Происхождение партократии - Абдурахман Авторханов

Тем временем, по свидетельству Троцкого, Военно-революционный комитет разработал тактическую схему завоевания столицы. Он говорит: «Город разбит на боевые участки, подчиненные своим ближайшим штабам. На важнейших пунктах сосредоточены бойцы Красной гвардии. Они приведены в связь с войсками по соседству, где охранные роты стоят наготове. Цели каждой отдельной операции и силы, необходимые для этого, утверждены заранее» (Троцкий, цит. пр., стр. 664).

Как прошло само восстание, рассказывает свидетель Суханов:

«Сопротивление не было оказано. Начиная с двух часов ночи, небольшими силами, выведенными из казарм, были постепенно заняты вокзалы, мосты, осветительные учреждения, телеграф, телеграфное агентство. Группки юнкеров не могли и не думали сопротивляться. В общем, военные операции были похожи скорее на смену караулов в политически важных центрах города… начавшиеся решительные операции были совершенно бескровны; не было зарегистрировано ни одной жертвы… Город был совершенно спокоен» (Суханов, там же, стр. 160).

Утром 25 октября Керенский уехал на Северный фронт, чтобы привести в Петроград верные правительству части (большевики пишут, что Керенский бежал на машине с американским флагом), но восстание развивается успешно и без сопротивления. В 2 часа 35 минут Ленин и Троцкий на экстренном заседании Петроградского Совета в Смольном торжественно объявляют о переходе власти в руки Советов в лице Военно-революционного комитета. Некоторые министры арестованы, другие во главе с новым «диктатором», заместителем Керенского М. Н. Кишкиным засели в Зимний дворец и сопротивляются. Их защищают юнкера и женский ударный батальон. Военно-революционный комитет предлагает им сдаться без боя, но они не сдаются. Тогда знаменитый крейсер «Аврора» в 9 часов 40 минут вечера делает свой символический холостой выстрел. Это приказ Красной гвардии штурмовать Зимний дворец. Завязался короткий бой, в результате которого Зимний дворец капитулирует. Большевистский октябрьский переворот совершился. Жертвы переворота: 6 убитых и 50 раненых («История КПСС», там же, стр. 328).

В ЦК обсуждается вопрос о составе первого советского правительства. Троцкий вспоминает: «Надо формировать правительство. Нас несколько членов ЦК».

Летучее заседание в углу комнаты. «- Как назвать? – рассуждает вслух Ленин. Только не министрами: гнусное, истрепанное название». Троцкий предлагает министров назвать «народными комиссарами», а правительство «Советом народных комиссаров»:

«- Совет народных комиссаров? – подхватывает Ленин, – это превосходно: ужасно пахнет революцией».

Троцкий продолжает: «На другой день на заседании ЦК партии Ленин предложил назначить меня председателем Совета народных комиссаров. Я привскочил с места с протестом – до такой степени это предложение показалось мне неожиданным и неуместным.

«- Почему же? – настаивал Ленин: – вы стояли во главе Петроградского Совета, который взял власть», – я предложил отвергнуть предложение без прений. Так и сделали» (Л. Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, Берлин, 1930, стр. 60-61).

Соответствующий протокол ЦК Сталин не разрешал опубликовывать, не опубликован он и до сих пор, но ЦК никогда и не опровергал вышеприведенное утверждение Троцкого. Что Троцкий был из всех членов ЦК наиболее последовательным сторонником Ленина в Октябрьской революции – это подтверждают решительно все документы эпохи. Даже Сталин писал в первую годовщину Октябрьской революции:

«Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и, главным образом, т. Троцкому» (Л. Троцкий, там же, стр. 233).

Джон Рид в своей знаменитой книге «10 дней, которые потрясли мир» как о вождях Октября говорит только о Ленине и Троцком. Он отмечает, в полном согласии с протоколом ЦК, что с самого начала «из интеллигентов за восстание стояли только Ленин и Троцкий» (Джон Рид, «10 дней, которые потрясли мир», Москва, 1957, стр. 53).

В предисловии к этой книге Ленин написал, что «она дает правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий». Все, что здесь доказывается о роли Троцкого, кажется просто излишним.

Но вот в 1968 году в СССР вышла книга академика И. И. Минца в двух томах (2065 стр.!) «История Великого октября», где на стр. 954 о Троцком сказано: «Хотя Троцкий и голосовал за резолюцию о восстании, он не признавал его необходимости, практически его не готовил, никакого участия в разработке плана восстания не принимал». Уже одна эта цитата достаточно ярко характеризует всю фальшь и историческую субъективность всей советской историографии об Октябрьской революции, главой которой является Минц.

Однако при всем сказанном, при анализе Октябрьской революции все-таки нельзя упускать из виду выдающееся значение в революции той партийной машины, которую создал!» большевики. Порою эта машина действует и без Ленина и даже через голову Ленина, не говоря уже о Троцком.

25 октября (7 ноября) в 10 часов 45 минут вечера открылся II съезд Советов. Открыл его член бюро ЦИК Советов меньшевик Ф. Дан (Церетели и Чхеидзе уехали отдыхать на Кавказ в самый ответственный период революции). На съезде присутствуют 670 делегатов: 300 большевиков, 193 эсера (из них 169 левых), 68 меньшевиков, 14 объединенных интернационалистов, 10 членов Польской партии социалистов (ППС) и Польской партии социал-демократов (ПС-Д), 49 других партий и 36 беспартийных («Второй Всероссийский съезд Советов», Гиз, 1928, стр. 170, 171; см. также Ленин, Собр. соч., 3-е изд. т. XXII, стр. 574).

Избирается президиум: 14 большевиков, 7 эсеров, 3 меньшевика и 1 интернационалист из группы «Новой жизни» Горького. Джон Рид пишет:

«После этого старый ЦИК покидает трибуну и его место занимают Троцкий, Каменев, Луначарский, Коллонтай, Ногин… Весь зал встает, гремя рукоплесканиями. Как высоко взлетели они, эти большевики – от непризнанной и гонимой секты всего четыре месяца назад и до величайшего положения рулевых великой России» (Джон Рид, там же, стр. 91).

Каменев оглашает повестку дня: 1. Организация власти, 2. Декрет о мире, 3. Декрет о земле.

Большевистские лидеры потребовали от съезда санкции происшедшего переворота (Ленин в первый день съезда не присутствовал). В ответ на это меньшевики и эсеры (кроме левых), огласив декларацию протеста «против военного заговора и захвата власти» большевиками, ушли со съезда. Это сразу превратило большевиков из меньшинства (300 из 670 делегатов) в подавляющее большинство (300 из 578). Суханов совершенно прав был, когда писал:

«Уход со съезда меньшевиков и эсеров сильно упростил и облегчил положение Ленина и Троцкого. Теперь никакая оппозиция не путалась в ногах при создании пролетарского правительства» (Суханов, там же, стр. 239).

Что это было так, показывают результаты голосования по декретам: воззвание о переходе власти к Советам было принято всеми голосами против 2 при 12 воздержавшихся. Второе и последнее заседание происходило с 9 вечера 26 октября до 5 часов 15 минут утра 27 октября. На этом заседании Ленин сделал два доклада – 1) о мире и 2) о земле. Был принят «декрет о мире», согласно которому новое правительство обязывалось обратиться ко всем воюющим народам о заключении «немедленного мира без аннексий и контрибуций», для чего предлагалось объявить трехмесячное перемирие. По вопросу о земле был принят декрет, целиком переписанный из программы эсеров (переход земли без выкупа к крестьянам через местные крестьянские комитеты) (Ленин, Собр. соч., 3-е изд. т. XXII, стр. 13-23).

Суханов иронизировал: «И досталось же Ленину за этот дневной грабёж. Эсеры кричали: хорош марксист, травивший нас 15 лет за нашу мелкобуржуазность и ненаучность с высоты своего величия и осуществивший нашу программу, едва захватив власть! А Ленин огрызался: хороша партия, которую надо было прогнать от власти, чтобы осуществить ее программу» (Суханов, там же, стр. 257).

Принимая эсеровскую программу по земельному вопросу, Ленин знал, что он делал. Россия была крестьянской страной (80% населения составляло крестьянство). Только та политическая партия имела шансы удержаться у власти, которая провозгласит именно эсеровскую программу законом (большевистская аграрная программа требовала национализации земли, что и было осуществлено потом, когда власть укрепилась). Макиавеллианец до мозга костей, Ленин был убежден, что цель (власть) оправдывает средство (плагиат эсеровской программы). Впрочем, сам Ленин ссылался на демократию. В докладе о земле он заявил:

«Здесь раздаются голоса, что сам декрет составлен социалистами-революционерами. Пусть так. Не все ли равно, кем он составлен, но, как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов (тут речь идет о наказе крестьянского съезда Советов. – А. А.), хотя бы мы с ними были не согласны» (Ленин, там же, стр. 23).