Мороз по коже (СИ) - Ева Левина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Раз нельзя устраивать допрос, то я просто буду называть различные варианты и следить за твоим выражением лица, — предстоящая игра показалась мне очень интересной, поэтому я подобралась и приготовилась веселиться.
— Я себя не выдам.
— Выдашь, любимый… Начнем… Ты везешь меня в аэропорт… Нет… В автосалон? Нет. Это ни к чему… Может на озеро? Для отдыха на природе еще прохладно…
Закусив губу, я принялась перебирать все возможные варианты сюрпризов и досуга, который мы еще не успели попробовать…
— Может, наконец, с парашютом разрешишь прыгнуть? — при взгляде на посуровевшее лицо Морозова, я сникла. Нет, всё, что попадает под категорию " с риском для жизни" мой мужчина сразу отметает. И тут не помогают ни слезы, ни уговоры, ни бойкоты. На все мои аргументы у него всегда один ответ "слишком люблю, чтобы доверять твою бесценную жизнь, твоей бедовой голове".
Хотя, мне грех жаловаться, то каким обожающим и чутким стал Морозов после того, как мы оба перебесились, достойно поэмы. Он ведь оказывается самый чуткий и ласковый мужчина, если не гладить против шерсти, разумеется.
— Может на воздушном шаре будем кататься? Или по реке на лодке? Собаку мне купишь? Пони? Лошадь? Слона? Диплом уже поздно покупать, несмотря на литр слёз, я сама написала его… Ладно, не хочу больше угадывать… Ты всё равно удивишь… Хотя, наверно я предприму последнюю попытку, — от осознания того, какой бред собираюсь произнести вслух, я захихикала, но всё же взяла себя в руки, — это загс?
От того как напряглись челюсти на красивом Морозовском лице, мне сташо страшно…
Он же не собирается жениться на мне?
Нет… Нет… Нет…
Мы же сто раз это обсуждали… Мне только двадцать два, диплом на носу… Разве нам плохо вместе? Зачем всё усложнять?
— МОРОЗОВ…
— Спокойно. Я за рулём, поэтому никаких разборок! Плюс от твоих когтей лицо заживает не меньше месяца. Как ты потом объяснишь потомкам, почему я весь расцарапанный на собственной свадьбе?
— Ты… Беспринципный, непробиваемый, эгоистичный…
На третьем слове я запнулась, принявшись лихорадочно перебирать новые эпитеты, которыми хотела бы наградить Романа, но ничего путнего на ум, как назло, не приходило.
— Старый!
— Не борщи, пигалица, — видимо последнее определение неплохо задело Морозова, потому что его янтарные глаза стремительно начали темнеть, а голос сразу зазвучал ниже, царапая слух хрипловатыми нотками.
— Ладно… Послушай, родной… Это так внезапно, мне нужно подумать, — вопреки надеждам, мой обманчиво ласковый тон не смог ввести Романа в заблуждение, поэтому он оскалился, сверкнув белыми ровными зубами и резко нажал на газ.
— Малыш, ты обещала, что как только закончишь учёбу мы поженимся. Я три года ждал этого момента и отступать не намерен. Насчет того, что я старый, очень верно подмечено: тридцать пять время становиться отцом.
— Отцом?! Аааа… Ромочка, родной мой, я тоже всего этого хочу, но мне еще четыре месяца учиться… Может позже это обсудим?
— Когда, *лять позже? Когда я на пенсию пойду? — рявкнул Мороз и, свернув с дороги, остановился у красивого здания с колоннами. Я не бывала здесь раньше, но помпезный фасад и расположение в самом центре города ясно говорили, что это загс.
— Ты не старый совсем у меня… Разве нам плохо вместе? Зачем эти формальности, любимый мой… Самый красивый, молодой…
— Смотри как запела, коза хитрая. Выходи из машины! — рявкнул Морозов и покинул салон мерседеса, громко хлопнув дверью.
— Нет! Я боюсь! Не тебя, разумеется, а штампа в паспорте!
— Ясно, — окинув меня взглядом мученика простонал Роман, после чего обогнул машину и вытащив меня на улицу, взвалил себе на плечо.
Разумеется, всю дорогу до нужного кабинета на нас оборачивались люди, которым Морозов отвечал ужасающей меня фразой:
— Изменила мне, а разводиться не хочет, гадина, — даже те, кто изначально были нк моей стороне, понимающе кивали, а на мои встречные реплики уже не обращали внимание.
В итоге подача заявления прошла так же горячо, как кульминационная серия мексиканского сериала: я кричала, Морозов растирал кровь на расцарапанной шее, а сотрудник загса молча взирал на нас равнодушным усталым взглядом.
— Неужели вы не видите, что творится беззаконие! — заверещала я, глядя на регистратора, но тот только флегматично покачал головой:
— Я тут каждый день такое наблюдаю, что все ваши препирания кажутся полной ерундой. Гражданка Круглова, вы его любите?
— Да, — ответила я без запинки.
— Три года назад обещали выйти за гражданина Морозова замуж?
— Ну, да…
— Тогда в чём проблема? Если передумали, расставайтесь. Он — мужчина видный, один не останется. У меня, например, дочка такая красавица…
— Бланк давайте!
С остервенением заполняя графы, я зло поглядывала на регистраторшу и довольного Мороза. Дочка у неё красавица… Я её быстро за кредитом отправлю!
Уже позже, празднуя помолвку в ресторане, я цедила маленькими глотоками шампанское из высокого бокала и из под полуопущенных ресниц и поглядывала на Морозова, ругая себя за несдержанность… Опять расцарапала… Фасад такого идеально генофонда порчу… Какие же у нас дети будут… Красавцы!
— Что-то ты притихла, малыш, — несмотря на глубокие отметины на скуле, Морозов выглядел умиротворенным и спокойным, напоминая сейчас большого породистого кота, пригревшегося на солнце.
— Думаю, что ребенка уже в этом году рожу, чтобы всякие сотрудницы загса под тебя своих дочерей не подкладывали!
— Какая ты коварная, — хохотнул Морозов, — можешь каждый год мне рожать, главное — будь рядом.
В следующее мгновение передо мной появилась кожаная красная коробочка, из которой Роман быстро достал кольцо с большим камнем и водрузил его на мой безымянный палец, пользуясь тем, что я не успела опомниться.
— Вот так… Я его ещё три года назад купил. Не смей снимать. Никогда.
Бонусная глава
— Как двое? — удивленное лицо Морозова можно было фотографировать на память и вешать на самом видном месте, потому что так смешно мой муж еще никогда не выглядел.
— Папаша, вы что не рады? — расплылась в улыбке мой лечащий гинеколог и просто женщина добрейшей души, рекомендованная мне Катей Шамаевой.
— Не рад?! Да я… Я… Я счастлив! — он не лгал, в глазах Романа действительно светилась целая гамма чувств: радость, гордость и бесконечная нежность, которую он и раньше мне дарил, но в гораздо меньших количествах.
Потом мы долго рассматривали очертания малышей, слушали звук маленьких сердец, наперебой стучащих с такой бешенной скоростью, что Морозов три раза переспрашивал, почему у его детей тахикардия.
— Это из-за того, что ты куришь, — зачем-то пошутила я, о чем уже в следующую секунду крупно пожалела.
— Что? Это я виноват? Что теперь будет? Доктор, скажите как это
