Фальтерия. Ветер севера (СИ) - "Maria Fair"

Девушка чувствовала, как в её груди теплеет от его слов. Как она вообще могла подумать, что он бросит ее? Теперь эти мысли казались ей полной чушью.

— Спасибо тебе, — она осеклась, пытаясь скрыть предательски дрогнувший голос.

Он пересел поближе и обнял лучницу. Элемин прижалась к нему, склонив голову и вдыхая знакомый запах.

— Я соскучился.

— Правда?

— Глупышка, — он улыбнулся, — разве я мог промерять тебя на этих придурков из разведки?

Ламберт поцеловал её, и девушка почувствовала его руку у себя на талии.

— А вот и ужин! — дверь трюма распахнулась от пинка Арена, руки которого были заняты тарелками с едой.

Моментально оценив обстановку, чародей хихикнул:

— Кажется, мы не вовремя…

Элемин отпрянула от Ламберта и отвернулась, пытаясь скрыть смущение. Арен замер, насмешливо глядя на них, а за его спиной возник Фарлан, нёсший кувшин и деревянные стаканы. Бывший агент с шутливым недовольством взглянул на пришедших:

— Могли бы чуть попозже зайти.

— Если вы не голодны, то мы можем съесть и вашу половину тоже. Хотя я не уверен, что Элемин будет с этим согласна, — Арен невозмутимо поставил тарелки на ящик.

— Ладно уж… — Ламберт встал и потянулся, — что на ужин?

— Не знаю, к каким излишествам ты привык на службе у короля, но у нас всё очень просто: хлеб, солонина, немного сыра. И эль, — Арен уже отрезал себе толстый ломоть.

— О, чудесно, как раз то, что нужно, — Ламберт невозмутимо налил себе из кувшина, принесённого Фарланом, а затем обернулся к Элемин, — ты будешь?

— Я лучше попью воду из фляги, — ответила она.

— Как хочешь.

Элемин заставила себя подняться и присоединиться к остальным за трапезой.

Она не знала, почему то, что друзья застали их с Ламбертом, так сильно её смутило. Ведь и Арен, и Фарлан прекрасно знали, в каких отношениях она была с бывшим агентом. Однако теперь Элемин было стыдно смотреть на своих спутников, и потому весь ужин она провела молча.

После еды Ламберт принялся рассказывать истории из своей жизни. Элемин уже много раз слышала их — а порой даже была непосредственным участником этих событий — поэтому ей вновь стало скучно. Она предпочла вернуться на своё место, зажечь лампу и достать книгу сказок, чудом спасённую из Фальтера. Погладила рукой шершавую обложку и с грустью отметила, что краска с золотых букв на корешке сильно осыпалась. Элемин открыла книгу на случайной странице, и перед ней распахнулся красивый цветастый разворот с "Тремя великими драконами", ещё одной историей, которую она любила в детстве. На картинке были изображены эти могущественные ящеры: зелёный, золотой и красный. Чешуйки на шкуре каждого из них словно переливались и искрились. В легенде рассказывалось о том, как маленькая девочка-сирота подружилась с драконами, и те научили её магическому искусству. Из никому не нужного ребёнка она превратилась в могущественную волшебницу, к советам которой прислушивался даже король. Элемин принялась рассматривать картинки. Бумага шелестела под её пальцами, и лучница сама не заметила, как дошла до конца сказки. Она уже хотела перелистнуть дальше, но вдруг обратила внимание на лёгкий кисловатый запах, исходящий от страницы. В недоумении Элемин поднесла книгу к носу, уверенная в том, что ей померещилось.

— Элемин? Все хорошо? — Ламберт заметил странные действия девушки, — Я знал, что ты любишь запах печатной краски, но не думал, что настолько…

— Нет. Запах свеженапечатанной книги давно выветрился, это другое, — Элемин перехватила книгу поудобнее и начала прикладывать страницу к горячему колпаку лампы.

— Если ты так хочешь спалить её, то делай это на палубе, пожалуйста… — недовольно протянул темноволосый агент.

Полуэльфийка упрямо продолжала нагревать бумагу. Постепенно на листке, прямо под виньеткой, отделяющей текст от пустого места на странице, проступили рукописные буквы. Девушка начала сдвигать лист, чтобы прогреть и остальные части.

— Я помогу, — Арен пересел ближе к ней и забрал книгу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прищурившись, он провёл рукой по листу, нагревая его магией, и наконец слова проявились целиком.

— Лимонный сок? Как-то чересчур просто… — заметил чародей.

— Когда я была совсем маленькой, ещё до того, как меня забрали в Академию, мы с отцом играли, записывая такие зашифрованные сообщения. Не думала, что когда-нибудь увижу их вновь, — пояснила Элемин.

Девушка потянула книгу к себе, и Арен немедленно вернул её. Элемин принялась читать. Почерк отца был неровный и скачущий, будто он писал в спешке.

"Дорогая Элемин! Я не знаю, когда ты обнаружишь это письмо, но надеюсь, что будет ещё не слишком поздно. В сейфе за зеркалом ты найдешь очень важную вещь, сохрани её. Поезжай на север, как я и просил тебя. Там ты сможешь найти ответы на большинство из своих вопросов. После севера — на юг, в Кромленс. Насколько мне известно, одно из сокровищ хранится где-то там, в башне посреди пустыни. Это очень важно, поверь мне! От этого зависит будущее Фальтерии. Я верю, что ты справишься с этим, моя девочка." Внизу обнаружилась маленькая приписка: "Лучше не вовлекай в это дело Ламберта".

Последние слова вызвали у Элемин грустную улыбку. Отец никогда не одобрял их отношений, поэтому она не слишком удивилась. Девушка отдала книгу Арену.

— Теперь ясно, где искать следующий осколок, — она поднялась, — мне нужно побыть одной.

Письмо всколыхнуло в ней воспоминания об отце, а вместе с тем вернулась горечь утраты и чувство вины. Денталион заплатил жизнью за то, чтобы у Элемин была возможность собрать осколки воедино, а она так глупо попалась и отдала Герцогу Лерайе один из них.

Когда лучница вышла на палубу, оказалось, что ночное небо заволокли серые тучи; стало зябко. Элемин обхватила руками плечи, чтобы хоть немного согреться: плащ она забыла в трюме, но сейчас возвращаться туда не хотелось. Она села на полупустой мешок, прислонившись спиной к стене каюты, прикрыла глаза и замерла, вслушиваясь в шум волн и скрип рулевого колеса. Элемин слишком устала от этого бесконечного путешествия.

Девушка не знала, сколько так просидела. Может, прошёл час, а может, всего несколько минут. В какой-то момент рядом раздались шаги, и на её плечи упал мягкий плащ, ещё хранивший тепло своего владельца. Элемин открыла глаза и увидела Фарлана. Она предположила, что эльф собирается отругать ее за потерю осколка.

— Тебе бы стоило пойти в трюм, там теплее, — тихо произнес мечник, останавливаясь рядом.

Элемин промолчала. Ей не хотелось отвечать.

— Не вини в этом лишь себя, — эльф облокотился о борт судна, отвернувшись от девушки, — мы с Ареном тоже виноваты, что не смогли вовремя прийти на помощь.

— С каждым днём мне всё больше кажется, что я ни на что не способна, — призналась девушка, — зачем я только ввязалась в это… Очевидно, что никакой спасительницы мира из меня не выйдет.

— Тебе всего лишь двадцать три, и настоящие проблемы в твоей жизни начались чуть больше полугода назад… а я живу с подобной мыслью уже больше двадцати лет, — хмыкнул Фарлан. — С тех пор, как потерял дорогого мне человека.

— Ты любил её? — осторожно спросила Элемин.

Ответ был очевиден, но девушка хотела услышать это от него.

— Да. Больше, чем собственную жизнь. Я был готов умереть ради Винделии с того момента, как мы покинули Алатор, но в результате она выбрала твоего отца, — по тону эльфа было ясно, что даже спустя столько лет он все ещё не простил Денталиона, — я ревновал. Сбежал, а потом вдруг услышал голос, зовущий меня из глубин Миртиса. Я пришел туда, подобрал меч, и демон, заключённый внутри, подчинил меня своей воле. Под его контролем, я сотворил множество ужасных вещей… Что касается окончания этой истории, то ты его уже знаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Элемин промолчала, видя, что эльф ещё не выговорился.

— Самое отвратительное, что даже сейчас, зная, к чему привела моя ревность, я сомневаюсь, что поступил бы иначе, будь у меня возможность изменить прошлое, — горько признал Фарлан, — как видишь, из меня герой тоже посредственный. Однако если не мы, то кто сделает это за нас? Если мы откажемся сейчас, то не пожалеем ли о своем выборе потом, столкнувшись с последствиями? Лучше уж потерпеть неудачу, чем знать, что ты мог всё исправить, но не попытался.