Император для легиона - Гарри Тертлдав

Марк забыл о Варданесе почти сразу после того, как тот исчез в дальней комнате. Они с Виридовиксом долго уже сражались плечом к плечу и очистили изрядный кусок комнаты, чтобы дать возможность войти легионерам. Но, даже получив подкрепление, они чувствовали, что жестокость схватки не ослабевает. Если не считать мечей Скауруса и кельта, римское оружие не могло повредить солдатам Авшара. Приходилось колотить их рукоятками копий или избивать самодельными дубинами. Иногда ловкий бросок валил врага на пол, и тогда его можно было обработать кулаками и связать.

Но римляне дорого платили за каждую такую победу. Цена была бы еще выше, если бы Авшар, словно бы поняв, что все пропало, не оставался в стороне от боя, наблюдая, как его солдаты гибнут один за другим. Только когда зазевавшийся легионер оказался слишком близко от двери, которую колдун закрывал своим телом, меч Авшара, блеснув в свете солнца, метнулся вперед. Удар, нанесенный опытной рукой, был смертелен. Эта мощь могла бы охладить и героя.

Легионеры не рвались атаковать Авшара, и в конце концов князь-колдун остался стоять перед дверью в одиночестве. Будь перед римлянами не столь грозный противник, как Авшар, солдаты давно уже одолели бы его и бросились за Варданесом Сфранцезом. Но Авшар стоял, как загнанный в угол лев, и был все время настороже. Его мужество и уверенность в себе, его непревзойденное умение владеть мечом внушали страх и уважение. Если мы надавим на него, подумал Скаурус, конец будет близко. Но огненный взор колдуна проникал сквозь глазные щели его шлема, как луч света, и трибун не мог сдвинуться с места. Даже Виридовикс, обычно равнодушный к таким вещам, стоял, словно пригвожденный к полу испепеляющим, полным ненависти и дьявольской силы взглядом.

Комнату окутало странное молчание, прерываемое лишь тяжелым дыханием легионеров и стонами раненых. Не оборачиваясь, Авшар резко распахнул дверь. Подождал и, видя, что Варданес не торопится выходить, позвал:

– Идем же, дурак, или ты хочешь остаться здесь и попасть в плен?

После этой фразы последовала еще одна пауза, а затем Варданес Сфранцез появился в дверях. В правой руке Севастос судорожно сжимал кинжал, левой крепко держал за запястье юную девушку. Она была одета в коротенькую рубашку из тонкого прозрачного шелка с золотым шитьем, которая почти не скрывала ее наготы. Несмотря на обилие косметики, ярко раскрашенное лицо девушки не было похоже на лица дворовых девок. Знания и ум наложили отпечаток на ее черты, но пока она не раскрыла рот, трибун не был уверен…

– Вот мы и встретились снова, Марк Амелий Скаурус, – сказала… Алипия Гавра.

Это было полной неожиданностью, и трибун машинально сделал шаг вперед. Варданес Сфранцез тут же прижал кинжал к горлу девушки. Свет зловеще блеснул на полированной стали. Кинжал этот был украшенной драгоценностями игрушкой знатного человека, но сейчас он мог оборвать жизнь Алипии так же верно, как и боевой меч, прежде чем кто-нибудь сумеет остановить Севастоса. Почувствовав прикосновение клинка, девушка замерла. Скаурус отступил.

– Отпусти ее, Варданес, – сказал он просящим голосом, внимательно наблюдая за Сфранцезом. Толстое лицо Севастоса было необычайно бледным, и только два красных пятна горели на щеках там, где ударила железная перчатка Авшара. Тонкая струйка крови вытекала из левой ноздри и окрашивала бороду красным. Шапка Севастоса, осыпанная жемчугами, неловко сидела на голове Сфранцеза, всегда одетого щегольски и аккуратно, и это многое говорило внимательному наблюдателю. Глаза Варданеса были широко раскрыты, и в них читались безумие и отчаяние.

– Отпусти ее, – мягко повторил Марк. – Ее смерть не спасет тебя, ты прекрасно знаешь это.

Севастос покачал головой, но кинжал опустил – всего на несколько дюймов.

Авшар хмыкнул, и его усмешка была ужаснее, чем вспышка ненависти.

– Да, да, выпусти ее, Варданес, – сказал он. – Выпусти ее, как ты выпустил Видессос, который был в твоих руках. Ты наслаждался им, как наслаждался ею, ты захлебнулся слюнями, которые текли у тебя по подбородку. Конечно, выпусти ее. Это будет достойное завершение твоей дурацкой жизни. Даже как марионетка ты ничего не стоил, Варданес.

Марк так никогда и не узнал, что руководило действиями Варданеса – презрение ли Авшара, оскорблений которого Севастос более не мог выносить, или же мысль, вероятно, правильная, о том, что смерть князя-колдуна – единственный шанс заслужить прощение Туризина Гавраса. Но каковы бы ни были побудительные причины, внезапно он отшвырнул от себя Алипию Гавру, и девушка, не ожидавшая резкого движения, чуть не сбила трибуна с ног. В тот же миг Севастос вонзил кинжал в грудь Авшара.

Тонкий стальной клинок был идеальным оружием для того, чтобы пробить кольчугу, к тому же в свой отчаянный удар Сфранцез вложил все силы, какие еще остались в его упитанном теле. Скаурус всегда полагал, что у Севастоса под слоем жира скрываются неплохие мускулы, теперь он удостоверился в этом – стилет вошел по самую рукоятку в грудь колдуна. Но Авшар не был даже ранен.

– Ах, Варданес, Варданес, – сказал он, засмеявшись пронзительным дребезжащим смехом, похожим на звон разбитого стекла. – Ни на что ты не годен, с начала и до самого конца. Мое колдовство защитило тебя от железа. Неужели ты думал, ты мог подумать, что оно, это жалкое железо, поразит меня, создателя адского зелья? Смотри же, как это нужно делать!

Быстрый, как змея, он обхватил Севастоса поперек туловища, поднял в воздух и швырнул в стену. Марк услышал, как треснул череп, – точно с таким же звуком разбилась бы о стену миска с кашей. Кровь брызнула, заливая нарисованный на стене морской пейзаж. Варданес был мертв еще до того, как свалился на пол. Авшар вынул из своей груди бесполезный кинжал и заткнул его за пояс.

– А теперь позвольте мне пожелать вам счастливого дня, – сказал он, издевательски поклонился и быстро прошел в соседнюю комнату.

Его слова вывели римлян из оцепенения. Они бросились к двери, но замки запирались изнутри, открыть ее было невозможно. Солдаты стали рубить дверь мечами, попробовав предварительно выбить ее плечом, но старания их были тщетны. Эти комнаты над троном были неплохо укреплены, и дверь даже не шелохнулась. Сквозь стук мечей до них донесся голос Авшара, громко поющего на каком-то резком, незнакомом им языке. Опять колдовство, подумал Марк, и холодок побежал по его спине.

– Зеприн! – крикнул он и тут же услышал латинские ругательства: это халога, расталкивая римлян, пробирался к нему по винтовой лестнице. Пыхтя, он одолел подъем и появился в комнате, причем лицо его, обычно красноватое, стало совсем багровым от прилива крови. Он мотнул головой в поисках Скауруса, заметил высокий плюмаж на шлеме трибуна и шагнул вперед. Марк показал на дверь.