Рыжий рыцарь - Андрей Белянин

– Нэд, – запинаясь, начала Илона, отвернувшись носом к стенке, – я тоже хочу, чтобы ты понял… нет, чтобы ты знал, мне…

– Леди Илона, если бы только я мог надеяться.

– Ну, не могу же я сама, первая…

– Нет, что вы! Я… все понимаю, нам нельзя… Но не подумайте, что в моей душе есть хоть капля обиды или упрека!

– Ты тоже не думай… Я… ты… мне… очень…

– Вы правы. Все горе в том, что вы абсолютно правы. Так судил Рок: вы – это вы! А я… я…

– Не смей так говорить! Ты самый хороший, самый умный, самый… – Илона, не выдержав, вскочила и бросилась к рыжему рыцарю, повернула его к себе лицом и…

– Дорогуша, ты хочешь укусить милого Нэда?! – В дверях кухни изящно стоял взволнованный Валера.

Глядя на него, благородная леди Щербатова неожиданно поймала себя на том, что в последнее время она слишком часто задумывается об убийстве…

– Как его захватили?

– Это было несложно, мама. Щур рассказал мне о той волшебной катапульте, что разнесла наш двор. Я тоже видел мощь этого оружия, когда мои рыцари пытались в честном бою сразить Нэда Гамильтона. Именно там Могучий Воин разбил наш отряд.

– Обычно я предпочитаю слушать рассказы о наших победах. Но сегодня изменим традиции. Итак, ты вновь принял самостоятельное решение, не известив меня о своих планах?

– Бессмысленно отвлекать Королеву по мелочам.

– Даже если я волнуюсь за тебя просто как мать? Это ведь было опасно.

Валет ни капли не верил в глубину материнской любви, но тем не менее послушно прикоснулся губами к холеной руке Королевы. Впрочем, и ее величество не строила особых иллюзий относительно чувств сына.

– Я приказал Щуру еще раз отправить рыцарей в тот страшный мир для захвата действующей катапульты. Она бы очень пригодилась нам на призрачном острове. Рыцари вернулись без нее. Они нашли поле боя изрытым громадными воронками, повсюду клубился дым, стоял непереносимый запах гари, валялось несколько трупов, изуродованных неведомой силой. Вместо боевых катапульт – лишь искореженное черное железо. Наши люди не могли задерживаться там долго, но, возвращаясь, они заметили человека, прячущегося в кустах. Он сам выбежал к ним навстречу, крича что-то невразумительное о Сталине, о Гитлере и об артисте Саратовского театра Нэде Гамильтоне.

– Что ж, тогда они правильно сделали, что взяли его с собой. Где этот человек?

– Ребята, я, кажется, заболел.

– Сходи к венерологу.

– Дорогуша, зачем ты так страшно шутишь?! – даже обиделся Валера Люстрицкий. На его щеках горел нездоровый румянец, глаза воспаленно блестели, и рыжий рыцарь вступился за друга:

– Он, несомненно, болен, леди Илона. Конечно, я не знахарь и не лекарь, но сразу видно, что у сэра Люстрицкого жар!

– Ладно, давай сюда горячечную подмышку, так и быть, я схожу за градусником.

Через пять минут стало ясно, что диагноз крестоносца абсолютно правильный – столбик ртути подскочил до тридцати восьми и шести. Встревоженная Илона сбегала в квартиру Люстрицких, но не застала их дома. Тогда она позвонила на работу Валеркиной маме, объяснила ситуацию и получила «добро» на создание домашнего госпиталя.

– Нэд, уложи гриппозного в кроватку, укрой потеплее и до моего возвращения будь ему родной мамой. Попросит водички – дай, в туалет – своди, будет плакаться – погладь по головке, но не больше, а то обнаглеет. Я смотаюсь в аптеку и назад. Эффералган УПСА кончился, а других жаропонижающих у нас нет.

– Какое-то собачье лекарство… – поморщился Нэд. – Да и что такое жар? Настоящему воину не пристало даже замечать такие несерьезные болезни.

– Как вам не стыдно, грубиян! Я ужасно простудился, сидя на холодной земле. У меня, может быть, уже бронхит, или воспаление легких, или туберкулез, или даже рак… О нет! Я же могу умереть в любую минуту, бессердечные вы люди!

– Так, может, мне кроме аптеки заглянуть еще и на базар? Для пущей гарантии мы добавим тебе здоровья чисто народными средствами. Чеснок – в рот, лук – в нос, мед – на грудь, горчицу – к пяткам, крапиву – на поясницу и граненый стакан водки пополам с красным перцем для внутреннего воздействия. Всех микробов перетравим на фиг! Если доживешь до утра – будешь как новенький.

– Милый Нэд, она меня пугает!

– Идите, леди Илона, я присмотрю за ним, – внушительно пообещал рыжий рыцарь.

Сострадательная язва кивнула, переоделась и уже из прихожей поинтересовалась напоследок:

– Валерыч, не подумай, что я к тебе по пустякам цепляюсь, но на всякий случай – ты гроб какого цвета предпочитаешь? Только без обид, мне же надо знать, мало ли что…

– Белый, но без перламутра. Внутренняя отделка атласная, с подсветкой, без вульгарных розочек, ручки строгие, под серебро, форма – правильный прямоугольник, но без жестких углов. А зачем ты спрашиваешь?

– Исключительно чтобы тебе угодить, – клятвенно пояснила Илона и отправилась в ближайший аптечный киоск.

Это было не очень далеко, через два дома. Бред, стоящий во дворе, окончательно покончил с соседним газоном и тоже был не прочь поразмяться. Правда, на себя сесть не позволил, но следом увязался. Шел развязной походочкой, постоянно норовя поймать крепкими зубами край джинсовой юбки Илоны, за что и схлопотал пару раз девичьим кулачком в нос. В аптеку черного коня не пустили, и он страшно обиделся. Зная, что у этой скотины не заржавеет и копытом по киоску шарахнуть, мудрая драчунья сделала страшное лицо, прямо заявив о снятии с себя ответственности за членовредительство, но если он будет «хорошим мальчиком», то она разорится на глюкозу. Что такое глюкоза, Бред не знал, но, подумав, согласился и всех простил. Домой они возвращались уже закадычными друзьями.

Еще у порога, вставляя ключ в замок, Илона услышала сдавленные крики и рванулась внутрь. Зрелище, открывшееся ее взору, настолько ошарашивало, что слова нашлись не сразу. На диване, задрав стройные ноги вверх, извивался ее сосед Люстрицкий, на нем верхом сидел рыжий рыцарь, одной рукой зажимая Валерке рот, а другой незаметно вытягивая из ножен боевой кинжал. Студент юрфака безобразно верещал, и Нэд Гамильтон, видимо, уже в очередной раз пытался его образумить:

– Мой друг, вам нечего бояться, я не причиню вам вреда! У вас сильный жар, и ждать возвращения леди Илоны просто опасно. Я не раз видел, как наши лекари лечили подобные болезни. Вам всего лишь надо пустить кровь. Вот видите, я и тазик принес… Это совсем не больно! Поверьте, лекарство леди Илоны предназначено для лечения собак, она сама говорила. Воинам нужно совсем другое. Мы спустим из ваших жил дурную кровь, несущую в себе тот жар, что съедает ваше тело. Потом усиленное питание сырым мясом, медом и яйцами быстро восстановит ваши силы. Через три дня вы вновь прыгнете в седло, и мы вместе ударим по врагу! Ради всего святого, не дергайтесь так, я могу с первого раза не попасть в вену.

Илона не знала, плакать или смеяться. Средневековые методы лечения вызвали у Люстрицкого приступ неуправляемой паники, тем более что пропагандировал их человек, искренне готовый воплотить в жизнь все свои обещания. Поэтому, пока не случилось непоправимое, Илона все же решилась вмешаться:

– Брэк! Прекратили партерную борьбу и расползлись по углам. Нэд, спрячь ножик! У Валерки, конечно, есть пара лишних деталей, но проводить операции по смене пола без наркоза не рекомендуется. Врачи всего мира в один голос утверждают, что это больно.

– Я… я всего лишь хотел помочь ему. Если вскрыть вены и пустить кровь…

– Дорогуша! Милочка! Лапочка! Не давай ему меня вскрывать! Не знаю, чем я его так обидел, может быть, что-то сказал в горячечном бреду, но он ведь убьет меня… просто убьет!

– Тебя нельзя убить, ты – синтетический! Нэд, отпусти, пожалуйста, эту плаксу. Я купила две упаковки шипучего аспирина и еще детскую микстуру от простуды. Не вороти нос, она сладкая! Рыцарь, будьте так любезны, притараньте чайную ложечку с кухни и стакан чистой воды.

Сэр Гамильтон вздохнул, но подчинился. Конечно, его изрядно раздражало абсолютно нерыцарское поведение проверенного друга, однако он вовремя вспомнил о постоянной «болезни» сэра Люстрицкого, из-за которой он вечно вынужден изображать из себя капризную женщину.

– Вот все, что вы просили. Если доброму кровопусканию он предпочитает неизвестно какого «у пса», что ж, может быть, его дни и впрямь уже сочтены. Кто я такой, чтобы пытаться удлинить его жизнь?

– О чем это вы, милый Нэд? – запинаясь, пролепетал Люстрицкий.

– Уже ни о чем. Лечите его, леди Илона, он ваш – я умываю руки.

Лейтенант Безгин сидел тихо, вжимаясь спиной в полутемный угол камеры. Сквозь зарешеченное окошечко у самого потолка проникал слабый зеленоватый свет. В другом углу, у двери, стояла глиняная кружка с водой и лежал кусок черного хлеба. Командир батареи к ним не прикасался, мало ли что… Когда его, честно пытавшегося сдаться в плен доблестным германским войскам, схватили и, перебросив через седло, повезли неизвестно куда, он не очень переживал. В конце концов именно эта немецкая кавалерия участвовала в том памятном бою, когда нахальные артисты угрозами заставили подчиненных ему солдат ослушаться приказа комбата. А ведь ясно было сказано – отступать! Вот он, как командир, разумно произвел тактическое отступление и, слава партии, жив! Куда делись остальные бойцы, ему не было известно. Храбрый лейтенант вернулся на позиции лишь к вечеру следующего дня. На месте батареи – истерзанная взрывами земля. Судя по всему, немцы предприняли повторную атаку превосходящими силами, а так как снарядов у наших почти не было, то исход неравного боя было нетрудно предугадать. Дело наверняка дошло до рукопашной, хотя трупов он обнаружил немного и среди них только один солдат в советской форме. Остальные или сумели отступить, или попали в плен. Безгин тоже решил попробовать отойти к своим, но, как только увидел рослых всадников на черных конях, его планы мгновенно переменились: