Ниточка к сердцу - Эрик Фрэнк Рассел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приняв решение, которое полностью поддержал его желудок, он вошел в ресторан Сета, сжимая в руках лист бумаги, словно это был смертный приговор. Внутри он увидел длинный прилавок, в воздухе клубился пар и слышался звон посуды. Харрисон присел за столик с мраморной столешницей, за которым уже расположилась сероглазая брюнетка.
— Вы не возражаете? — вежливо поинтересовался он, опускаясь на стул.
— Не возражаю против чего? — Она стала рассматривать его уши с таким видом, словно это была какая-то немыслимая диковинка. — Детей, собак, пожилых родственников или прогулок под дождем?
— Вы не против, что я здесь нахожусь?
— Я найду чем себя развлечь, даже если мне это придется не по душе. В этом ведь и заключается свобода, правда?
— Да, — согласился Харрисон. — Конечно. — Он заерзал на стуле, чувствуя себя так, словно сделал первый ход и сразу же потерял пешку. Харрисон стал размышлять, что бы еще ему сказать, но в этот момент перед ним появился худой мужчина в белой куртке и поставил перед ним тарелку с жареным цыпленком и тремя видами неизвестных овощей.
Это зрелище взволновало Харрисона. Он уже забыл, сколько лет назад в последний раз видел жареного цыпленка и сколько месяцев ел овощи только в виде порошка.
— Ну так как, — сказал официант, неправильно истолковав удивленный взгляд Харрисона, с которым тот рассматривал еду, — вас это устроит?
— Да. — Харрисон протянул ему клочок бумаги. — Более чем.
Взглянув на записку, официант обратился к кому-то, почти невидимому за клубами пара в конце длинного прилавка:
— Ты только что избавился от еще одного оба перед Джеффом.
После этого он ушел, разорвав бумагу на мелкие клочки.
— Как вы живенько со всем разобрались, — заметила брюнетка, кивая на его заполненную едой тарелку. — У него перед вами было об накормить вас, и вы сразу же освободили его от него. А мне вот придется мыть посуду, чтобы избавиться от моего оба, или выполнять об Сета перед кем-нибудь еще.
— Я разгрузил ящики с консервами. — Харрисон взял нож и вилку, его рот наполнился слюной. На корабле они не пользовались ножами и вилками. Для порошков и пилюлей в них попросту не было необходимости. — Тут ведь особо не приходится выбирать, правда? Берешь, что дают.
— Если только у Сета нет обов перед тобой, — сообщила она. — Тогда он ради тебя в лепешку расшибется. Так что лучше сделать ему какое-нибудь одолжение, чем надеяться на судьбу, а потом жаловаться.
— А я и не жалуюсь.
— Твое право. В этом и заключается свобода, не так ли? — Она на мгновение задумалась, а затем продолжила: — Иногда Сет оказывается у меня в долгу, и тогда я требую, чтобы он подал мне ананас со льдом, и он бежит выполнять мое поручение. А когда я должна ему, то бегать уже приходится мне. — Неожиданно она с подозрением сощурила свои серые глаза и добавила: — Слушаешь с таким видом, словно ты тут в первый раз. Ты не отсюда?
Харрисон кивнул с набитым курицей ртом. Прожевав, он сказал:
— Я с того корабля.
— Святые угодники! — В ее взгляде словно появились льдинки. — Антиганд! Кто бы мог подумать. Тебя не отличишь от человека.
— Я давно уже горжусь этим сходством. — Его остроумие возвращалось вместе с ощущением сытости. Он жевал, глотал и осматривался по сторонам. Снова появился человек в белой куртке.
— Что у вас из напитков? — спросил Харрисон.
— Дит, двойной дит, шемак или кофе.
— Кофе. Большой и черный.
— Шемак вкуснее, — посоветовала брюнетка, когда официант удалился. — Но зачем я тебе вообще это говорю?
Подали кофе в кружке размером с пинту. Поставив ее на стол, официант сказал:
— Раз уж вы решили освободить Сета от одного из обов, то скажите, что предпочитаете на десерт: яблочный пай, йимпикские конфеты, тертый тарфельсуфер или канидыню в сахарном сиропе?
— Ананас со льдом.
— Мф! — фыркнул официант и удивленно посмотрел на Харрисона, затем с укором — на брюнетку, ушел и принес ананас.
Харрисон подвинул его к соседке:
— Угощайся и приятного аппетита!
— Но он твой.
— В меня он все равно уже не влезет. — Он проглотил еще один кусок курицы, помешал кофе и почувствовал, как умиротворение наполняет его душу. — Да ладно, ешь, не стесняйся, и к черту талию!
— Нет. — Она с решительным видом снова подвинула к нему ананас. — Если я съем его, то у меня перед тобой появится об.
— Что с того?
— Я не хочу иметь обы перед незнакомцами.
— И то верно. Весьма разумно с твоей стороны, — поддержал ее Харрисон. — У незнакомцев часто бывают такие чудные идеи.
— Вижу, вы в этом знаток, — поддержала его она. — Хотя не понимаю, что чудного может быть в идеях.
— Все дело в цинизме, — пояснил он. — Знаешь, ведь даже посуду можно мыть с особым цинизмом. — Ананас снова совершил путешествие по столу и оказался около брюнетки. — Но если ты считаешь, что у тебя передо мной появится об, которое ты должна будешь выполнить, так можешь сделать это прямо сейчас. Мне нужна только информация. Скажи мне, где тут у вас самый важный фрукт.
— Ой, ну это легко. Тебе нужно к Алексу Питерсу, это посередине Десятой улицы. — С этими словами она принялась за ананас.
— Спасибо. А я уже начал думать, что все здесь либо совсем бестолковые, либо помешаны на шутках.
Харрисон продолжил трапезу, а закончив ее, откинулся на спинку стула. Непривычное чувство сытости немного ускорило его мыслительный процесс, и через минуту на его лице появилось выражение серьезного подозрения, и тогда он спросил:
— А у этого Питерса что, фруктовый сад?
— Конечно, — вздохнув от удовольствия, она отодвинула пустую тарелку.
Харрисон тихо застонал, а затем сказал:
— Я разыскиваю мэра.
— Что это такое?
— Номер один. Большой босс. Шериф, пахан, ну, как у вас это называется?
— Понятия не имею, — с неподдельным удивлением ответила она.
— Человека, который управляет городом. Руководителя.
— Можно изъясняться попонятнее? — попросила брюнетка, искренне стараясь помочь ему. — Кем или чем он должен руководить?
— Тобой, Сетом и всеми остальными. Вести вас за собой. — Он развел руками, словно хотел охватить весь город.
Нахмурившись, она спросила:
— Куда он должен нас вести?
— Туда, куда вы идете.
Она сдалась и жестом подозвала на помощь официанта
