Валет мечей - Фриц Лейбер

Через мгновение Сиф повторила:

– Все еще тянет вниз.

– Да, – произнесла Рилл. – И вибрирует.

– Так, значит, капитан Мышелов сейчас прямо под нами и не шевелится, – подал голос Скаллик. Сиф подняла на него глаза:

– Если это он.

– Но как? – недоверчиво спросил Гронигер, тряся головой.

– Смотрите, – изменившимся голосом сказала Рилл. – Маятник снова движется.

Они переглянулись. Куб и впрямь закачался, то к шахте, то от нее, но страшно медленно, словно прилипая к воздуху на каждом сантиметре своей дуги.

В голосе Скаллика на этот раз звучало благоговение.

– Можно подумать, он там расхаживает туда и обратно. Прямо под нами.

– Наверное, он нашел подземный ход, – предположила матушка Грам.

– Сказки это все, – проворчал Гронигер.

Вдруг, безо всякого предупреждения, черно-золотой куб рванулся к морю с такой силой, что бечевка прямо-таки вылетела из руки Сиф. Она вскрикнула от боли, а маятник, со свистом рассекая воздух и таща за собой бечеву, точно комета свой хвост, пролетел мимо Рилл, едва не задев ее висок.

Но тут на пути летящего снаряда возникла ладонь распластавшегося в прыжке Пшаури. Присутствовавшие невольно зажмурились, услышав звучный шлепок, с которым металлический куб врезался в живую плоть. Проворный лейтенант покатился по песку, сбитый с ног ударом, но все же успел накрыть руку другой ладонью. Когда он поднялся на ноги, его ладони были сомкнуты вместе, а бечевка маятника свисала из них, словно хвост какого-то пойманного им живого существа. Все замерли, завороженные, когда он шагнул в сторону Сиф.

Скаллик произнес почти молитвенным тоном:

– Как если бы капитан, походив туда-сюда, метнулся, словно молния, прямо к морю. И представить такое невозможно.

Гронигер только покачал головой, из последних сил стираясь сохранить остатки подвергшегося тяжкому испытанию скептицизма.

Пшаури, приподняв локти, обратился к Сиф:

– Госпожа, пожалуйста, расстегни мою сумку. Она как раз внимательно разглядывала окровавленные подушечки большого и безымянного пальцев левой руки – камень, рванувшись, дернул бечеву так, что она сорвала кожу; но, услышав слова Пшаури, немедленно сделала то, что он просил, стараясь, однако, не пользоваться пострадавшими пальцами.

Он опустил обе ладони в сумку, продолжая давать указания:

– Теперь обмотай бечеву вокруг пуговицы – нет, лучше пропусти ее через петлю в середине клапана. Затяни узел потуже. Хотя он больше и не дергается, но все-таки лучше привязать как следует. Я ему больше не доверяю, хотя он и сообщил нам многое.

Сиф беспрекословно выполнила все его указания, заметив:

– Я с тобой целиком согласна, лейтенант Пшаури. И вообще, по-моему, этот куб отмечает вовсе не движения Мышелова под землей, ну разве что в самом начале, чтобы втянуть нас в эту затею.

Узел был затянут крепко-накрепко. Пшаури вытащил руки из сумки и зажал клапан, а потом застегнул сумку на все три пуговицы.

– Чья же сила заставляет его двигаться? – спросила, поднимаясь на ноги, Рилл.

– Локи, – ответила Сиф. – Я думаю, он хочет, чтобы мы помчались за море. Это очень на него похоже: сначала поманит надеждой, а потом начнет подкидывать сюрприз за сюрпризом, один другого чище. – С этими словами она засунула свои кровоточащие пальцы в рот и принялась слизывать кровь.

– Да, это и впрямь на него похоже, – согласилась Рилл.

– Он не такой бог, как другие, по правилам он не играет, – подала голос матушка Грам. – И злопамятный. Наверняка он-то и отправил капитана Мышелова под землю.

– А я знаю, – продолжала, не вынимая пальцев изо рта, Сиф, – как можно испортить ему всю игру и вернуть Мышелова.

– Эй, лозоходцы! – раздался звонкий окрик. Они обернулись и увидели Афрейт, которая спешила к ним через луг, неся в руках корзину из тростника. Увидев, что ее заметили, она продолжала:

– На раскопках есть новости, которые вам полезно знать – особенно тебе, Сиф. Кстати, а где Фафхрд?

– Мы не видели его, госпожа, – отвечал Пшаури.

– А почему он должен быть здесь? – мрачно спросил Гронигер.

– Он ушел с раскопа, чтобы отдохнуть и подумать, – объяснила Афрейт, подойдя к ним и поставив корзину на траву. – Но потом Удалл и другие видели, как он взял кувшин и лампу и пошел за вами. Им, видать, заняться было нечем, вот они и провожали его глазами до тех пор, пока он не прошел полпути к вам.

– Никто из нас его не видел, – заверила ее Сиф.

– А где Гейл и Пальчики? – был следующий вопрос Афрейт. – Их кровать в палатке пуста, одежда исчезла. Я подумала, что они, наверное, опять за Фафхрдом увязались – они от него сегодня весь день не отстают.

– И их тоже мы не видали, – стояла на своем Сиф. – А что у тебя за новость?

– Да куда же, черт побери, они подевались… – начала было Афрейт, переводя растерянный взгляд с одного на другого. Те только руками развели. – Ладно, потом, – прервала она сама себя и обратилась к Сиф:

– Тебе, я думаю, понравится. Мы начали копать боковой коридор.., прошли футов пятнадцать… копать там легче, чем вниз, один песок, да и подпорки легче ставить, хотя приходится еще и крышу крыть… и там мы нашли вот это.

И она протянула Сиф кинжальные ножны.

– Это от Кошачьего Когтя?

– От него самого.

– Да! – подтвердила Сиф, внимательно осмотрев находку.

– Он лежал горизонтально, узким концом к нам, – продолжала Афрейт, – как будто увяз в земле и выпал у Мышелова из-за пояса, когда того тащили спиной вперед – или он сам как-то продвигался. А может быть, он и его оставил нам как подсказку.

– Значит, он все-таки внизу, – сказал Скаллик.

– Это предположение согласуется с двумя более ранними находками – плащом и кинжалом, – признал Гронигер.

– Как вы понимаете, я сразу решила сообщить о находке Фафхрду, – рассказывала Афрейт. – И тебе, конечно, Сиф. А что тут у вас происходит? Зачем вы пришли на берег? Неужели вы проследили его путь прямо досюда?

Теперь настала очередь Сиф посвящать Афрейт в свои умозаключения.

– Фафхрд предупреждал, что результаты могут быть неясными и двусмысленными и только находки, сделанные во время раскопок, могут их подтвердить или опровергнуть, – сказала Афрейт, выслушав рассказ подруги. – Поэтому он и настаивал на том, чтобы продолжать рыть, а также и потому, что хотел, чтобы выход наверх был открыт для Серого, если он будет возвращаться тем же путем.

А насчет Локи ты вполне можешь оказаться права. Он коварный бог – кому, как не тебе, знать это, – больше всего на свете он любит разрушать и портить. Если уж на то пошло, то и Один оказался не лучше – лишил руки Фафхрда после того, как мы его столько ублажали. Тут в беседу вмешался Пшаури: