Мой знакомый призрак - Майк Кэрри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Именно это, мистер Кастор, мне очень хотелось бы видеть! – язвительно отозвался Пил.
Я перегнулся через стол. Лучшая оборона – это звонкая пощечина.
– Так давайте работать вместе! – вырвалось у меня. – Для начала еще раз покажите журнал происшествий. Раз призрачная женщина не связана с русской коллекцией, то откуда она взялась? Какие из произошедших в начале сентября событий могут объяснить ее появление в архиве?
Пил заговорил не сразу: очевидно, он задавал себе тот же вопрос, но вразумительных ответов не находил.
– Выяснив это, вы сможете завершить работу? – наконец поинтересовался он.
– Конечно! – даже не поморщившись, соврал я. Зачем признаваться, что темноволосую девушку могу изгнать в любую секунду, хоть стоя на голове, хоть жонглируя тремя апельсинами.
С явной неохотой Пил выдвинул ящик стола и достал гроссбух, который показывал три дня назад. Он начал было переворачивать страницы, но я встал и решительно положил руку на обложку, снова закрывая журнал происшествий.
– Позвольте мне! Я не знаю, что именно хочу увидеть, но, если буду искать сам, появится куда больше шансов найти.
Пил передал мне гроссбух, всем видом показывая, что смертельно устал от истории с призраком. Поразительно! Со мной как раз все наоборот: сейчас, когда кто-то пытается меня убить, эта самая история приобретает некое внутреннее очарование.
Гроссбух открылся на четверге, 13 сентября – ну разве не счастливое совпадение? Я помнил: именно в тот день впервые появился призрак, а еще помнил, какой длинной показалась запись позавчера.
Сегодня она казалась еще длиннее, а мелкий почерк Пила – совершенно неразборчивым. Растягивая время, я пролистал журнал до самой последней заметки, сделанной всего два дня назад: Джон Тайлер жаловался на бурю, которую «поднял Феликс Кастор, пытаясь заманить в мастерскую призрака».
В ноябре записи вносились чуть ли не ежедневно: в основном довольно краткие: «Ричард Клидеро видел призрака в книгохранилище номер три». «Фархат Захир видела призрака в коридоре первого этажа». Октябрьские заметки относились только к самой первой неделе: Клидеро же говорил, что именно тогда наступило временное затишье. Затишье, после которого призрачная женщина перестала говорить.
Продолжая листать назад, я убедился, что в сентябре незваная гостья появлялась с завидной регулярностью: записи вносились практически каждый день начиная с тринадцатого числа. Впрочем, далеко не все имели отношение к призраку. Например, тридцатого сентября в женском туалете прорвало трубу: «Петра Глисон поскользнулась на мокром кафеле, но повреждений не получила», а двадцать первого некто, по имени Гордон Бэтти, «жаловался на сильную мигрень». Сага о трудовых буднях сотрудников архива увлекла настолько, что, дойдя до плотных, посвященных тринадцатому сентября абзацев, я механически перевернул страницу. Тогда и понял, почему журнал раскрылся именно на этом месте: предыдущая страница оказалась вырвана.
Я показал разворот Пилу.
– Кляксу поставили?
Джеффри изумленно посмотрел сначала на несоответствие в датах, потом на меня.
– Нет, – ошарашенно возразил он, – я бы ни за что не вырвал страницу из журнала. Это официальный документ, районное отделение УМ ежегодно забирает его на проверку. Не представляю, как такое могло случиться…
В любом деле сначала лучше исключить самые очевидные варианты: раскрыв нужную мне тетрадь посредине, я показал Пилу, что страницы сшивались уже сфальцованными.
– Бывает, вырвешь листочек из конца, а когда блокноты, гроссбухи и даже книги сшиваются подобным образом, чуть позднее выпадает ее стоящая в начале пара. Могло здесь такое случиться?
– Конечно, нет! – чуть ли не визжал Пил. – Я бы ни за что не стал рвать страницы! Только не из журнала происшествий. Это же вскроется при следующей…
– При следующей проверке. Не беспокойтесь, мистер Пил, я ни в чем вас не обвиняю. Хочу лишь убедиться, что мы не имеем дело с недоразумением. Если так, можно выдвинуть другую гипотезу: кто-то зашел в ваш кабинет и намеренно вырвал страницу, чтобы предотвратить огласку неких фактов.
– Но раз я сделал запись в журнале, значит, факты уже были преданы огласке!
– Тогда, вероятно, злоумышленник не хотел, чтобы обнаружилась связь между событиями, случившимися примерно в одно время.
– Какими такими событиями?
– Не имею ни малейшего понятия. – Я взглянул на страницу, где обрывалось плавное повествование. Последняя целая запись относилась к двадцать девятому июля: вероятно, август был не слишком богат событиями. Регулярные отчеты возобновились двенадцатого сентября небольшой заметкой о мигрени Гордона Бэтти, а за ней уже известная мне эпопея о тринадцатом сентября. – Что-то произошло в августе или начале сентября, – подсказал я Пилу. – Возможно, даже за пару дней по первого появления призрака. Что творилось в архиве в тот период? Ничего из ряда вой выходящего на ум не приходит?
– В августе обычно тихо, – задумчиво проговорил Пил. – Школьных экскурсий нет, мы только и делаем, что перекладываем и реставрируем документы да новые приобретения каталогизируем… – Джеффри покачал головой. – Нет, ничего особенного не припоминаю.
– Не возражаете, если я еще раз опрошу ваших работников?
– Если честно, мистер Кастор, то возражаю! – снова вспылил главный управляющий. – Для чего это нужно?
– Я уже объяснил: хочу понять, откуда взялся призрак. Пил задумался, а потом категорично покачал головой.
– Вмешательств в работу архива уже было предостаточно. Можете выполнить заказ, не беспокоя наших сотрудников, – выполняйте. Нет – верните аванс, и я найму того, кто сможет.
– Мистер Пил, аванс не возвращается. – Послушайте, Кастор…
– Вы сами согласились на эти условия. Однако уверен, проблема не в том, верну я деньги или нет. У вас в архиве мертвая женщина, которая умерла не так давно. Нужно выяснить, почему она здесь появилась и почему обезумела от горя и страданий настолько, что стала нападать на живых. Если изгнать ее, не получив ответы на эти вопросы, начнутся проблемы куда серьезнее нынешних.
– Не вижу логики.
Оставив Пила метать гром и молнии, я вышел из кабинета. Когда он в таком состоянии, находиться рядом опасно: чем дольше задержусь, тем больше шансов на скандал и увольнение. А мне увольняться не хотелось: пока не хотелось.
Я заглянул в мастерскую. – Пил просит одного из вас отвести меня к закрытым хранилищам. Добровольцы найдутся?
Воистину ложь – фантастическое трудосберегающее средство; главное – научиться врать естественно и виртуозно. Клидеро открыл было рот, но его опередила Шерил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});