Пепелище славы - Ярослав Денисенко

Казалось, сделать ненависть сильнее не могло уже ничто, поскольку она и так достигла предела возможностей. Но надо быть ушастым, чтобы управиться и с этой задачей. Харлак просто не знал, как называется чувство, клокочущее внутри.

По всему выходило, что длинноухий спас ему жизнь! Рискуя при этом своей собственной! Окажись часовой менее бдительным, стрела от своего же сородича ушастому была бы обеспечена.

И как теперь прикажете к нему относиться?! Как и для прочих уроженцев северных Пустошей, слово "честь" не было для Харлака пустым звуком. Хоть представления о ней у сорвавшихся с цепи псов Темного Владыки и разнились с таковыми у эльфов или людей, жаждать скорой гибели своему спасителю среди орков считалось не менее зазорным, чем у других рас.

Вместе с тем, Харлак четко осознавал, что поступок эльфа ничуть не умерил неприязни, которую он питал к ушастому. Благодарность за спасение жизни, несомненно, присутствовала. Но почему-то вместе с ней Харлака не отпускало ощущение, будто подобным образом длинноухий в очередной раз окунул его в грязь. Два новых чувства прекрасно уравновешивали друг друга, так что итоговый расчет оставался прежним. Эльфа он терпеть не мог. А теперь оказался вдобавок и связан в проявлениях своей нелюбви по рукам и ногам.

"А что если я вернусь и скажу, что ушастик предательски сбежал? - пришло на ум Харлаку. - Кто докажет, как оно было на самом деле? Слово против слова… Если длинноухого кто-то удосужится после этого выслушать!"

На мгновение он даже решил, что это неплохой выход, и лишь потом ужаснулся собственным мыслям. Расширенные понятия о чести, существующие у орков, включали в себя разницу в ситуации, попался ли ты при совершении неблаговидного поступка, или все обошлось. Зыбкая граница между дозволенным и запрещенным прокладывалась порой внутренним несознательным чувством и объяснению не всегда поддавалась.

Сейчас Харлак понимал, что подобный наговор выходит за все рамки. "Будь ты проклят, ушастый, если из-за тебя мне в голову лезет всякая пакость!" - с отвращением подумал он.

Ривендор соображал лихорадочно. Будь у него хоть какая-то запасенная история о том, как мог он оказаться посреди ночи перед сторожевым постом, было бы куда легче. Не приходилось бы на ходу вспоминать, что говорил ранее, чего не говорил, а чего говорить категорически не следовало, вылавливая при том возможные накладки и несоответствия в рассказе.

"Хорошо хоть, не поймали посреди лагеря! - нашел Ривендор малое преимущество своего положения. - Тогда выкручиваться было бы куда сложнее!"

Негодующим часовым (Еще бы! Сам он, наверное, голову бы оторвал, вздумай кто выпрыгнуть из темноты, объявившись своим за мгновение до того, как стрела готова была сорваться с тетивы!) Ривендор ляпнул первое, что пришло на ум - он сбежал из плена. По крайней мере, это объясняло, почему он безоружен. Наверное, можно было придумать лучшую историю, но только времени на раздумья не оставалось.

Теперь приходилось строить вокруг этой версии все остальное. Нельзя выдать новость о существовании Северных Кланов… Конечно, точных сведений о численности и нахождении урук-хаев у него нет, но подобное известие заставит выслать гонца в Кальданор. Не исключен и подход подкрепления, а этого и вовсе не следует допустить! Нельзя выдавать гибели принца - единственными кандидатами на роль убийц окажутся орки… Если он, конечно, не сознается в содеянном, чего Ривендору очень не хотелось. Эльфы, обуреваемые жаждой мести - не лучшие соседи для Шенгара и его товарищей.

В любом случае, ему надо оттянуть время. Если правда о новых обитателях Лесистых гор не всплывет еще месяц-другой, у них будет передышка в целую зиму.

Подумаем еще раз. Из чьего плена он мог бежать - чтобы противник выглядел с одной стороны реалистичным, с другой стороны не вызывал желания мчаться в Кальданор за подкреплением? Версия о воскресших из небытия гномах отдавала легким безумием, да и к чему гномам брать их в плен! Люди, скрутившие десяток эльфов должны отличаться недюжинной подготовкой или большим количеством… К тому же, если нервы урук-хаев все же не выдержат, и кто-нибудь из них явится на глаза, вся ложь относительно других рас разлетится, как разбитое стекло. Значит, остается правда. Орки. Как сообщить ее так, чтобы не выдать существование Кланов?

Эта задача казалась ему почти неразрешимой, когда, решительно набрав воздуха в легкие, он откинул тяжелый полог и шагнул внутрь.

После более чем скромной обстановки орочьих шатров, убранство эльфийской палатки казалось едва ли не роскошным. Разборный походный стол, несколько складных стульев. Лампа, подвешенная к несущей балке, бросала рыжеватые блики на лица собравшихся. Тканевый полог отделял рабочую часть шатра от спальной, но, несмотря на поздний час, никто и не думал воспользоваться ей.

Командующий поисковым отрядом, статный воин с длинными серебристо-пепельным волосами, оторвался от вороха карт и свитков, разваленных по столу.

- Ривендор! Да пребудут с тобой силы Света!

В голосе пепельноволосого звучала неподдельная радость. Сердце Ривендора болезненно сжалось: он узнал командира отряда.

- Тандегрэн! - с трудом выдавил он ответную улыбку. - Да не оставит тебя Светлый Творец!

Старшие эльфы, заставшие войну против сил Тьмы, часто сравнивали пепельноволосого Тандегрэна с его давним предком, одним из прославленных героев Света. Лишь однажды Ривендору выпала честь скрестить с ним мечи в учебном поединке: в Кальданоре Тандегрэн появлялся редко, проводя большую часть времени в Милидаре, лесной столице - а то и вовсе в человеческих землях. То, что известный воин запомнил имя неприметного молодого эльфа, увиденного лишь раз, говорило о Тандегрэне многое.

"И еще один королевский племянник в этой проклятой истории!" - с отчаянием понял Ривендор. На этот раз, племянник покойной эльфийской королевы.

Второй эльф, находящийся в шатре, тоже оказался знакомым, и это окончательно повергло неудачливого лазутчика в панику. Стоило припомнить магов, чтобы тотчас же нарваться на одного из них! Элгиласт, старший брат убитого Эльвидара, чью мертвую голову они нашли на колу посреди дороги…

Ривендор, уже мысленно смирившийся с необходимостью лгать соплеменникам, растерялся и оробел перед лицом столь внушительной компании.

"Они мигом выведут меня на чистую воду!" - думал эльф в панике.

- Мне успели сообщить, что ты вырвался из плена, - продолжил Тандегрэн. - Мне искренне жаль отрывать тебя от заслуженного отдыха… Лишь важность сведений, что можешь ты принести, вынуждает меня так поступать.

Ривендор опустил глаза.

- Ничего страшного, - чуть слышно пробормотал он. - Не так уж я и устал.

И правда. Не слишком-то изможденный у него вид для побывавшего во вражьем плену! Сейчас они обратят на это внимание, и его ложь точно раскроется!

Однако, ни маг, ни воин не проронили ни единого замечания по поводу его внешнего вида. Элгиласт высокомерно молчал, Тандегрэн нетерпеливо ждал дальнейшего рассказа.

- Поведай же скорее, что произошло с экспедицией!

Ривендор облизнул пересохшие губы и сказал:

- Это были орки.

ГЛАВА 8.

С великим трудом Шенгар разлепил спекшиеся веки. Вообще-то, он долго раздумывал над тем, стоит ли это делать. Воспаление легких не вызывает светобоязни, но Шенгару казалось, что с закрытыми глазами изматывающая боль в груди переносится легче. Всплывающие в памяти обрывки горячечных видений намекали на то, что ночью ему было совсем худо.

Кажется, он тут не один. Такой знакомый запах… Нет, надо все-таки открыть глаза.

На соседнем ложе из мха, прикрытого шкурами, восседал, удобно поджав ноги, Орог собственной персоной.

По сравнению с их последней встречей, брат сильно отощал. Черты лица заострились, их выражение сделалось резким. Одежда из ярко-красной кожи, облегала исхудавшее тело.

Но самым удивительным были волосы. Из угольно-черных они стали совершенно белыми, седыми, хоть и по-прежнему густыми и жесткими.

"Вот как оно бывает на Тропах Тьмы!"

Похоже, о боли в груди можно уже не волноваться. Как это не прискорбно. По крайней мере, они очутились там вдвоем.

- А… кха-кха-кха! Вот сволочи, хоть бы на том свете от кашля проклятого избавили!.. Выходит, братец, ты тоже сдох?

Знакомая язвительная ухмылка скривила губы Орога:

- Нет, придурок! Это ты еще живой!

- Вот кха-кха-кха-кха… Уж не знаю, радоваться этому или жалеть! - пробормотал Шенгар.

Орог пригрозил когтистым пальцем:

- Я тебе пожалею! Мне тут про тебя все порассказали.

- Кто ж такой догадливый, коли всего я и сам не знаю?!

- Ты, брат, зубы мне не заговаривай, - Орог решительным движением подтянул к себе мешок Шенгара и выловил оттуда сверток с лекарственными травами. Тот не успел ему помешать. - Заживает на нем, как на собаке, как же…