Рыцарь Железного Кулака - Артем Тихомиров

Леод ударил пленника, коротко, словно всего лишь ткнул правой рукой в солнечное сплетение. От удара тело эльфа отбросило назад, но упасть навзничь он, конечно, не мог. Веревки до предела натянули руки, ноги подогнулись, еще сильнее вытягивая их. Голова узника свесилась.

– Ты мнишь себя воином и революционером, – произнес Леод, сплевывая на пол и протирая костяшки кулака платком. – Но я думаю иначе – ты жалок. Жалок, словно безродный пес, подыхающий под забором. Ты никому не нужен. Твоя грошовая гордость не поможет тебе остаться в памяти потомков… ну, разве что предателем. Я позабочусь об этом и распущу нужные слухи. В городах и весях будут говорить о тебе с отвращением. Вот так и закончится твоя борьба… не начавшись… Это станет уроком для таких, как ты, Вридаль Наэварра. – Он бросил платок к ногам эльфа. – Я выполню приказ короля. Ты будешь подвергнут быстрой и милосердной смерти на главной площади Блендибога, а до этого тебя будут возить по городу и его окрестностям три дня – чтобы все смогли полюбоваться на несостоявшегося героя. Все будет проходить по древнему обычаю. Герольд трижды спросит народ, есть ли желающие освободить приговоренного – заплатив кругленькую сумму, конечно. И если таковых не найдется, то… не обессудь. Ты сторонник традиций своего народа, но и мы тоже! С этого момента все, что ты скажешь, уже не имеет значения.

Помощник палача крякнул, почесывая редкие потные волосенки на затылке.

– А какую казнь применим, мессир? – спросил он.

– Четвертование, – сказал советник по делам Безопасности. – Как для всякого политического преступника, покушающегося на устои королевской власти и благополучие народа.

Палач кивнул с профессиональной серьезностью. Он смотрел на эльфа и уже прикидывал сценарий будущей казни.

Узник висел на руках, низко опустив голову.

Леод зашагал по изгибающейся каменной лесенке к узкому дверному проему-арке. Его уродливая тень ползла по стене грубой кладки.

– Да. – Советник остановился. – Дайте ему еще двадцать батогов, а потом… посыпьте солью.

Леод Шардэ, виконт Терлийский, ушел. Палач и его помощник переглянулись.

– Чего стоишь?! – рявкнул толстяк. – Берись за дело! Мне надо сегодня вернуться домой пораньше. Теща обещала заглянуть, чтоб ей, карге проклятой, загнуться, покоя никакого нет…

Палач утерся грязной рукой, мечтая о бане.

2

– Ах, Лорансаль! Как бы я хотел остаться здесь навсегда! Найти покой и любовь в этом благословенном краю садов, дворцов и прекрасных домиков с красной черепицей на крышах. Видел, какие особняки были в Масте, когда мы проезжали? Каждый… каждый, ну, словно бог-ювелир какой-нибудь над ними поработал… А какие девы с эльфьими глазами взирали на меня на главной площади, помнишь? – вздыхал Зирвент, не переставая глазеть по сторонам. Его спутник помнил. Насчет глаз вагант был, пожалуй, прав, но насчет дев… – Я бы гулял среди этих рощиц, – продолжил изливать душу молодой человек, – отдыхал на берегу прозрачных, словно глаза любимой, озер, сочинял сонеты в тени апельсиновых деревьев… Эх, не хватает мне поэтического таланта, Браги, чтобы выразить свои чувства! О, Лорансаль, край Поэзии и Красоты!..

– И еще ослиного навоза, – добавил огр с высоты седла. Чудище, одетое в малиновый кафтан, восседало на громадном флегматичном першероне.

– Какого еще навоза? – спросил Зирвент.

– Например, вон того…

Впереди них ехал, никуда не торопясь, толстый местный житель в дырявой войлочной шляпе. Когда ветер дул путникам в лицо, они могли чувствовать запах чесночной колбасы и его немытых отродясь подмышек. Ослик, на котором сидел хозяин шляпы, выбрасывал в пыль свежие коричневые яблочки испражнений прямо на ходу.

Зирвент посмотрел на облегчающегося осла и сморщил тонкий нос. Потом задрал этот нос и повернул голову так, чтобы видеть другую сторону дороги. Всадница в алом плаще привлекла его внимание. Вагант заерзал в седле, но подать какой-либо сигнал не решился. На юге дама, которая путешествует без сопровождения, не обязательно простолюдинка. К тому же такие дамы весьма воинственны и носят с собой оружие. Но, пожалуй, не только мысль о стремительно вылетающем из ножен клинке остановила Зирвента, а небезызвестный факт, что лорансальские красотки обладают весьма острым язычком.

Браги из Шидама, прозванный Страшилой, улыбнулся. Через мгновенье осел выдал продолжительную музыкальную руладу. Не мордой – своей южной частью.

– О боги, – прохрипел Зирвент, хватаясь за горло и нос. – Это просто ужасно! Надо запретить вот таким ездить вместе с приличными людьми… Правда, Браги?

– Ты хотел сказать, с приличными людьми и приличными ограми? – осведомился Рыцарь Железного Кулака.

– Ну да, конечно! – Вагант притормозил, чтобы увеличить расстояние между собой и толстяком, воняющим чесночной колбасой. Наморщив лоб, Зирвент поскреб щеку, поросшую легкой рыжеватой щетиной. Свою бритву он потерял два дня назад, и вскоре физиономия его грозила обзавестись бородой. Браги ничем не мог помочь своему вдохновенному приятелю, потому что огры не имели привычки бриться. Природа не дала им такой привилегии.

– Слушай, – спросил студиозус через минуту. – Почему ты всегда стремишься все испортить?

– Что именно? – зевнул Браги во всю свою огрскую пасть. Почувствовав на языке нечаянно залетевшую в рот муху, он выплюнул ее.

– Все! – сказал Зирвент. – У меня было такое прекрасное настроение…

– И что же с ним случилось?

Их обогнала карета, сопровождаемая тремя конными слугами. Герб, нарисованный на экипаже, был Браги незнаком. В Лорансале огр вообще бывал довольно редко.

– Я мечтал, я наслаждался здешним воздухом, я рисовал в своем воображении прекрасные картины, огр… В моей голове даже начал рождаться тот самый сонет, который я мог бы написать в тени апельсинового дерева… а потом продать за несколько монет, понимаешь? Я пытался настроиться на неповторимую музыку этой прекрасной земли, цветущей земли, Браги! Посмотри вокруг! Неужели тебе не интересно? Неужели твоя душа настолько оскудела, что… а, не важно! Может быть, ты и был когда-то человеком, храбрый рыцарь, но теперь от того человека ничего не осталось… Ты просто чудовище!

– Можно подумать, это я навалил полведра навоза, – сказал Страшила, поглядывая на ваганта.

Странствующий студент вздохнул и произнес с пафосом:

– Поэтическая душа не замечает таких мелочей! Тот, кто хорошо понимает куртуазию, не оскорбит свой взор всяческими тупыми зверюгами и их вонючими хозяевами!

– Так, значит, куртуазия пострадала?

– Браги, мы находимся в краю, славном на весь белый свет своими науками, искусствами и поэзией! Лорансаль задает моду в этом литературном жанре, ни одно королевство не дало за последние десять лет столько гениальных трубадуров, сколько Албария и Бонимюр… Один Дюнкероль чего стоит! Тебе известны произведения Дюнкероля?