Ангелология - Даниэль Труссони

Без лишних слов пастух разгрузил свой мешок. Он уложил на пол пещеры два толстых железных гвоздя, молоток и веревочную лестницу. Лестница производила глубокое впечатление, младшие братья собрались, чтобы осмотреть ее. Две длинные пеньковые полосы образовывали вертикальную ось, а металлические прутья, закрепленные в пеньке с помощью болтов, служили горизонтальными перекладинами. Лестница была сделана с большим искусством — крепкая, но легкая, так что ее было удобно переносить. Мое восхищение умениями проводника еще больше возросло, когда я ее увидел.

Пастух взял молоток и вбил в скалу железные гвозди. Затем металлическими зажимами прикрепил к ним веревочную лестницу. Эти маленькие устройства, не больше монеты, крепко держали ее на месте. Закончив свое дело, пастух сбросил лестницу и отступил, словно поразившись, как глубоко она упала. Снизу доносился шум воды, бьющейся о скалы.

Проводник объяснил, что река течет под поверхностью горы, протекает сквозь скалу и заполняет подземные резервуары и русла, а потом водопадом низвергается в ущелье. Затем река течет по дну ущелья, снова спускается в лабиринт подземных пещер и наконец появляется на поверхности земли. Деревенские жители, как рассказал нам проводник, называли эту реку Стикс и верили, что каменное дно ущелья усыпано телами мертвых. Они считали пещеру входом в ад и называли ее „тюрьма неверных“. Пока он говорил, на его лице появилось опасение — первый признак того, что ему страшно продолжать. Я поспешно объявил, что пора спускаться.[35]

Трудно представить себе наш восторг, когда мы получили доступ к пропасти. Лишь Иаков в своем видении могущественной процессии святых посланников, возможно, созерцал лестницу более долгожданную и величественную. Стремясь к нашей божественной цели, мы оказались в ужасном мраке заброшенной ямы, полные ожидания Его защиты и милости.

Когда я спускался по холодным ступенькам, меня оглушил рев воды. Я спускался быстро, предавая себя притягательной глубине, мои руки цеплялись за сырой, холодный металл, колени ударялись о выступы скалы. Страх наполнил мое сердце. Я шептал молитвы, прося защиты, силы и помощи против неведомого. Мой голос был не слышен из-за шума водопада.

Пастух спустился последним. Открыв мешок, он вынул запас восковых свечей, кремень и трут, чтобы зажечь их. Через минуту мы оказались в пылающем круге. Несмотря на холодный воздух, у меня на лице выступила испарина. Мы взялись за руки и стали молиться, полагая, что наши голоса будут услышаны даже в самом глубоком, самом темном уголке ада.

Собрав одежду, я направился к берегу реки. Остальные последовали за мной, оставив проводника возле лестницы. Вдали шумел водопад — бесконечные потоки горячей воды. Сама река текла по широкому руслу посреди пещеры, словно Стикс, Флегетон, Ахерон и Коцит — все реки ада — сошлись в одну. Брат Фрэнсис первым разглядел в клубящемся тумане лодку — небольшое деревянное суденышко, привязанное на берегу. Вскоре мы стояли вокруг лодки, определяя направление. Сзади нас отделял от лестницы участок плоских камней. Впереди, вдоль реки, нас ждало множество пещер, похожих на соты. Выбор был ясен — мы отправимся на поиски того, что находится за предательской рекой.

Поскольку нас было пятеро, а вес у всех был немаленький, я забеспокоился о том, как мы все поместимся в узкой лодке. Я забрался в лодку, стараясь удержаться на ногах, хотя она сильно раскачивалась. Я не сомневался: если судно опрокинется, беспощадный поток расплющит меня о прибрежные скалы. Кое-как мне удалось сохранить равновесие и надежно сесть у руля. Остальные последовали за мной, и вскоре мы отправились в путь. Брат Фрэнсис деревянным веслом осторожно направлял лодку к дальнему берегу. Река отбросила нас от входа в пещеру и понесла навстречу гибели.

Когда мы приблизились, существа зашипели из своих каменных нор, как ядовитые змеи, их удивительные синие глаза смотрели на нас, могучие крылья бились о прутья решеток их темниц — сотни нераскаявшихся темных ангелов разрывали на себе ярко-белые одежды, требуя спасения, умоляя нас, посланников Бога, освободить их.

Братья пали на колени, пораженные ужасным зрелищем. Глубоко в толще горы, до самого горизонта виднелись бесчисленные тюремные камеры, в которых были заключены сотни величественных существ. Я подошел ближе, пытаясь осмыслить увиденное. Это были таинственные существа, от них исходило такое сияние, что я не мог смотреть в глубь пещеры, не отводя взгляда. Но как человек стремится узреть центр пламени и обжигает глаза, глядя в бледно-голубое ядро огня, так я желал рассмотреть небесных созданий, оказавшихся передо мной. Наконец я увидел, что в каждой узкой камере заключен один скованный ангел. Брат Фрэнсис в страхе сжал мою руку, прося меня вернуться к лодке. Но я не слушал, охваченный нетерпением. Повернувшись к остальным, я велел им встать и следовать за мной.

Стенания прекратились, как только мы вошли в темницу. Существа смотрели на нас из-за толстых железных прутьев, внимательно следили за каждым нашим движением. Неудивительно, что они так жаждали свободы, — тысячи лет они были прикованы к горе, ожидая, когда их выпустят. Но они не выглядели жалкими. Прозрачная кожа излучала яркий свет, который создавал вокруг них золотые нимбы. Внешне они намного превосходили людей — высокие, грациозные. От плеч до лодыжек, подобно белоснежным плащам, стройные тела окутывали крылья. Я никогда прежде не видел такой красоты и не мог себе представить, что она существует. Теперь я понимал, как этим небесным созданиям удалось соблазнить дочерей человеческих и почему нефилимы так восторгались их наследием. Я шел дальше, и с каждым шагом мне становилось все яснее: мы оказались в пропасти, чтобы осуществить совсем другую цель. Я верил, что наша миссия нужна для того, чтобы обрести сокровище, но теперь мне стала очевидна ужасная правда: мы оказались здесь, чтобы освободить непокорных.

Из темной камеры показался ангел с копной золотых волос. В руках он держал прекрасную лиру.[37] Он коснулся струн, и полилась нежная воздушная музыка, она эхом отозвалась во всех уголках пещеры. Не могу сказать, явился ли причиной этому особый резонанс пещеры или сам инструмент обладал такими качествами, но звук был богатым и полным, прелестная музыка воздействовала на сознание, и мне казалось, что я схожу с ума от блаженства. Ангел запел, его голос поднимался и опускался в унисон с лирой. Словно в ответ на эту божественную гармонию, к нему присоединились остальные, каждый голос поднимался, чтобы создать небесную музыку, — и было это похоже на описанный пророком Даниилом сонм: десять тысяч раз по десять тысяч ангелов. Мы стояли, ошеломленные, совершенно покоренные небесным хором. Музыка потрясла меня. Даже сейчас я слышу ее.[38]