Карми - Инна Кублицкая

— Мерзкий паук, — отозвалась девушка.

— Я уверен, он пошлет гонца к Логри, чтобы тебя отдали ему, — проговорил Смирол лукаво. — Что же ты тогда будешь делать? Откажешься?

— Нет, — ответила девушка спокойно. — Не откажусь. Ролнек вскинул на нее глаза. Что-то недоброе почудилось ему в интонации. Почудилось? Или в самом деле скрытая угроза? Ох, святые небеса, да что же это за девка такая?

Марутту сразу заметил, что его подарок остался без внимания.

— Почему ты не приняла платье? — спросил он.

— Не хочу, — сказала она. — В платье неудобно. Марутту улыбнулся:

— Зато, я уверен, в нем бы ты была красавицей.

— Ты смеешься надо мной, государь? — кротко спросила она.

Она не была красивой, и вряд ли это могло исправить самое красивое платье. Неровно стриженные рыжеватые волосы, черты лица, более подходящие смазливому мальчику, чем женщине, уже неновая хокарэмская одежда… Да, пожалуй, красивой ее не назовешь. Но что-то безусловно привлекательное было в ней, — может быть, ее спокойная непринужденная гибкость, может быть, что-то другое, что станет более заметным с годами.

Марутту устремил глаза на небрежно развязанный ворот ее рубахи, намекающий, что за ним скрывается вовсе не плоская мальчишеская грудь.

«Куплю, — решил Марутту. — За любые деньги. Велю нашить платьев, как на сургарском сервизе. Сургарские платья — как раз для нее… Появляются порой в Майяре девушки, в жилах которых возрождается кровь языческой богини Карасуовиангэ, — думалось Марутту, — девушки, которые сводят мужчин с ума неженской духовной силой, девушки, „которые сотрясают княжества и волнуют океаны”. Такой была Анги Таоли Сана, такой была Лавика-аорри, такой была Хэлсли Анда Оль-Карими… И такой могла бы стать сургарская принцесса Карэна Оль-Лааву, вдова Руттула, могла бы стать, если бы ее не сломило горе».

Эта девочка, пока еще безымянная для Марутту, была чуть пониже сургарской принцессы, покрепче той и куда худшей породы; конечно, полукровка, что с нее взять. И благородного воспитания она не получила, но все же, если окрасить волосы в черный цвет, лишив их этого ржавого невольничьего оттенка, ее можно будет принять за чистокровную аоликану.

Черные волосы, платье в сургарском стиле, немножко благородных манер… и, пожалуй, чуть-чуть смуглой пудры, прикинул Марутту. Да, это именно то, что нужно. Лет через пять вряд ли кто отличит эту рабыню от настоящей принцессы Карэны.

«Может, стоит выкрасть полубезумную сургарскую принцессу и подменить ее поддельной», — подумал принц.

— Как ее зовут? — спросил Марутту Ролнека.

— Сэллик, — немедленно отозвался тот, припомнив первое подвернувшееся женское имя.

«Сэллик… — принц попробовал имя на вкус. — Низкое имя, разве что для торговки. Как ее назвать? Высокую госпожу принцессу называли Савири или Сава… Саур, — придумал принц. — Саур — буду называть ее так».

После обеда Марутту захотел увидеть умения рыжей Сэллик.

— Принеси мне лаангра, Сэллик, — сказал он ей, указывая в конец двора. — Посмотрим, какая ты ловкая.

Ролнек обеспокоенно привстал.

Эрван проговорил тихо, уловив это беспокойство:

— Я полагаю, она с этим не справится, государь.

— Пусть попробует, — сказал Марутту.

Сэллик, не говоря ни слова, отправилась в тот угол двора, где стояли клетки с лаанграми — небольшими ушастыми зверьками, похожими на куцехвостых лисят. Используются лаангры на охоте, их запускают в лисьи или тохиарьи норы, и зверь этот, пожалуй, еще более дикий, чем сами лисы. В норы лаангров запускают не иначе как на цепях, а брать их в руки в замке Марутту мог только один специально приставленный к ним человек.

Марутту наблюдал за действиями Сэллик. Эрван, оставив его, подошел к Ролнеку.

— Что ты тревожишься? — негромко спросил он. — Ну покусает ее лаангр… Она же из Ралло-Орвит, должна быть привычной.

— Она не из наших, — сдавленно отвечал Ролнек. — Сколько себя помню, в Ралло ее не видал.

— Как же так? — спрашивал Эрван. — А мне показалось, я видел ее там. Лицо знакомое…

— Не было ее там, хоть у Рыжего спроси…

Эрван глянул на Сэллик. Она, пройдя неспешно около клеток, выбрала зверька, открыла дверцу и сунула туда обе руки сразу. Извлеченного из клетки лаангра она держала одной рукой за загривок, другой — за ухо, где сжимала пальцами определенное, редко кому известное место. От боли зверьку пришлось забыть, как кусаться.

Марутту шепнул что-то стоящему рядом с ним охраннику. Тот кивнул и пошел навстречу девушке.

Эрван все еще стоял рядом с Ролнеком.

— Я ее видел, — повторил он. — Но где? Видишь ли, приятель, у меня непростительно плохая память на лица…

— Я не знаю, кто она, — сказал Ролнек. — Но может быть, тебе помогут два обстоятельства: волосы у нее не рыжие, а сама она беглая из Инвауто-та-Ваунхо.

Да, эти сведения Эрвану помогли. Ролнек впервые в жизни увидел, как у хокарэма от изумления отвисает челюсть.

— Что? — спросил Ролнек тревожно.

Эрван, опомнившись, возвратил челюсть на место и повернул голову к Сэллик.

— О небеса! — выдохнул он. — Ее сейчас убьют!

Воин, пошедший навстречу девушке, выдернул из ножен меч и преградил ей дорогу. Сэллик чуть недоуменно попробовала обойти его, но он не позволил, протянул меч вперед и слегка кольнул ее. Девушка отступила, поняв, что стражник не отстанет от нее, что ему приказано вызвать рыжую Сэллик на поединок, она бросила взгляд на Марутту.

Воин не собирался пережидать ее сомнения: он взмахнул мечом — девушка едва успела отскочить в сторону.

Марутту хотел, чтобы она показала, какова она в защите. Но чем, собственно говоря, защищаться — хокарэмы-ученики, как всем известно, оружия при себе обычно не носят, особенно вот так, в гостях. Все, чем могла защищаться Сэллик, это небольшой бурый зверек в руках. Зверек, которого Марутту требовал принести ему.

Чтобы принять решение, понадобилась доля мгновения. Сэллик, не отнимая пальцев от уха зверька, сунула лаангра за пазуху, освободив вторую руку. Эта рука, взметнувшись над головой, сделала знак «стрела», на который у всякого нормального хокарэма есть одна реакция — метнуть лапару.

И Эрван мгновенно бросил свою лапару в руку Сэллик и только потом сообразил, что жест «стрела» — чисто хокарэмский жест, как и лапара — чисто хокарэмское оружие.

Сэллик, едва поймав лапару, сразу приняла на нее удар меча — таким же отработанным движением, каким бы встретили удар и сам Эрван, и Ролнек, и Смирол. Увидев это, Ролнек наполовину восхищенно, наполовину удивленно чертыхнулся. Лапара, хокарэмская лапара была знакома загадочной девчонке.

Конечно, ее умение вовсе не было совершенным, да и сила у нее не мужская: удар она могла принимать только на вытянутую навстречу руку. Но в ее уверенных движениях чувствовалась та автоматическая тренированность, которая свидетельствует о долгих занятиях.