Небесный охотник - Оппель Кеннет

Я боялся, что он ударит её, и встал между ними.

— Надира, — спросил я, — это ведь неправда, не так ли?

Было неблагородно подозревать её, но я ничего не мог с собой поделать. Я посмотрел ей прямо в глаза и обрадовался гневу и вызову, которые прочел в них.

— Нет, — ответила она и сверкнула глазами на Хэла. — Нет!

— Тогда как они нашли нас? — крикнул он.

— Хэл, — сказал я, — у них на борту полно дорогих игрушек, ты сам говорил. Может, есть и эхолокатор. Даже после того, как мы уничтожили их радиомаяк, они могли отыскать нас, если мы были в радиусе его действия. Или же могли наткнуться на нас чисто случайно.

Хэл смотрел на Надиру, ноздри его раздувались и опадали.

— Я буду следить за тобой, — заявил он.

Надира раздраженно отвернулась.

— От этой высоты у него мозги усохли, — проворчала она.

— Скоро они будут на борту, — напомнил я. — У нас всего час, не больше. Надо попробовать связаться с «Сагой» по рации.

Гнев исчез с лица Хэла.

— Электричества нет, — сказал он.

— У нас есть фонарик. Может, нам удастся использовать батарейки.

Он кивнул:

— Ладно. Пошли попробуем.

Мы были измучены и замерзли, но двигались так быстро, как только могли. Мы добрались до килевого мостика, потом спустились по трапу в командную рубку. Во время первого посещения я даже не заметил радиостанции и сейчас ужаснулся тому, что увидел. Мог бы сообразить и раньше: всё оборудование было сорокалетней давности. Радиостанция состояла из передатчика и ключа для отстукивания телеграфных сообщений.

— Дохлый номер, — сказал Хэл. — По этому не поговоришь.

— Я знаю азбуку Морзе, помните? — ответил я. — Это одна из тех бесполезных вещей, которым учат в Академии.

Хэл фыркнул. Надира начала выковыривать батарейки из фонарика. Я отыскал древнюю батарею телеграфа и непослушными пальцами отсоединил провода, потом показал Надире, как прижать их к батарейкам фонарика.

Шкала настройки ярко вспыхнула, из наушников раздалось потрескивание атмосферных помех. Спустя сорок лет рация ещё работала.

— Когда экипаж разделяется, у нас с Дорье есть аварийная частота, — сказал Хэл, настраивая передатчик. — Ею больше никто не пользуется.

Я надел наушники. Неизвестно было, на сколько хватит батареек. Наверно, ненадолго. Я надеялся, что антенна внизу контрольной рубки цела. Телеграфный ключ примерз, и пришлось постучать по нему, чтобы он начал работать.

Рядом лежала стопка смерзшейся бумаги и карандаш, я подтянул их поближе. Я нервничал и хотел сначала написать текст сообщения, чтобы не ошибиться при передаче. Потом я начал выстукивать морзянку.

«Сага». Это Круз. Ответьте.

Я точно перепутал пару букв, но надеялся, что сообщение всё же можно будет понять. Услышат ли его в командной рубке? Там ли вообще сейчас Дорье? Если нет, наверняка кто-нибудь позовет его. Но скорее всего на борту сейчас переполох, все как сумасшедшие латают оболочку, пытаясь спасти корабль.

Я передал сообщение снова, потом ещё раз.

В ушах звучали лишь радиопомехи.

— Побережем батарейки, — сказал я. — Ответа нет.

— У них сейчас, я думаю, забот полно, — сказал Хэл.

— Можно попробовать снова, попозже.

Он кивнул, и на мгновение все замолчали, думая о самом худшем.

Над головой послышалось слабое гудение двигателей. Корабль Рэта пытался пристыковаться к «Гипериону».

— Скоро они будут на борту, — заметил Хэл.

— Они не знают, что мы здесь, — произнесла Надира. — Они думают, что мы на «Сагарматхе». Это нам на руку.

— Если не считать того, что мы оставили все наши вещи в мастерской, — ответил я. — Они войдут, увидят наше снаряжение, увидят свет, тепло и всяческий уют — с тем же успехом мы могли бы ударить в гонг и объявить, что обед подан.

— Они войдут, — сказал Хэл, — и, может, этот аэрозон прикончит их нам на благо.

— Мы должны забрать оттуда свои вещи, — настаивал я. — Нам нужен кислород.

Мне не хотелось говорить это, но теперь, похоже, было не до деликатности. Кейт ещё держалась, но за Надиру я боялся. Её дыхание было частым и неглубоким, и она всё больше и больше кашляла. Пока она не подышит кислородом, ей будет становиться всё хуже. А если «Гиперион» будет продолжать подниматься, кислород понадобится нам всем, и скоро.

— Меня не слишком привлекает умереть от удара тока, — сообщил Хэл.

— Послушайте, если Рэт поймет, что мы здесь, он станет искать нас. У нас не останется шансов. И чертежи, — добавил я, чувствуя, что Хэл ещё не убежден. — Они в мастерской. Мы входим, быстро хватаем вещи, забираем чертежи и исчезаем. Потом найдем куда спрятаться, пока за нами не вернется «Сага».

План звучал неплохо, за исключением последнего пункта. Даже если раны «Саги» не смертельны, как он сможет вернуться за нами, если здесь его поджидает пиратский корабль?

— Я бы не отказалась получить обратно свои перчатки, — сказала Кейт.

— Сколько у вас осталось патронов? — спросил я у Хэла.

— Четыре. Это безумие.

— Мы откроем дверь. Вы застрелите аэрозона. Мы заберем вещи и будем пережидать.

— На носу, — добавил Хэл. — Там они нипочем не станут искать, нет смысла.

Сверху послышались слабые звуки — это механические руки пытались ухватить «Гиперион» за бока.

— У нас осталось полчаса, если не меньше, — отметил Хэл. — Пошли.

Расстояние до мастерской было небольшим, но нам этот путь показался путешествием через Антарктиду. Через каждые несколько шагов мы останавливались, чтобы отдышаться. Я посматривал на Кейт и Надиру. На «Бродяге» я видел, что большая высота может сделать с бывалыми воздушными моряками: их сознание затуманилось, они утратили способность трезво мыслить и отключились буквально без всякого предупреждения. Хэл пытался скрыть, что ему худо, но был очень бледен. Интересно, как выгляжу я; чувствовал я себя совершенно измученным и ссохшимся от мороза. В голове моей начал крутиться мотивчик в стиле регтайм, снова и снова, и я пытался шагать в такт его энергичному ритму.

Дверь была перед нами. Хэл сжал пистолет в руке. Будем надеяться, что он сумеет как следует прицелиться, ведь руки у него, без сомнения, окоченели. Надира с трудом повернула ключ в скважине. Дверь плавно распахнулась. Мы все попятились, вдыхая окутавший нас теплый воздух мастерской.

Мы с Хэлом вглядывались в дверной проем. Я надеялся, что аэрозон будет болтаться где-нибудь посреди помещения, чтобы Хэлу было проще стрелять.

Но ничего не было видно. Насчет свежевылупившихся детенышей я беспокоился меньше, прикинув, что они слишком малы, чтобы сильно ударить током.

Два других аэрозона метались по виварию. Это хорошо. Недоставало только одного. Где он — вот в чем был вопрос. Я подобрал с мостика оброненную ледышку и кинул внутрь мастерской. Упав на пол, она наделала немало шума, но ничто не шевельнулось в ответ.

Я видел наши рюкзаки и кислородные маски.

— Я вбегу и похватаю всё это, — прошептал Хэл.

— Нет! — Я поразился его безрассудству. — Лучше будем двигаться вдоль стены, держась подальше от любых цепей и канатов.

Они мне не нравились, поскольку трудно было бы различить, где канат, а где щупальца. Одно легкое прикосновение, и нам конец.

— Вот он, — указала Надира.

Она была права. Аэрозон покачивался под потолком вдоль вивария. Его мантия гипнотически колыхалась.

— У него ведь нет глаз, верно? — спросил я у Кейт.

— Есть, — пояснила она. — Но не такие, как у нас. Если аэрозоны в этом похожи на медуз, то на кончиках щупалец у них примитивные органы зрения.

— И что они могут ими увидеть?

— Наверно, только свет и темноту.

— А слышать нас они могут? — поинтересовался Хэл.

— Медузы воспринимают колебания. И ещё их щупальца ощущают вкус и запах.

— Значит, если двигаться медленно, — предположила Надира, — он может нас и не заметить.

— Вы с Надирой выключите машину Грюнеля, — сказал мне Хэл, — и отыщете трубы вакуумной почты. А мы с Кейт заберем снаряжение.