Серебряный ангел - Джоанна Линдсей

— Да, да. Я не отказываюсь. К тому же что сделано, то сделано. Да и на кухне она пробыла всего два дня. Что уж такого страшного могло с ней случиться за это время?

— Но он ничего не знает. Или ты осмелился все-таки сказать ему, куда я ее послала? Хаджи покачал головой.

— А может, Шахар ему тоже ничего не скажет? — спросил он с надеждой.

— Не рассчитывай на это, Хаджи. Я должна поговорить с ним об этом сама.

— Не глупи, Рахин. Зачем трясти кувшин, если он и без того закипит? Если она расскажет ему, это и так произойдет очень скоро. Какой смысл тебе вызывать на себя его гнев раньше времени? Ведь ты действовала прежде всего исходя из его интересов. А вдруг эти несколько дней сделают девушку более покладистой? Тогда он скорее должен благодарить, а не сердиться на тебя.

— Дай-то Бог, — вздохнула Рахин. — Но меня тревожит еще и то, что с той самой минуты, как увидел ее, Джамиль прямо перестал быть самим собой. Он стал совершенно непредсказуем в своих поступках.

— В данное время это совсем неплохо, — заметил главный евнух. — Если даже мы не знаем, что он может сделать в следующий момент, то его враги и подавно. Он уже удивил их в позапрошлую ночь.

— К сожалению, Омар ничего не смог узнать от этого головореза, которого Джамиль приволок с собой. Я до сих пор вздрагиваю, как только подумаю, что они могли убить его. У него ведь даже не было оружия, Хаджи! Ну разве раньше он уезжал из дворца без оружия?

— Это лишь подтверждает лишний раз, как сильно он увлекся этой девушкой. До какой степени он расстроился из-за нее! Думаю, впредь нам надо держать себя с ней предельно внимательно.

— Я с удовольствием прослежу за тем, чтобы у нее было все, что она захочет, если она заслужит того, — сказала с заметным раздражением мать дея. — Но я не собираюсь менять мою линию поведения с женщинами гарема, даже если сам дей решил изменить свою.

Хаджи только покачал головой, размышляя о ее упрямстве. Но без него Рахин не была бы Рахин.

— По-моему, для начала тебе следует позаботиться о том, чтобы сохранять свое прославленное самообладание, когда дело касается этой девушки. Похоже, она единственная, кроме твоего сына, кто способен вывести из себя мать дея.

Главный евнух улыбнулся, услышав в ответ нечто напоминающее рычание. Но его собеседница быстро взяла себя в руки, и раздражение тут же уступило место обычным заботам.

— Полагаю, ты не сидел без дела и уже распорядился, чтобы ее отвели в бани?

— Конечно. Пир наверняка продолжится еще несколько часов.

— Мы снова вынуждены творить чудеса. Что ж, попробуем. Какого цвета одежду ты для нее подобрал?

— Голубого. Это успокоит ее нервы и смягчит его раздражение, если ему вновь суждено возникнуть, да избави нас от этого Аллах.

Губы Рахин наконец шевельнулись в некоем подобии улыбки.

— И раз уж ты сумел так прекрасно позаботиться обо всем этом, пойду-ка я за своими сапфирами. Они должны подойти к выбранному тобой наряду. Будем надеяться, что к следующему разу, когда дей призовет ее к себе, у Шахар будут уже собственные драгоценности.

— Ну вот, хоть твое отношение к происходящему слегка улучшилось, Рахин.

— Будем просить Небо, чтобы и ее тоже.

Но Небо их мольбы, как видно, не услышало, в чем они убедились уже через несколько минут. На полпути от хаммама они увидели спешащую им навстречу рабыню.

— Поспешите, лалла! — выкрикнула она, тяжело дыша от быстрого бега и чуть не плача от страха. — У Кадара едва хватает сил, чтобы сдерживать англичанку, не причиняя ей вреда!

— Сдерживать? Зачем?

— Она дерется с ним, лалла! Рахин помрачнела.

— Неужто какой-то дурак сказал ей, что ее хочет видеть дей?

Испуганное выражение лица рабыни было самым красноречивым ответом.

— Не стоит их винить, Рахин, — рассудительно сказал Хаджи, лицо которого, впрочем, тоже стало мрачнее тучи. — Ведь помимо всего прочего, это большая честь — принимать участие…

— Весь гарем знает, почему ее отправили на кухню! Здесь ничто невозможно сохранить в тайне. — Мать дея усилием воли заставила себя успокоиться и, вздохнув, заговорила уже своим обычным тоном:

— Ладно, не будем вешать нос. Что сделано, то сделано. Есть надежда, что она будет посговорчивее на этот раз. — Затем, обращаясь непосредственно к Хаджи, она добавила:

— Лучше принеси побыстрее что-нибудь, что может успокоить ее. В любом случае мы должны подготовить ее к встрече с Джамилем. Стоять и молчать нам некогда. Иди, встретимся в хаммаме.

Рахин продолжила свой путь. К счастью, был уже вечер, и поэтому в банях сейчас находились лишь несколько служительниц. То, что предстало ее глазам, очень походило на любовные объятия. Правда, Шахар стояла спиной к Кадару, но он обвил ее руками, прижимая к своей груди, и склонил голову к самому ее уху, что-то нашептывая. Иллюзия, однако, сразу исчезла, когда Рахин повнимательнее взглянула на руки евнуха, с явным усилием сдерживающие запястья девушки: они все были в мелких царапинах. Два глубоких красных следа от ногтей виднелись и на черной коже его щеки. Лицо самой Шахар пылало. Она явно изо всех сил пыталась вырваться, не слушая успокаивающие слова, которые шептал ей Кадар.

— Так, значит, мы опять надумали бунтовать, не так ли?

Шантель посмотрела прямо в лицо матери дея и, нисколько не смущаясь читавшимся на нем осуждением, огрызнулась:

— Идите к черту, мадам.

— Ого! — Рахин щелкнула языком. — Но я думаю, нам не стоит продолжать обмен подобными аргументами. Последствия сопротивления твоему хозяину тебе известны. Ничего не изменилось.

— Моего так называемого хозяина здесь нет. Но будь он здесь, можете мне поверить, черт побери, я бы…

Завершить слишком опасную фразу не дал Кадар, так сдавивший грудь Шантель своими ручищами, что у той перехватило дыхание. Подойдя вплотную, Рахим приподняла пальцами подбородок девушки. Сузившиеся от ярости фиалковые глаза, смотревшие на мать дея, досказали то, что их обладательница не смогла выразить с помощью слов.

— Как я вижу, ошибки ничему не научили тебя. Неужели ты не хочешь вернуться в более приятные для жизни условия?

— Нет! Никогда! — выкрикнула Шантель. — Вы же сказали, что он забудет обо мне, — добавила она, как бы уличая собеседницу.

— Боюсь, что я приняла желаемое за действительное, — парировала мать дея.

— А что случится, если я окажу ему сопротивление и на этот раз?

— Честно говоря, не знаю, дорогая. Ты уже достаточно испытала его терпение. А Джамиль не из тех, кто привык долго ждать того, чего он хочет.

— Это тоже нехорошо, — произнесла девушка с таким мастерским сарказмом, что даже Рахин хмыкнула. Шантель же продолжала глумиться: