Тени Пост-Петербурга - Андрей Дьяков

Проскочив мимо трех неплохо сохранившихся высоток, наемник достиг, наконец, пересечения улиц Белы Куна и Бухарестской. Вход на станцию Международная, погребенный под рухнувшим каркасом недостроенного торгового комплекса, долгие годы оставался недоступен, что только играло на руку замкнутым мортусам, предпочитавшим не высовываться на поверхность. Не останавливаясь, Таран прошел мимо развалин, даже не пытаясь отыскать в них лазейку к наклонному эскалаторному ходу. Вместо этого выудил из рюкзака баллон с дыхательной смесью и присоединил к маске противогаза. Тонкий трос, разматываясь, полетел вниз, в чернильный мрак вентиляционной шахты, что находилась чуть дальше, в глубине квартала. Защелкнув страховочный карабин, сталкер в последний раз глянул по сторонам и нырнул в клубы чадящего дыма.

Спускаться по бесконечному бетонному колодцу вслепую, то и дело натыкаясь на решетчатые фермы, – то еще развлечение. Стекла противогаза моментально покрылись слоем копоти, сквозь который рассмотреть что-либо не представлялось возможным. Ко всему прочему, плотная ткань комбеза, хоть и медленно, нагревалась от тепла, шедшего снизу, от кремационных печей мортусов. К моменту, когда сталкер ощутил, наконец, под ногами твердь, достигнув дна колодца, одуряющий жар почти доконал его. Липкий пот заливал глаза, а сердце выпрыгивало из груди. С ног до головы покрытый угольно-черной сажей, Таран выскочил из сбойки в туннель, где принялся тереть стекла противогаза и судорожно озираться, пытаясь определить направление тяги. В одном из концов туннеля, за изгибом, удалось различить отблески бушующего пламени. Оттуда же доносился мерный, не прекращавшийся ни на секунду гул.

Сталкер, пошатываясь, побежал в противоположном направлении, прочь от адовой печи. Еще немного – и туннель оборвался, открыв взору просторное помещение склада, заставленного ровными рядами бесформенных продолговатых мешков.

Международная. Станция-могильник. Зловещий, погруженный в безмолвие, поражающий своими масштабами морг. Аппендикс гигантского организма под названием «метрополитен».

Голый бетонный свод над головой, подсвеченный торчавшими из стен факелами, и обилие трупов создавали ощущение нереальности происходящего. Мрачную обстановку похожей на склеп станции сложно было сравнить с чем-то еще. Смерть незримо присутствовала здесь повсюду. Казалось, ею пропитался сам воздух и стены.

Сошествие в «царствие усопших» не осталось незамеченным. Сразу несколько мортусов, прекратив сгружать трупы с тележки, безмолвно смотрели на гостя. Из-за белых масок на лицах невозможно было понять реакцию этих людей. Словно манекены, застыли они на месте, ожидая, видимо, каких-то действий со стороны визитера. Спохватившись, Таран стянул противогаз. В нос ударил терпкий специфический запах – гари и разложения. С непривычки в носоглотке защипало, глаза заслезились.

Один из мортусов, признав наемника, подошел ближе.

– Ты пришел через дымоход? Весьма безрассудный поступок. Мы ждали тебя со стороны Волковской. Для инспекции наших станций все готово.

Тихий бесцветный голос без намека на интонации. Надо же... Мортусы умеют говорить. Кто бы мог подумать? Таран кивнул собеседнику, отзывая его в сторону:

– Это ведь ты представлял мортусов на Совете?

Тот кивнул.

– Послушай, мы оба прекрасно понимаем, что к бомбе вы никакого отношения не имеете. Шариться по этому склепу я не буду. Мне всего-то нужно поговорить с Барахольщиком. Потом я уйду. Как тебе такой вариант?

Мортус застыл, на несколько мгновений превратившись в изваяние, подобное группе ожидавших невдалеке собратьев. Затем коротко кивнул, поманив сталкера за собой. Вместе они пересекли добрую половину недостроенной станции. И всюду, куда ни глянь, человеческие останки. Где в брезентовых мешках, а где и без... Таран с недоумением проследил за тем, как с трупов стаскивают изгвазданные в крови чехлы, складывая их в пузатую бочку.

– Экономия ресурсов, – пояснил еще один мортус, появившись из темноты за спиной сталкера. – Брезента на всех жму– ров не хватает, так что мы его не сжигаем. Отмачиваем, чистим и используем снова, для транспортировки через жилые станции.

Судя по всему, это и был тот самый Барахольщик. Такой же, как у остальных, черный плащ до пят, капюшон на голове. Из– под белой маски респиратора выбивается рыжая борода, из-за чего мортус выглядит несколько комично. Хотя, если б не эта деталь, отличить мародера от его безликих собратьев оказалось бы непросто.

Мортус, сопровождавший Тарана, еле заметно кивнул и, не проронив больше ни слова, удалился. Барахольщик стянул маску, выжидающе уставившись на сталкера.

– Мне известно о твоих делах со Шмыгой, – Наемник сразу взял быка за рога.

Однако мародер и ухом не повел.

– И какое тебе дело до моих дел?

– Да никакого. Нужна информация. Тела огрызков из коллектора, недалеко от «Папы»...

– Ах это! Так бы сразу и сказал, – Барахольщик выдохнул: угрюмый сталкер явился не по его душу... – Перебили их, как щенков. Бандюки пришлые. Обложили с обеих сторон, и вся недолга. То ли случайно наткнулись, то ли в засаде сидели...

– Среди погибших... не видел ли ты ребенка? Мальчика двенадцати лет? – содрогнувшись от собственных слов, спросил Таран.

Мортус нахмурился, припоминая. Сталкер сжал кулаки в ожидании приговора. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем рыжебородый ответил:

– Да кто его знает... Темно там было. Черт ногу сломит. Ты б лучше сам посмотрел. Всех жмуров оттуда уже сюда перетаскали. Видишь разгрузочный перрон? Там и ищи.

Наемник снялся с места, проскочив по узким проходам между штабелями трупов, и выбежал к стоящим на путях вагонеткам. Несколько мортусов споро выгружали мешки с останками на платформу. На ходу вытащив нож, Таран упал на колени возле наваленных в кучу мешков и взрезал первый попавшийся. Внутри вполне ожидаемо оказался труп огрызка. Еще мешок – снова дикарь. Брезент податливо расходился под острым лезвием. Руки сталкера довольно быстро почернели от запекшейся крови, а тошнотворный въедливый запах насквозь пропитал одежду. Однако Таран продолжал вскрывать чехлы один за другим.

Мортусы хотели было вмешаться, но Барахольщик подал знак, и обезумевшего сталкера оставили в покое. Среди останков обнаружилась пара мужских тел в метростроевских робах – видимо, из тех бандитов, что напали на огрызков. Мельком глянув на трупы, Таран продолжил поиски. Хрипя от натуги, он ворочал окаменевшие тела. Вскоре липкая кровь уже покрывала сталкера с ног до головы.

Отпихнув в сторону тело очередного дикаря, он вдруг заметил то, что так боялся увидеть, чего страшился и не хотел принимать: мешок, слишком маленький по габаритам, чтобы вместить взрослого человека. Замерев с ножом наизготовку, наемник все не решался поставить точку в затянувшихся поисках, хотя предчувствие неизбежной, неотвратимой беды уже захлестнуло сознание. Откуда взялась эта мрачная уверенность, Таран понять не мог. Лишь ощутил давно забытое, единожды испытанное чувство невосполнимой утраты. Совсем как тогда, в день Катастрофы, когда ломился сквозь обезумевшую от ужаса толпу к распростертому на асфальте телу любимой девушки. Умом понимая, что выжить в той мясорубке невозможно, но сердцем надеясь на чудо.

Чуда в тот раз, увы, не произошло. Нет ему больше места в этом исковерканном мире. А значит, не будет и сейчас. Слишком многое пришлось повидать сталкеру, чтобы тешиться пустыми надеждами. Лезвие ножа с тихим шелестом вскрыло слой брезента – последнюю преграду, что отделяла Тарана от приемного сына...

Сталкер отшатнулся, закрыв глаза, но увиденное отчетливо стояло перед мысленным взором. Лица Глеба он не узнал. Его попросту не осталось – крысы наведались к месту бойни раньше мортусов. Само тело тоже было изуродовано, а в некоторых местах даже обожжено. Определить в кровавых лохмотьях одежду сына не было никакой возможности.

Пересилив себя, Таран принялся изучать останки. Ведь пока нет прямых улик, чтобы опознать тело, надежа все еще остается...

Рука сталкера нащупала сквозь изорванную одежду нечто твердое. Поддев пальцами пропитавшийся кровью край рубахи, сталкер извлек на свет божий продолговатый металлический предмет. Собравшись с духом, разомкнул пальцы. На ладони лежала до боли знакомая зажигалка с двуглавым орлом на боку. Глебова зажигалка.

Склонившись над телом сына, сталкер в бессилии уронил руки на колени.

Старший мортус бесстрастно наблюдал за ним сквозь прорези в своей белой маске.

На окаменевшем разом лице сталкера проступила маска безысходности. Возле глаз прорезались невидимые ранее, глубокие морщины. По щеке, проторив светлую дорожку на покрытой сажей коже, катились редкие, мерцающие в свете факелов слезы.