Творения. Часть 3 - Афанасий Великий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
68) Весьма чуден был он по вере и благочестив. Никогда не имел общения с отщепенцами мелетианами, зная давнее их лукавство и отступничество; не беседовал дружески с манихеями, или с другими еретиками, разве только для вразумления, чтобы обратились к благочестию. И сам так думал, и другим внушал, что дружба и беседа с еретиками – вред и погибель душе. Гнушался также и арианскою ересию, и всякому давал заповедь не сближаться с арианами и не иметь их зловерия. Когда приходили к нему некоторые из ариан, то, испытав и изведав, что они нечествуют, прогонял с горы, говоря, что речи их хуже змеинаго яда.
69) Однажды ариане распустили ложный слух, будто и Антоний одинаковых с ними мыслей. Тогда вознегодовал он и раздражился против них; а потом, по просьбе епископов и всей братии, со* шел с горы и, прибыв в Александрию, осудил ариан, сказав, что арианство есть последняя ересь и предтеча антихриста. Народ же он поучал, что Сын Божий не тварь и не из не-сущих, но есть вечное Слово и Премудрость Отчей сущности. А посему, нечестиво – говорить о Сыне: было, когда Его не было. Ибо Слово всегда соприсуще Отцу. Поэтому, не имейте никакого общения с нечестивейшими арианами. Ибо нет никакого общения свету ко тме (2 Кор. 6, 14). Как вы, благочестиво верующие, именуетесь христианами: так они, именующие тварию сущаго от Отца Божия Сына и Отчее Слово, ничем не отличаются от язычников, служа твари паче сотворшаго Бога. Верьте же, что даже и вся тварь негодует на них за то, что Творца и Господа вселенной, Имже вся быша, сопричисляют к существам сотворенным.
70) Весь народ радовался, слыша, что таким мужем анафематствуется христоборная ересь. Все жители города сбегались видеть Антония. Даже язычники и так-называемые их жрецы приходили ,в храм Господень, говоря: «желаем видеть человека Божия». Ибо так называли его все. И здесь Господь чрез него освободил многих от бесов, и исцелил повредившихся в уме. Многие даже из язычников желали хотя прикоснуться только к старцу, в той уверенности, что получат от сего пользу. И действительно, в эти немногие дни столько обратилось в христианство, сколько в иныя времена обращалось в продолжение года. Иные думали, что стечение народа безпокоит его, и потому отгоняли от него всех приходящих; но невозмущаемый ничем Антоний сказал: «число приходящих не больше числа демонов, с которыми ведем брань в горе».
71) Когда же Антоний отходил и мы сопровождали его, тогда, как-скоро дошли до городских врат, одна женщина воскликнула позади нас: «остановись, человек Божий! Дочь мою жестоко мучит бес. Остановись, умоляю тебя, чтобы и мне, бежа за тобою, не потерпеть беды». Старец, услышав это и упрошенный нами, охотно остановился. И как-скоро женщина приблизилась, дочь ея повергнута была на землю; но Антоний помолился и призвал имя Христово; тогда отроковица возстала здоровою, потому что вышел из нея нечистый бес. Матерь благословляла Бога, и все воздавали Ему благодарение. Сам же Антоний радовался, возвращаясь в гору, как в собственный свой дом.
72) Был же он весьма разумен и, что удивительно, не учась грамоте, отличался тонкостию и проницательностию ума. Однажды пришли к нему два языческие философа, думая, что могут искусить Антония. Был же он на внешней горе, и догадавшись по лицу шедших, какие это люди, вышел к ним и сказал через переводчика: «почему столько безпокоитесь вы, философы, для человека несмысленнаго?» Когда же ответили они, что Антоний человек вовсе не несмысленный, а напротив того – весьма умный; тогда продолжал он: «если шли вы к человеку несмысленному, то напрасен труд ваш. А если почитаете меня разумным, то будьте такими же, каков я; потому что хорошему должно подражать. Если бы и я пришел к вам, то вам стал бы подражать. Если же вы ко мне пришли, то будьте такими же, каков я; а я – христианин». Философы удалились с удивлением. Они видели, что и демоны боятся Антония.
73) Когда еще встретились с ним на внешней горе иные, подобные сим философам, и думали осмеять его в том, что не учился он грамоте; тогда Антоний спрашивает их; «как скажете: что первоначальнее – ум, или письмена? И что чему причиною: ум ли письменам, или письмена уму?» Поелику же ответили они: ум первоначальнее и он изобретатель письмен; то Антоний сказал: «поэтому, в ком здравый ум, тому не нужны письмена». Этот ответ поразил и философов, и всех бывших при сем; и они ушли, дивясь, что в неученом нашли такую проницательность. Ибо Антоний не грубый имел нрав, как возросший и состаревшийся на горе, а напротив того – был приятен и обходителен. Слово его растворено было Божественною солию; а потому, никто не имел к нему ненависти, все же приходившие к нему паче о нем радовались.
74) И действительно, когда после сего пришло к нему еще несколько человек язычников, почитавшихся мудрецами, и потребовали у него слова о вере нашей во Христа, имели же намерение войти в разсуждение о проповеди Божественнаго креста, чтобы посмеяться; тогда Антоний, помолчав немного и сперва пожалев об их невежестве, сказал им чрез переводчика, верно передававшаго слова его: «что лучше, – исповедывать ли крест, или так – называемым у вас богам приписывать блудодеяния и деторастление? Проповедуемое у нас есть доказательство мужества и знак презрения смерти; а чему учите вы, то заражено непотребством. Притом, что лучше: сказать ли, что Слово Божие не изменилось и, пребывая одним и тем же, к облагодетельствованию человеков и для спасения их, восприяло на Себя человеческое тело, чтобы, приобщившись к бытию человеческому, соделать людей причастниками Божественнаго и духовнаго естества, или Божество уподоблять безсловесным, и потому, чествовать животных четвероногих, пресмыкающихся и человеческия изображения? А таковы чтилища ваших мудрецов! Как же осмеливаетесь вы посмеваться над нами, которые говорим, что Христос явился человеком,когда сами, сводя душу с неба, утверждаете, что она блуждает и с небеснаго свода ниспадает в тело? И пусть бы еще ниспадала только в тело человеческое, а не переходила и не переселялась в четвероногих и пресмыкающихся! Наша
