Отыгрывать эльфа непросто! Книга 2. - Леонид Кондратьев

— Вот красотища-то какая! Вот что фотографировать надо было, а то потратили все пленки, а такую красотень и не увидели!

При этих словах на лице дроу промелькнула улыбка и вихрь воспоминаний накрыл Ссешеса с головой…

16.08.1941 г. Утро дня отъезда группы Иванова. Ссешес Риллинтар.

'А давайте, я Вас на память из фоторужья щелкну! — примерно такая фраза почему-то всплыла в моем разуме после предложения Иванова сделать парочку фотографий. Причём тут мультфильм 'Каникулы в Простоквашино' было абсолютно непонятно, но всплывшая в моей фрагментированной памяти пара кадров заставила меня удушить непроизвольно всплывающую улыбку в зародыше. Вместо этого я подозрительно посмотрел на Иванова и задал вполне логичный для обычного трау вопрос:

— Что за фотографии и для чего они?

Заранее подготовившийся Иванов продемонстрировал извлеченную из вещмешка 'Лейку'. Во всяком случае, надписи на немецком и очень слабые знания истории фотографии, предположить что-либо иное просто не позволили. С интересом прослушал лекцию для аборигенов по фотоделу и подержал в руках вырезанный из пленки негатив и сделанную по нему фотографию, на которой был изображен какой-то одноэтажный деревянный домик. Судя по добротности изготовления — явно чья-то дача, а не деревенская пятистенка. Ну а после этого понеслось…

— Интерес удушу?

'Всегда хотел подержать в руках такой раритет. Под немного удивленный взгляд Иванова, я все же заполучил чудо довоенной фототехники в свои загребущие коготки. И смог с наслаждением покрутить и поперещупать все, что можно было крутить и щупать. Фотоаппаратик, конечно так себе, но сделано добротно. Никакого люфта, да и в руке увесисто лежит. Ручка перемотки пленки, правда, сделана, ну не сказать, что через одно место, но близко. С вдумчивым видом потыкал когтем указательного пальца в объектив, потом покрутил кольцо диафрагмы. После чего с заинтересованным видом подцепил защелку крышки и под сдавленное и запоздалое 'Не на…, донесшееся со стороны Иванова, с натугой сдвинул крышку камеры, засветив таким образом пленку. Которая, кстати, была не в кассете, а просто намотана на катушку.

'Какое громоздкое и ненадежное устройство, чуть что не так — сразу не работает. Хорошо, хоть в руках не разваливается. А как вспомнишь тягомотину с проявкой, печатью и глянцеванием, так рычать хочется'. Потрогал коготком уже убитую плёнку и перевел взгляд на неудавшегося фотографа.

— Это и есть фотопленка?

— Была. Теперь ее только выкинуть.

Чувствовалось, что сказать Иванов хотел совсем не это, но сдержался. Судя по тому, что пленка была уже наполовину перемотана на правую катушку, на ней уже была стопочка интересных кадров. В общем, как-то не хорошо получилось, снимал человек, прятался, и тут я со своим любопытством.

— Понятно. Уровень освещения превысил пороговый для этого способа хранения визуальной информации. Довольно ненадежный способ получается. — Легкий наклон головы в сторону фотографа и протянутый уже 'обезвреженный' фотоаппарат. — Моя вина. Исправить способы наличествуют?

— Еще чуток в запасе есть. Сейчас поменяю пленку и все будет в порядке.

…

Согласился на свою голову. Хорошо у Иванова фотовспышки не было. Все же не люблю я на солнце находиться, а уж тем более позировать — увольте. Пару кадров еще вынес, а потом опять натянул капюшон по самое небалуйся. Хоть очки и тёмные, но прямой солнечный свет на кожу тоже неприятен, особенно полуденный. Ну а фотограф разошелся по полной, пока его подчиненные паковали вещи, перефотографированы были все и всё. Причем компоновка фотоснимков была продумана до мелочей. Чувствовался большой опыт агентурной скрытой съемки. Вот типичный пример — подманив Глау и заручившись согласием его 'мамы', Иванов приступает к фотоделу. И съемка проходит не просто так, при всех мерную линейку не положишь, поэтому для оценки размеров зверушки, дракончику был выдан спичечный коробок — на 'поиграть'. Ну а позже, на основании уже известных размеров коробка, все основные пропорции изображенного на фото объекта и дурак вычислит. Тем более, что позирует Глау увлеченно, можно сказать профессионально. Лишь бы только такой вкусный коробок не отбирали. Уж чего там чешуйчатому не хватало, но в коробок он вцепился, как ребенок в леденец. И употребил почти так же. Так что кадров десять порыкивающего от наслаждения дракончика, слизывающего терочную обмазку с зажатого в когтистых лапках спичечного коробка, у Иванова вышли просто на загляденье. Если конечно лицо Сергеича в кадр на заднем фоне не попало. Такого выражения я не то, что не видел никогда, даже не представлял, что оно возможно. Смесь наслаждения, омерзения и любопытства. В общем, думаю, Сергеичу повезло, что ему в симбионты почтовые виверны не достались. Дракончики, в отличии от них, хотя бы тухлятину не едят.

Впрочем, единоличная фотосессия у Глау продлилась ровно столько, сколько потребовалось двум, разозленным такой несправедливостью, самочкам для того чтобы добраться оттуда где они находились. Судя по мокрой чешуе и надувшимся животикам — опять охотились на рыбу. Так что пока коробок полностью не раскиселился и не распался на плесень и липовый мед, фотографий пять клубка из дракончиков вокруг коробка Иванов точно успел сделать.

Кстати, о звуках затвора фотоаппарата. Только теперь из подсознания донеслись воспоминания о том, что от группы гостей периодически что-то подобное доносилось. Поэтому сегодняшняя фотосессия вызвана, скорее всего, простым желанием добить пленки, чтобы не везти обратно в Центр 'мертвый груз'.

Пока я предавался размышлениям о нелегкой судьбе папарацци в белорусских лесах, Иванов добрался уже и до ВаСю. Кто бы сомневался… Затянутая в тонкое шелковое платьице стройная фигурка с доверчивыми жалобными глазами в пол лица, заинтересованно подергивающая очаровательными ушками. Изящные сандалии черными шелковыми лентами обвивающие стройные точеные голени. И белый кончик рыжего хвоста, постукивающего от нескрываемого любопытства по ноге. Просто сама невинность. Ню-ню… Хотя, фото должны будут получиться отличные.

Пока Иванов жестами пытался объяснить девушке, что же он от нее хочет, мои руки буквально сами собой обнаружили в кармане осколок одного из варварски извлеченных драгоценных, или скорее всего полудрагоценных, камней. После чего, эти же руки страшно зачесались. Поэтому примерно две минуты времени, пока ВаСю не надоело фотографироваться и она не спряталась от Иванова за моей спиной, были посвящены навеске на кристалл одного слабого и простого, как гоблинская дубина, плетения.

— Все же, ваша, как вы ее называете 'фотография', несовершенна по самой своей природе. Вот это гораздо более информативная вещь. — При этих словах камушек был протянут Иванову. — Накопителя, правда, за пределами действия источника надолго не хватит. Большой цикл, скорее всего, проживет, а дальше, как повезет.

Внимательно рассматривающему осколок кристалла, Иванову, выглядящему очень колоритно, с весящей на шее фотокамерой, пришлось дать небольшое объяснение и рекомендации по поводу такого неожиданного дара…

17.08.1941 г. Поздняя ночь. Все то же подземелье.

Довольно прищурившийся дроу, с лица которого уже несколько секунд не сходит скупая, но вместе с тем искренняя улыбка — это еще то зрелище. Причиной сей улыбки было предвкушение грядущей сцены показа спрятанной в глубинах переданного Иванову камня иллюзии. Хоть сам Ссешес при этом знаменательном событии и не сможет поприсутствовать, но хорошо развитое воображение позволяло предаваться веселью просто от самого факта. Факта того, что в недалеком будущем, почти за тысячу километров от густых крон деревьев, распростерших свои ветви над подземельем Дома Риллинтар, перед глазами недоверчивых зрителей, над невзрачным на вид обломком камня, согретым теплом человеческих рук, в воздухе возникнут две фигуры.

Если взглянуть поближе на параллельно обрабатываемые в длинноухой голове трау слои мыслей, то окажется, что где-то в середине этого слоеного пирога бродят интересные выкладки о том, что же особо смешного может быть в иллюзии обычного дроу, сощурившегося от ярких лучей полуденного солнца, хоть и в светлоэльфийском доспехе и прижавшейся к нему недовольно-заинтересованной фигурки любопытной, как любая себя уважающая лисичка, кицуне. Которая, к слову говоря, в процессе записи трехсекундной иллюзии недовольно, хотя и очень кокетливо, пошевелила очаровательными ушками и стыдливо махнула хвостиком.

Ну а в глубине, скрытый туманом подсознания, лежит прослойка сожаления о малой вместимости и несовершенстве использованного накопителя и о том что вдали от источника и без внешней подпитки отложенное проклятие, так и просящееся довеском к этой никчемной иллюзии, быстро выдохнется и не сможет долго находится в непроявленном виде. А ведь как было бы удобно — одним махом получить рычаги воздействия на всю верхушку 'Шепота тьмы' Дома СССР, или на большую ее часть. И чем Ллос не шутит — может быть и на членов верховного совета Дома, а может и на Главу.