка, как ты, целыми днями сидит в четырех стенах. Он считает… он считает, что мы должны отдать сестру в приют.

Кэти оперлась локтем о стол и положила подбородок на ладонь.

— Об этом не может быть и речи, Джо, — устало проговорила она. — Я никогда не отдам Лиззи в приют, и ты прекрасно это знаешь.

Джо нетерпеливо повел головой.

— Но я уже много раз тебе объяснял, Кэти, ей безразлично, живет она в приюте или дома. Она все равно ничего не понимает.

Кэти откинулась на спинку стула и посмотрела на брата. Когда она заговорила, ее голос звучал резко.

— Уясни это раз и навсегда, Джо, Лиззи не просто кусок мяса. Она живой человек, И у нее есть свои чувства. Может, тебе она кажется просто какой-то неодушевленной горой жира, но я знаю, что это не так. Я вижу по ее глазам, когда она радуется и когда она грустит. Если я оставляю ее на несколько часов одну, когда я возвращаюсь, то замечаю, что ее лицо переменилось. И она радуется, когда я приближаюсь к ней. Она прекрасно понимает, Джо, кто ее любит.