Сценарий схватки - Гэвин Лайл

Я лег на курс 098 по магнитному компасу, что соответствовало истинному курсу, так как в этом районе магнитные возмущения были настолько малы, что на них не стоило обращать внимания. Через двадцать минут после взлета мы набрали высоту 8000 футов. Я дал машине подняться еще на 200 футов, выровнял ее, установил скорость в 180 миль в час, затем сдвинул дроссельные заслонки назад, чтобы снизить крейсерскую мощность, и позволил ей мягко опуститься до высоты ровно в 8000 футов. Эта операция известна под названием "поставить машину на ступеньку"; при этом вы получаете немного более высокую скорость при той же затрате топлива или ту же самую скорость при меньшей затрате топлива. Теоретически это невозможно; но при хорошем знании аэродинамики можно доказать, что шмель слишком тяжел, чтобы летать.

Когда я снова выровнял самолет на высоте 8000 футов, то скорость достигла 185 миль в час и остановилась на этой отметке. Я самодовольно ухмыльнулся и запел.

"Я не хочу идти в ВВС,

Я не хочу идти на войну.

Я предпочту летать вокруг метро на Пикадилли,

Тогда я дольше на свете протяну".

Луис с любопытством покосился на меня.

– Это боевой гимн королевских ВВС, – объяснил я.

– А-а. – Он сунул руку в карман. – Вы уверены, что не хотите сигарету?

Мы сидели с ним почти плечом к плечу в тесной кабине, от проносившегося мимо холодного на этой высоте ночного воздуха было прохладно, в полумраке слабо поблескивали щитки приборов. Нас сопровождал сухой рев двигателей и вспышки белого пламени, вырывавшиеся из выхлопных труб.

Час спустя после взлета я попытался разглядеть сквозь пламя выхлопов слева от себя Пуэнте-а-Граво на Гаити, которое должно было стать нашим первым наземным ориентиром. Там ничего не было видно, но северную часть горизонта закрывали облака, так что вероятнее всего Гаити осталось где то там. Возможно, на этой высоте нас достигали умирающие порывы северного ветра от сестренки Клары.

Я решил убедиться, что мы идем точно по времени, но несколько отклонились от курса влево. Поэтому я взял к востоку – главным образом из-за того, что так легче было ориентироваться. Прокладка курса над Карибским морем никогда не была особенно трудной задачей – почти каждый час появлялись острова, позволявшие точно определить свое положение в пространстве.

Гораздо больше меня беспокоило, что правый двигатель за последние десять минут дважды чихнул. Само по себе это не представляло ничего существенного, если не считать того, что я все время внимательно следил за ним из-за поломки стартера. Обычно самолеты ведут с вами честную игру – они хрипят, кашляют и дрожат перед тем, как отдать концы – если конечно вы достаточно настороже, чтобы это заметить.

Других признаков пока не было: двигатели держали обороты, давление масла и температура были в норме. Я положил руку на основание панели управления двигателями. Она слегка вибрировала, но так бывает всегда. Обычная старческая дрожь. Итак... Итак?

– Все еще ничего, – сказал Луис. Он держал в руках радиоприемник и пытался что-нибудь поймать.

– Сейчас всего лишь три часа утра.

– Надеюсь, что вы правы, – сказал он и выключил приемник.

Правый мотор чихнул еще раз.

– Где мне следует находиться во время атаки? – спросил Луис.

– Лучше всего вам быть внизу в носу. Оттуда очень хороший обзор; вы сможете сказать мне обо всем, что увидите.

– Друг мой, я чувствую, мое желание быть полезным не произвело на вас большого впечатления...

– Вы чертовски хорошо знаете, почему.

Двигатель чихнул – на этот раз достаточно сильно, так что он смог это заметить, повернулся и посмотрел на выхлопы пламени.

Я заметил, как легко вздрогнула – не более того – стрелка на указателе числа оборотов, дернулась стрелка указателя давления масла. Но потом они снова замерли в нормальном положении. В общем случае в этих обстоятельствах доктор выписывает таблетки, я сдвинул рукоятки, чтобы обогатить смесь на правом двигателе. Это должно было охладить его части, если где-то возникло горячее пятно, которого не регистрирует датчик температуры. Это могло выжечь остатки углерода на поршнях двигателя. Но главным образом это должно было показать двигателю, что я, доктор, о нем забочусь.

Все еще повернув голову и глядя в окно, Луис спросил:

– Думаете, нам придется прервать полет?

– Нет, черт возьми. – Или я сказал – еще нет? Самолет с тем же успехом должен долететь и на одном моторе – это первое, что вы усваиваете при полетах на двухмоторных самолетах – но при этом он будет ковылять со скоростью 140 миль в час и двигатель будет жрать по галлону топлива в минуту. А на "митчелле", черт бы его побрал, нет возможности переключать топливный насос – каждый двигатель получает топливо от баков, расположенных в его собственном крыле. Мы выработаем все топливо исправного двигателя и у нас еще останется не использованных 400 галлонов топлива в правом крыле. Если мы потеряем двигатель...

В этот момент мы на секунду его потеряли; "митчелл" рыскнул вправо. Затем, сопроводив это яркой вспышкой вдоль борта, мотор заработал снова. Я инстинктивно поправил курс 90 градусов.

Давление масла было по-прежнему в норме, а температура стала чуть-чуть ниже, но это было следствием работы на обогащенной смеси.

– Думаю, это как-то связано с электропроводкой, – как можно спокойнее сказал я. Конечно, так могло быть. Если бы кто-нибудь смог изобрести самолет, на котором не было электричества, то получил бы награду от каждого летчика в мире, и первой среди них была бы Медаль Кейта Карра со Скрещенными Пивными Бутылками. Самой приятной особенностью реактивного двигателя была не его скорость; дело было в том, что он не нуждался в постоянном зажигании и вы могли облететь все небо, даже растеряв все проклятые проводки.

Без особого желания я протянул руку и попробовал выключить магнето. Когда я выключил одно из них, то получил нормальное – нормальное для этой старой калоши – падение числа оборотов двигателя примерно на две сотни. Когда я выключил второе...

Я поспешно включил его снова, перебросил переключатель в положение "Оба" и двигатель снова, яростно кашлянув, заработал.

– Все правильно, это магнето, – со знанием дела сказал Луис.

Я хмуро посмотрел на него, но потом вспомнил, что он уже сотни раз летал на этом типе американских бомбардировщиков и налетал столько часов, сколько, как я надеялся, мне никогда не удастся налетать. И в любом случае он был прав. Одно магнето можно было считать покойником.

Ну, что же, это случается постоянно: потому и устанавливается два магнето на каждый двигатель. Но даже в электричестве все должно иметь свои причины. Я попытался вспомнить, где устанавливаются магнето на двигателях типа "Циклон"... Потом все-таки вспомнил: все правильно, в задней части кожуха двигателя рядом со стартером.