В первый раз... - Рита Навьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё получилось совсем не так, как они рассчитывали. Во всяком случае, не так, как рассчитывал он. И ведь до чего всё казалось простым и, главное, правильным – две недели назад!
«Война есть война, – вспомнились слова Павлика, точнее, и не забывались. – А на войне все средства хороши. Это ведь не просто игра. Это проверка того, как ты потом будешь Родину защищать. Слабаком ты окажешься или нет». Как ему не поверить? Они ведь в нем души не чаяли. В рот смотрели, каждое слово ловили. И Вадим тоже. Такой вожатый! Лучший! Ну как он мог в нем усомниться?
А ещё Павлик говорил: «Рисковать ради своих, ради команды, преодолевая себя, – это достойно! А ты – командир. Ты – пример для всех». И потом, уже позже: «Разве ты не знаешь – общественное выше личного. Из-за того, что тебе какая-то девочка вдруг понравилась, ты готов подставить команду?».
Мог он и по-другому завернуть: «Ну хорошо. Не делай ничего. Плевать, если из-за твоего малодушия команда проиграет. Плевать, что на тебя все понадеялись, все в тебя поверили».
Но это было уже в самом конце, прямо перед тем, как Вадим всё-таки срисовал эти проклятые карты.
На самом деле сложно сказать, кто придумал подсмотреть карты, кто озвучил это первым и облёк просто мысль в конкретную задачу. Но Вадим теперь не сомневался, что хоть это и не Павлик, но всё случилось с его подачи. В конце концов, кто, кроме него, мог знать, что карты рисует Ира? Никто.
Нет, они действительно готовились усердно: и палатки ставили, и узлы учились вязать, и по компасу ориентироваться. Но мысль о том, что карты рисует кто-то из второго отряда, не давала Павлику покоя.
– Учитесь, тренируйтесь, в жизни всё может пригодиться, только сильно-то на победу не рассчитывайте, – говорил он. – Сразу предупреждаю, победит второй отряд. Так что не стоит настраиваться на хорошее, чтобы потом не расстраиваться из-за плохого.
– Почему? – удивлялись ребята. – Мы же лучше всё умеем.
– Конечно, вы у меня самые лучшие. Я вас всех люблю и горжусь вами. Видите, как меня от гордости за вас распирает? – И Павлик смешно раздувал щеки, бока, выгибал грудь колесом. А затем добавлял загадочно: – Но побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее. В нашем случае – хитрее.
Его, конечно, тут же принимались донимать расспросами. И он всем своим видом показывал, будто что-то знает, а что – не говорил. Или же пространно разглагольствовал о всякой всячине и лишь тонко намекал о каком-то преимуществе второго отряда перед первым.
Девчонки упрашивали, пацаны злились, а вожатый только посмеивался. Потом всё-таки отбросил экивоки и под огромным секретом рассказал про карты и даже не всему отряду, а только нескольким мальчишкам, самым надёжным и доверенным.
Они тогда здорово расстроились. И возмутились, конечно. Да что там – их прямо-таки распирало от праведного гнева. Ведь как вопиюще несправедливо, как бесчестно и подло – они стараются, выкладываются вовсю, а победа достанется тем ни за что ни про что. А Павлик ещё и масла в огонь подливал:
– Да ладно вам. Подумаешь – проиграем. Мы-то с вами будем знать, что победа у них нечестная, что мы на самом деле сильнее. Что мы – команда!
– Ну может, она им не покажет всё-таки? – засомневался Серёга.
– Думаете, она своим и не покажет? Ну да, не покажет – она им копии нарисует и в личное пользование отдаст, как будто я не знаю! И я её понять могу. Свои есть свои. Чего ради своих не сделаешь? Ну а нам что остаётся? Будем как идиоты пыхтеть до потери пульса, пока наши соперники, не напрягаясь, нас обставят.
Именно тогда кто-то и предложил не всерьёз, шутки ради, забраться тайком и тоже подглядеть, а то и перерисовать по-быстрому. Но шуточное предложение неожиданно не вызвало ни смеха, ни отторжения – наоборот, воодушевило.
Ребята стали обдумывать, как это можно осуществить. Правда, Серёга поначалу говорил, что вожатый ни за что на такое не согласится. Это же тоже как-то не по-честному. Но Павлик, выслушав инициативу ребят, вдруг поддержал её. И назвал-то это красиво – разведкой. Ещё историю какую-то приплел про своего деда-разведчика, который в войну разузнал какие-то ценные сведения у немцев и тем самым спас целый батальон.
– Ничего нечестного в этом быть не может. Мы просто уравняем шансы, оставим этих хитрецов с носом и восстановим справедливость. Только вот разведка – дело рисковое. Кто не побоится?
Павлик умел убеждать, и «разведчиком» доверили быть Вадиму. Он и сам поначалу был не прочь, чего уж. Видел в этом какой-то особый задор и риск, щекочущий нервы и придававший игре острые ощущения. Ему надо было всего лишь подружиться с девочкой-художницей. На тот случай, если она его всё-таки застукает в оформительской, когда он будет переписывать данные с карты.
Первая неожиданность всплыла, когда этой художницей оказалась девочка, которую он приметил ещё в первый день. И потом, на костре. Она ему сразу понравилась. Он бы даже не прочь был с ней ходить, она хорошенькая. Вот только врать ей не хотелось, пусть даже она и сама хитрила и обманывала ради своих.
И ведь хотел отказаться сразу, в первый же день, но думал, что тогда будет слабаком и трусом. Команду подведет. Впрочем, Павлик так ему и сказал, когда он пришел с ним посоветоваться. Уговорил совместить приятное с полезным.
Правда, задание оказалось непростым. Ира, как назло, торчала в этой каморке почти безвылазно, хоть ночью совершай набег. Как-то удалось вытянуть её на дискотеку, но в тот вечер прямо за стенкой собрались вожатые. Посиделки, наверное, устроили. Во всяком случае, Вадим слышал, как непривычно громко разговаривали и хохотали. Лезть в оформительскую не решился, покружил возле клуба и ни с чем вернулся на танцплощадку.
Потом он заглядывал к Ире то будто бы случайно, то просто поздороваться, то поболтать, и сам не заметил, как стал общаться с ней уже по-настоящему, что даже забывал о своём задании. С ней оказалось легко и интересно, даже притворяться не приходилось. Ловил себя на том, что постоянно выискивал ее взглядом на зарядке, в столовой, везде. И в этот дурацкий клуб тянуло его как магнитом. На часы то и дело смотрел, когда уже можно опять пойти в оформительскую. К ней. Особенно после их прогулки в лесу, после того, как поцеловал ее...
