Из Тьмы. Арка 3 (СИ) - "Добродел"

— Ты изменилась, Куроме, — констатировала Акаме. Тем не менее, несмотря на спокойный тон голоса, её лицо и впрямь тронула лёгкая улыбка.

— Угу… я знаю.

«И ты сама понимаешь, почему», — словно наяву услышала она подкинутый собственным разумом молчаливый упрёк.

Девушка опустила глаза, улыбка ушла с её уст. Она до сих пор корила себя за то, что у неё не хватило сил забрать свою самую милую на свете младшую сестрёнку у Империи. Это она, её слабость и недальновидность виноваты в страданиях самого близкого человека. Она обязана её спасти!

— Акаме, хватит грустить, — легонько толкнув её в бок, Куроме протянула девушке печеньку. — Смотри, я покажу тебе истинную силу Яцуфусы. Ты точно передумаешь и назовёшь её классной! Только, хи-хи, не подавись от зависти!

Откусив от угощения, Акаме молча прижала сестру к себе. Ей не нравилась Яцуфуса, но она понимала, что смертоносное совершенство Мурасаме может показаться не менее жутким — её товарищи из Ночного Рейда не дадут соврать. Во многом сила артефакта Куроме казалась для неё отталкивающей из-за их с Акаме взаимной несовместимости.

Сестра, явно красуясь, одним пальчиком коснулась рукояти прислонённого к подлокотнику меча и патетично провещала:

— Яцуфуса: бесконечная кладовая вкусняшек!

Повинуясь словам, перед их диваном материализовалась очень высокая и крепко сбитая фигура в белой одежде и поварском колпаке. Перед выряженным в мгновенно узнаваемый костюм изменённым-приматом (или сестра нарядила монстра?) также появилась пара трёхэтажных столиков на колёсах, чьи полки занимали полусферические металлические колпаки.

— Это обезьяна-повар? — недоумённо проговорила Акаме, повернув голову к сестре и странно на неё посмотрев.

— Нет. Эйпман не умеет готовить вкусняшки. Зато он может их носить. Да, Эйпман?

— Ук! — отозвался крупный примат и поднял самый большой колпак.

«Мясо!» — мрачные мысли моментально вымело из головы.

В ноздри ударил восхитительный аромат жаркого, распространяемый запечённым поросёнком. Ещё один колпак скрывал упитанную утку, а следующий — отбивные. Всё это великолепие курилось паром свежеприготовленной пищи и источало поистине умопомрачительные запахи.

А ведь большая часть так и осталась укрытой под колпаками!

— Заметь, я заказала всё это ещё вчера, но блюда остались такими же свежими, как только-только с плиты. Как тебе сила моей козырной карты? Готова признать великолепие Яцуфусы?

— Я была несправедлива к твоему мечу, — сглотнула Акаме, не отрывая вожделеющего взгляда от яств. — Яцуфуса… очень полезный тейгу, — наконец произнесла обладательница проклятого клинка и бездонного желудка, который громко крякнул в подтверждение слов хозяйки. Всё же ей пришлось пропустить второй завтрак, и теперь организм требовал своего.

— То-то же! — самодовольно усмехнулась Куроме. — А теперь давай есть. Ну и, если хочешь пить, там внизу стоят бутылки с вином и соком.

* * *

Утолив первый голод, они с сестрой замедлили стремительный процесс уничтожения пищи, разбавив трапезу беседой. Обе старались деликатно не затрагивать скользкие моменты, общаясь, словно после обычной достаточно длинной разлуки.

Акаме рассказала о цветении редчайшего цветка, распустившего свои многометровые лепестки на одной из скал, о своей охоте на вкусных монстров — наземных, летающих и водоплавающих, о различных забавных случаях, которые с ней произошли.

Куроме тоже поделилась занимательными эпизодами из жизни: поведала о поездке на юг и дегустации различных местных деликатесов, о своём знакомстве с незадачливой певицей, которая научила её играть на гитаре, похвасталась своим ученичеством у старика Будо и полученным в храме Коукен боевым рангом.

Впрочем, о последнем упоминалось вскользь: убийцы, оказавшиеся по разные стороны баррикад, старались не касаться тем, связанных с профессиональной деятельностью.

— Хочешь сладких ягодок, сестра? — внезапно спросила у неё Куроме.

Акаме, разомлевшая от съеденного, только коротко кивнула, не обратив внимания на странные нотки в голосе темноглазой убийцы.

Танцевальным движением покинув диван, девушка склонилась к нижней полке одного из столиков и извлекла оттуда стеклянную ёмкость с доставленным из тёплых провинций лакомством.

— Нет-нет! — хитро блеснув глазами, отдёрнула она свою ношу от потянувшейся к ней Акаме, — я сама тебя покормлю.

— Зачем? — со своим извечно невозмутимым выражением на лице, поинтересовалась Алоглазая.

— Потому что мне хочется угостить любимую старшую сестрёнку… сладеньким?

Встав перед Акаме, Куроме приблизилась к ней и, разведя ноги, оседлала её колени, стиснув те своими бёдрами. Младшая девочка улыбнулась, посмотрев старшей в глаза и, подхватив крупную красную ягоду, поднесла к её лицу.

— Открой ротик, сестрёнка, — произнесла Куроме, проведя угощением по её губам. Пальцы чуть сдавили плод, и лопнувшая кожица пропустила немного сока.

Она приоткрыла уста, и туда тут же скользнула сочная, сладкая вкусность с лёгкой кислинкой. Продолжающая улыбаться Куроме, эротично облизнула свои, освобождённые от сладкого груза пальцы. Акаме постаралась подавить накатывающее возбуждение.

Ещё до того, как они с сестрой столкнулись в южном Храме-гробнице, алоглазая убийца грезила о встрече. И иногда эти фантазии заходили дальше родственных объятий. Она понимала, что это неправильно, поэтому старалась не слишком погружаться в… эти образы. Да и Куроме никогда не давала поводов заподозрить себя в более чем сестринских чувствах. Но всё равно, после их воссоединения Акаме всегда принимала ванну только с сестрой и по-настоящему сладко спала, лишь обнимая её. Сейчас поведение Куроме напоминало заигрывания Мэры Оарбург или заскучавшей Леоне, но социально неопытная убийца растерялась, не понимая чужих мотивов.

Может быть, ей просто выражают свою привязанность? Некоторые люди ведь кормят животных с рук, верно?

Пусть отец обучал Элитную Семёрку принципам социальных взаимодействий, а неподалёку от их жилища находилась деревня (как потом выяснилось, не совсем настоящая), но Акаме всегда больше нравилось проводить время за тренировками или охотой на различных монстров, чем общаясь с селянами. Поэтому даже приёмный отец иногда называл её дикаркой.

Мысли девушки прервала очередная ягода, скользнувшая ей в рот и разгулявшиеся пальцы второй, свободной от угощения руки Куроме.

— Сестра, что ты делаешь? — спросила Акаме с малоэмоциональным выражением на лице, призванным скрыть истинные чувства.

Впрочем, проступивший румянец выдавал её с головой.

— Кормлю тебя вкусняшками, конечно, — улыбнулась юная убийца и, вспомнив другую девушку, с которой они играли в подобную игру, тихо хихикнула, ухватив очередную ягодку, — Ты, кстати, подросла, — ладонь, легонько сжавшаяся на груди, показала, о росте каких именно мест говорила темноглазая. — Сделай «ам», сестрёнка, — сказала Куроме, поёрзав на её коленях. — Шаловливые пальцы другой руки не забывали скользить по изгибам тела Алоглазой, как бы невзначай расстегивая пуговицы блузки, а потом проказливая конечность и вовсе проникла за спину девушки, ловким движением пальцев разомкнув бюстгальтер.

— М-м! — открывшая было рот Акаме, получила новую ягоду, которую, дабы не показать смущения, принялась сосредоточенно пережёвывать.

— Какие аппетитные! Тебе ведь тоже приятно, Акаме? — проделки сестры, которая начала играть с её обнажившейся грудью, стали настолько двусмысленными, что обернулись во вполне однозначные действия даже для такого человека, как хозяйка Мурасаме.

— Да… — сглотнув выдохнула девушка. — Но ведь ты говорила, что хочешь найти, того, кого будешь любить всем сердцем, — алоглазая убийца вспомнила их давний, несколько её огорчивший разговор.

— Хи-хи, ты так забавно смущаешься, — наклонившись, жарко прошептала Куроме ей на ухо. Младшая девушка немного отстранилась, её рука мягко прошлась по щеке сестры, мазнула по губам, скользнула по вставшему торчком соску и опустилась ниже… — После того, как мы расстались, я поняла, что смогу любить всем сердцем только тебя, глупая старшая сестра.