Его непокорная невеста - Шайла Блэк

— Сейчас же рассказывайте мне все.

Он хотел обнять ее.

— Мейв…

Она убрала его руки.

— Слушаю.

Киран снова тяжело вздохнул и нахмурился:

— Перед моим отъездом из Лондона король Генрих пожаловал мне титул лорда Килдэра и посоветовал взять себе в жены одну из сестер О'Ши.

— Это я знаю.

Киран жестом прервал Мейв.

— Мне не хотелось ни того, ни другого: ни ехать в Ирландию, ни жениться. Пределом моих мечтаний было как можно скорее вернуться в Испанию. Арик может это подтвердить. Это он договорился с королем. А я… согласился.

— А сделка? О какой сделке идет речь?

Киран замялся:

— Милая Мейв, возможно, это покажется вам кощунством, но знайте: я не желал вам зла…

— Не тяните кота за хвост. Выкладывайте все, как есть.

Помолчав, Киран признался:

— Мы договорились, что, если мне удастся подавить восстание и моя жена забеременеет, я сразу же покину Ирландию и вернусь, лишь когда родится ребенок.

Мейв охватил гнев.

Этот негодяй с самого начала планировал сделать ей ребенка и сразу же оставить ее! Значит, только из-за этого он с ней спал? Только по этой причине? А вовсе не потому, что любит ее? Неужели у него нет сердца?

Нет, этого не может быть: сердце подсказывало Мейв, что Киран к ней неравнодушен. Однако отвратительная сделка с королем говорила о том, что по-настоящему Киран любит только свободу. И мечтает поскорее уехать и бросить ее.

О, как же это невыносимо: сегодня подниматься к высотам счастья, а уже на следующий день опускаться в бездну предательства! Она этого не выдержит.

— Мейв, я знаю, о чем вы думаете сейчас, — скороговоркой, проговорил Киран, пытаясь ее обнять. — Намереваясь уехать от вас, тогда я еще не знал вас по-настоящему. Я заманил вас в постель, потому что хотел вас, а не для того, чтобы выполнить условия проклятого договора с королем.

Мейв вырвалась. Может быть, и так. А возможно, Киран просто старается сейчас говорить ей то, что Мейв хочется услышать. Она была охвачена смятением. Киран всегда находил слова, чтобы уговорить Мейв и заставить ему верить. А после этого у нее появлялось ощущение, что ее снова обвели вокруг пальца. Нет, больше она не позволит ему так с ней поступать!

Ее глаза гневно сверкнули.

— А как же ребенок? Что будет с ним? Что произойдет, когда он родится и вы вернетесь? Вы собираетесь забрать его у меня? Увезти его в Англию? Это так?

Киран пригладил рукой свою непокорную шевелюру.

— Да. Чтобы воспитать из него англичанина. И чтобы потом он вернулся в Ирландию и стал здесь губернатором.

Ну вот, Киран признался ей во всем. Наконец-то она узнала всю правду. Однако теперь уже слишком поздно. Если бы Мейв узнала это раньше, она не совершила бы эту роковую ошибку: не забеременела бы от него. От чудовищного предательства мужа ее сердце сжалось. А потом пришла нестерпимая боль — ослепляющая, опустошительная, разрывающая сердце.

Как же так? Ведь она любит его. А он до последнего скрывал главную цель своего приезда. Притворялся, будто неравнодушен к ней, изображал перед ее сестрами справедливого и великодушного человека. И только Флинн отказывался ему верить. Может быть, даже в том, что Куэйда казнили, был виноват именно он, Киран. Неужели все, что произошло между ними, было ложью?

Мейв почувствовала себя униженной.

— Я презираю вас! — в бешенстве вскричала она. — Ненавижу! Что бы вы ни говорили и ни делали, все это обман. Вас совершенно не заботит та душевная боль, которую вы причиняете другим людям. Главное для вас — добиться желаемого.

— Мейв, вы несправедливы! Меня вынудили приехать сюда. Я уже говорил вам об этом!

— Тогда дозволили бы мне выйти замуж за Куэйда.

— Мой долг обязывал меня… — Он осекся. — Мейв, я не мог допустить, чтобы вы вышли замуж за другого. Сам не знаю почему, — искренне признался он.

— Как это трогательно! — Она с горечью рассмеялась. — Можно ли верить мужчине, который делает своей жене ребенка, чтобы потом отнять его у нее? Который готов делать детей только ради того, чтобы умаслить короля?

— Я пошел на эту сделку для того, чтобы помочь могу наставнику Гилфорду, который воспитывал меня и фактически заменил мне отца. Если бы я не подчинился, король Генрих грозился забрать у Гилфорда его средства и лишить старика влияния. Я обязан Гилфорду жизнью. Что мне оставалось делать? Допустить, чтобы самый близкий не человек прозябал в нищете?

Слова Кирана показались Мейв убедительными, а намерения — благородными. Но Мейв отдавала себе отчет в том, что так было и раньше: она неизменно попадалась на удочку Кирана, и он всегда находил способ убедить ее в чем угодно. И если его единственной целью было помочь старику, заменившему ему отца, почему же в таком случае Киран не попытался привлечь Мейв на свою сторону? Не заручился ее поддержкой, вместо того чтобы ее обманывать?

— Но вы могли рассказать мне о вашей сделке. Чтобы я не была пешкой в вашей чудовищной игре. Чтобы у меня была возможность высказать свое мнение по поводу той сложной ситуации, в которой вы оказались. Ведь, в конце концов, мне рожать ребенка, а не вам!

Киран протянул к ней руки и посмотрел с мольбой:

— Вот уже несколько недель, как я усомнился в том, хочу ли я выполнять условия сделки с королем. Все это время я пребывал в смятении. Почему, по-вашему, я сдержанно отнесся к известию о том, что у вас будет ребенок? Я совсем запутался. Я теперь сам не знаю, что мне делать!

Отговорки, одни сплошные отговорки! Как же она устала от них!

— Тогда я помогу вам принять решение, милорд. Уезжайте отсюда. — Мейв показала на дверь. — Уезжайте подальше от Лангмора и больше никогда — слышите — никогда не возвращайтесь сюда. Вы мне отвратительны!

В глазах Кирана отразилось такое безысходное отчаяние, что первым безотчетным побуждением Мейв было утешить его. Но она сдержала свой порыв. Страдание у него на лице — всего лишь маска, которая служит для того, чтобы Мейв прониклась к Кирану сочувствием и снова пошла у него на поводу.

— Мейв, я должен был рассказать вам обо всем с самого начала. Но, клянусь всеми святыми, не имел такой возможности. Ведь вы неделями не разговаривали со мной. Мне нужно было подкараулить вас где-нибудь и силой заставить меня выслушать?

— Если бы вы захотели, нашли бы способ мне рассказать.

— Расскажи я вам обо всем, вы еще больше возненавидели бы меня. А я хотел предъявить на вас права в качестве вашего законного супруга. И сделка здесь совершенно ни при чем.

— А также ни при чем то, хочу я этого или нет. Мои собственные желания и мое мнение вас не слишком интересовали. Вы не умеете любить и заботиться о людях. — Мейв надеялась скрыть под маской гнева душевную боль, ощущение, что ее предали. Ее чувства растоптаны. Мейв казалось, что она никогда больше не станет такой, какой была до этого.