Несовместимость (СИ) - Л Илана

– Слушаю тебя, – сказала я, а сама наблюдала, как мама поднялась по ступенькам и что-то сказала консьержу.

И не сразу сообразила, что ребенка унесли домой. Он не остался в машине, с водителем или с Ромой.

– Саша временно поживет у тебя.

– Что? – мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Руки безвольно опустились вдоль тела. Он не спрашивал, хочу ли, могу ли я, он просто ставил перед фактом.

Поживет? Как поживет? Что мне с ним делать?  Я не знала как вести себя с младенцем, что делать, когда он начнет плакать, когда кормить или как купать.

– Не умрешь, – зло процедил Рома сквозь зубы, – сейчас приедет няня. Зная тебя, сразу предупреждаю, с ней придется поладить. Только я решаю, компетентна она или нет. Лиза будет жить с вами и любые возражения бессмысленны.

У меня от ужаса расширились глаза, и я реально стояла и хлопала ими.

– Ты серьезно? Зачем тебе это? Наказать меня?

– Ну, если родить ребенка и жить с ним для тебя наказание, то пусть будет так, – свирепо и холодно обдал серым взглядом.

– Мы так не договаривались!

Рома с силой схватил меня за волосы и притянул к своему лицу.

– Лучше молчи и делай как я говорю! Это не займет много времени. Потом будешь полностью свободна! – и резко отпустил натянутые пряди.

Мне хотелось рвать и метать! Закричать, чтобы забирал своего сына и катился куда подальше.

– Это хорошо, что Сашенька останется с тобой. Ты одумаешься, Ромино сердце смягчится.  Вот посмотришь, Анечка, как изменится жизнь к лучшему. Я с самого рождения души в тебе не чаяла. Дай себе немного времени, ты свыкнешься с мыслью, что стала матерью, почувствуешь к Сашеньке умиление, поймешь, что теперь ты в ответе не только за себя, но и за этого чудесного кроху, – начала причитать мама, как только за Ромой закрылась дверь, и мы оказались одни в некогда супружеской квартире.

Муж быстро подсуетился. Все, абсолютно все было готово для ребенка: отдельный шкаф для Саши, пеленальный столик, забитый памперсами, сосками и бутылочками; масса игрушек, детская кроватка и другие необходимые вещи. Даже мебель стояла так, как хотел Рома. Но больше всего меня поразил цвет детской комнаты. В светлых теплых успокаивающих тонах. Она была гармоничной, уютной, отделанной с любовью и сильно выделялась на фоне других комнат в квартире.

– Наверное, ты счастлива, что твоя дочь стала матерью-одиночкой? – со злостью задала вопрос маме, разглядывая детские принадлежности.

– Не говори так! Как я могу быть рада, когда моя дочь страдает? – мама подняла голову. – Много браков распадаются. Это не клеймо и ни о чем не говорит. Возьми себя в руки, смотри на человека, а не в его кошелек.

Я расхохоталась. От души.

– Ты раньше горой за меня была, а сейчас "Ромино сердце смягчится", "смотри в душу". Мама, я мужа лишилась, меня использовали и выбросили как ненужный мусор, а я должна еще благодарить!

– Я за тебя, Аня. За тебя, – нежные руки гладили меня по плечам, старались успокоить. – Ты моя дочь, и других детей у меня нет. Но я внука терять не хочу. Склей, собери то, что уничтожила по дурости. Еще не поздно. Поздно будет, когда Рома заберет Сашу. Ты локти кусать будешь, но не вернет он тебе ребенка.

– Мама, да хватит трещать, мне порядком надоели твои нотации!

Я словно ослепла, оглохла, не хотела слушать и слышать. Мамочка моя… Знала бы она, как была права!

– О будущем думай, восстановись в училище, получи образование, найди работу, и личная жизнь наладится. Не беспокойся. Ты у меня, Анечка, смотри, какая красавица, – она подвела меня к зеркалу. – За тобой всегда толпы мальчиков увивались. И свое счастье ты встретишь.

Мама много тогда говорила и по волосам гладила, а я ненавидела ее за то, что дальше носа своего не видела и заставляла отказаться от мечты и фантазий.

Саша неожиданно оказался очень спокойным ребенком. Он плакал только тогда, когда хотел есть, спать или сменить подгузник. Но любви к нему я не испытала. Не отталкивал, и хорошо.

Так, неожиданно для меня самой, началась моя новая жизнь. Где по утрам неизменным будильником стал голодный плач Саши, а вместо приятной тишины – детские агуканья.

– Слушай, выставка интересная намечается. Придешь? – я размешивала детское питание и слушала Жанкину болтовню. Она одна из немногих подруг, кто от меня не отвернулся. Остальные, все до единого воспринимали меня лишней, как досадную помеху снова съехавшим любовникам.

– Нет. Уже знают, что Рома сошелся с бывшей. Не хочу видеть откровенного издевательства. К тому же, они сами могут заявиться, – села на диван, закинув ногу за ногу, предварительно отдав готовую бутылочку Лизе, и посмотрела, как та, аккуратно взяв Сашу под головку, уложила его на изгибе локтя и принялась кормить.

У меня даже покормить нормально не получалось, Саша вечно заглатывал воздух, а потом плакал от колик.

– Не придут. У твоего бывшего траур. Их ребенок умер или во время родов, или сразу после, я в подробности не вдавалась. Своих проблем хватает.

– Смеешься? – слова замерли на губах, но смех так и прорывался наружу.

О жизни мужа меня просвещала Жанна. Для меня оказалось полнейшим шоком, когда выяснилось, что отцом ребенка является никто иной, как Рома. Сложился неутешительный для меня пазл. Муж выбрал ее ребенка! Состряпал для себя идеальную жизнь, а меня выбросил за борт. Такая ненависть и тоска поглотила.

Вот и наказал тебя Бог, Рома. 

– Нет. Они уже около двух месяцев не появляются. Так что? Тебя ждать? Я с классным мужчиной тебя познакомлю. Закачаешься, – откровенно убалтывала меня Жанна.

***

Андрей был именно тем мужчиной, с которым познакомила меня подруга. Он жил в Киеве, но в то время был проездом в Одессе. Наш роман завязался стремительно, на неделю я рванула к нему в Киев, и сама от себя не ожидала, что мужчина действительно мне понравится.

– Ничего нигде не екает? – спросила мама на следующий день после того, как Рома забрал Сашу к себе, и уже ничто не напоминало о его присутствии. Мне хотелось выдохнуть с облегчением, но я его не испытала. Эмоционально до конца не смогла определиться с чувствами. – Нагулялась? – не помнила, чтобы до замужества она говорила нечто подобное, да еще отчужденным, холодным тоном.

– Сын был не один, а с няней. Брось драматизировать.

– Горько признавать, но моя дочь – дрянь!

– Не хотела, мама, тебя расстраивать, но это мой выбор, – слова беззаботно слетели с языка. Я тушила в груди пожар, надев маску доброжелательности.

Мама осуждающе покачала головой и засеменила к входной двери.

– Пакуй вещи, Рома даже квартиру тебе не оставит. Надеюсь, ты это понимаешь, – добавила она, не оборачиваясь.

– Мы подписали бумаги, юридически не подкопаешься.

Мама повернулась, и на ее лице появилась горькая, еле заметная улыбка.

– Моя дочь не только дрянь, но еще непроходимая дура!

Больше я маму не видела. Через пару часов она попала в больницу в предынфарктном состоянии и ночью скончалась.

На меня ее смерть подействовала как детонатор. Мы много спорили, часто мои действия были восприняты мамой в штыки, но ее единственную я действительно любила. И она никогда, никогда бы меня не предала. Я рыдала сутками напролет, закрылась на все замки и не желала никого видеть. У меня словно выбили почву из-под ног, и я, подавленная, сидела на полу и вспоминала наш последний разговор. Особенно отчетливо вгрызлась в сознание ее последняя фраза. Мне не хотелось, чтобы мама ушла с мыслью о том, какая у нее непутевая дочь. Мы столько с ней ссорились, и непонимание последних месяцев легло на нас непосильным грузом, а ее не стало, и все вокруг опустело. Не смогла простить себе, что косвенно послужила причиной ее смерти.

По большому счету, я осталась одна. Только, если Жанна была рядом, да и то...Остальные лживые подруги не в счет.

Глава 20

Анна