Дмитрий Медведев. Человек, который остановил время - Владислав Дорофеев

Сами по себе «10 пунктов», даже изложенные схематично, вполне могли бы быть привлекательными для потенциальных инвесторов. Но, кажется, проблема в том, что в Давосе у самой российской делегации не было веры в то, что все обещанное Дмитрием Медведевым и его коллегами будет реализовано{301}.

Глава 6

Тандемократ

Было понятно, что премьер, заметно превосходивший президента по политическому весу и авторитету у населения, просто не сможет ограничиться традиционной ролью крепкого хозяйственника, послушно исполняющего получаемые сверху указания.

С самого первого дня на посту президента Дмитрия Медведева, ожидаемо назначившего Владимира Путина премьер-министром, СМИ внимательно описывали распределение между ними властные полномочия.

«У президента свои полномочия, у премьера – свои, и их никто не предполагает менять», – заверял Дмитрий Медведев. «У нас нет необходимости ничего менять. Полномочий премьера достаточно, чтобы эффективно работать в сфере ответственности, которая ему отведена Конституцией», – соглашался Владимир Путин{302}.

Вскоре выяснилось, что оба участника властного тандема действительно перераспределяют полномочия, «поделив» между собой стратегические направления. В СМИ замелькал термин «тандемократия», описывающий новое государственное устройство при президентстве Дмитрия Медведева.

Соответствующие поправки в полторы сотни «второстепенных» законов избавили Белый дом от текучки вроде организации медицинского обеспечения милиционеров или утверждения перечня народных промыслов, поддерживаемых на федеральном уровне, позволив правительству сосредоточиться на стратегических вопросах. Изменилась и подотчетность губернаторов – их ежегодные отчеты после указа Владимира Путина «Об оценке эффективности деятельности органов исполнительной власти субъектов РФ», появившегося в начале мая 2008 г., теперь направлялись не в президентскую администрацию, а в правительство, которое затем переправляло в Кремль сводный доклад для окончательной оценки{303}.

Публичные роли в тандеме распределились: президент озвучивал политические идеи, премьер – экономические. Медведев взялся за борьбу с коррупцией и освобождение малого и среднего бизнеса из административного плена различных вредоносных чиновников и милиционеров. Путин – за снижение налогов для крупного бизнеса и раздачу денег обычным гражданам{304}. Почти никто не сомневался, что главным в тандеме остается Владимир Путин, контролирующий каждый шаг Дмитрия Медведева. Одновременно демократически и либерально настроенная общественность ожидала (а то и требовала) от президента проведения «самостоятельной (то есть отличной от его предшественника) политики», видя в этом залог его «полноценности».

Так что деятельность и президента, и премьера постоянно сравнивалась. Поначалу сравнение это было явно не в пользу Дмитрия Медведева. Тем более что в нем искали – и находили – все новые попытки подражать Владимиру Путину. Попытки, как правило, не сильно удачные. Если походку и интонации экс-президента действующий президент перенял весьма достоверно, то публичные выступления в духе Владимира Путина Дмитрию Медведеву явно не удавались.

Путин жестко критикует «Мечел» – капитализация компании уменьшается вдвое, весь рынок в панике. Медведев в том же духе говорит об ОАО «Полюс Золото» – никакой реакции. Путин требует срочно внести какой-либо закон – тот, пусть и совершенно сырой, моментально появляется. То же самое делает Медведев (в начале ноября 2008 г. он распорядился в течение месяца доработать закон, защищающий сельхозпроизводителей от «хамских поборов» торговых сетей) – закон до конца года так и не появился.

Каждый прокол Дмитрия Медведева в роли начальника становится проколом в квадрате. 12 декабря 2008 г. в Государственном Кремлевском дворце на форуме, посвященном 15-летию Конституции, торжественную речь Медведева прервал лидер движения «Мы» Роман Доброхотов. Он встал с места и начал кричать: «Позор поправкам! У нас нет никакой свободы! У нас нет выбора!» Когда сотрудники ФСО выводили Доброхотова из зала, зажимая ему рот, Медведев сказал: «Не надо никуда его убирать, пусть остается». Охрана его не послушалась. Доброхотова доставили в ОВД «Китай-город», откуда вскоре отпустили без предъявления обвинений. Об инциденте рассказали многие газеты и ряд центральных телеканалов, а в Интернете это стало самой обсуждаемой темой выходных. Большинство комментариев сводилось к тому, что слабый из Медведева получается президент, если ему не подчиняется собственная охрана, а вот с Путиным такого бы не случилось{305}.

Впрочем, охрана в ситуациях, представляющих потенциальную опасность для первого лица, и не должна подчиняться охраняемому лицу. Разумеется, маргинальные, как правило, комментаторы блогосферы внимания на это принципиальное обстоятельство не обратили.

Свою избирательную кампанию Дмитрий Медведев провел под лозунгами типа «Свобода лучше несвободы», обещал бороться с засильем чиновников и разгулом коррупции, преодолевать правовой нигилизм и искоренять «телефонное право». То есть выглядел весьма либерально и, в отличие от предшественника, не нападал ни на внутренних, ни на внешних врагов. Чем, собственно, и вдохновил ряд экспертов и политиков на осторожные прогнозы насчет возможной оттепели.

Однако после инаугурации 7 мая ситуация изменилась. Моментом истины, похоже, стал августовский кризис на Кавказе, в ходе которого президент Медведев проявил себя вполне «по-путински», сначала вступив в войну с Грузией, а затем признав независимость Абхазии и Южной Осетии. После этого говорить о приверженности нового президента к либеральным ценностям (но не методам) западного образца было уже крайне затруднительно. И хотя выдвигать новые либеральные инициативы во внутренней политике Медведев продолжил, между его словами и реальными действиями властей стали обнаруживаться явные противоречия{306}.

К концу первого (календарного) года президентства Дмитрия Медведева выяснилось, что не оправдались надежды ни тех, кто ожидал от нового лидера безусловного подтверждения прежнего курса, ни тех, кто надеялся на кардинальные изменения внутренней и внешней политики.

Ближе к концу 2008 г. обнаружилось, что новый президент вполне допускает и парламентские дискуссии. Точнее, думцы позволяют себе не соглашаться с законопроектами президента – в то время как указания Путина всегда воспринимались единороссами как руководство к действию (даже когда он еще не был лидером партии). Именно так вышло, скажем, с президентским пакетом документов о борьбе с коррупцией, в который депутаты внесли около 200 поправок, в том числе и весьма принципиальных.