Лука (ЛП) - Кастиль Сара

— Прости, — поднял он руки в притворном поражении. — Я просто беспокоюсь о тебе. Я не хочу, чтобы ты снова пострадала. Такие парни, как он, наживают себе много врагов и, в конце концов, умирают. Тебе нужен кто-то стабильный в твоей жизни. Кто-то, кто всегда будет рядом с тобой. Кто-то, кого ты знаешь и кому доверяешь.

— Габриэль Фокс?

— Это для меня? — Она подняла глаза как раз в тот момент, когда внутренний курьер положил на ее стол огромный, завернутый в пленку букет.

— Даже больше, чем последний. Кто-то действительно о тебе заботится.

Ее сердце пропустило удар, когда он ушел. Лука, должно быть, вышел под залог и пытается извиниться. Она развернула пленку, и ее нос сморщился от смелых, безвкусных цветов и кричащей композиции. Цветы были полной противоположностью тому, что она когда-либо собирала для себя. Даже запах был всепоглощающим, густым и тошнотворным, как застоявшиеся духи. Она думала, что Лука знает ее, но, возможно, она ошибалась в нем во многих отношениях.

— Ты не выглядишь счастливой, — нахмурился Джефф.

— На самом деле это не так… — Она замолчала, не желая говорить ничего плохого о Луке в присутствии Джеффа.

Стараясь скрыть отвращение, она открыла открытку.

«Скучаю по тебе. Давай начнем сначала. Джефф».

— Джефф. — Она в шоке уставилась на него. — Это ты прислал? Они…

Кричащие. Показушные. Неуместные. Сбивающие с толку.

— Красивые. Я знаю. И отличаются от того, к чему ты привыкла, но отличатся — это хорошо. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Красивые женщины должны иметь красивые цветы, особенно в начале этой замечательной недели. Завтра я приготовлю тебе ужин. Я приготовлю особое мексиканское блюдо и принесу его к тебе вместе с бутылкой вина. А в среду у меня подготовлен еще один сюрприз... невероятный.

— Джефф. Я не…

— Я делаю великолепную тушеную свинину, — крикнул он, уходя. — Почти так же хорошо, как готовила моя мать. Увидимся завтра в семь. И на этот раз я не приму «нет» в качестве ответа.

* * *

Лука дернул руками, проверяя стальные наручники на запястьях. Цепь, прикрепляющая их к металлическому столу в комнате, звякнула, пройдясь по нервам, уже натянутым после того, как его избили до потери сознания в запертом полицейском фургоне. А говорят, что гребанная полиция не жестока.

И что это, черт возьми, за полицейская комната для допросов? Никакого двухстороннего зеркала. Насколько он мог видеть, камер не было. Потолочные плитки были в пятнах и трещинах, открывая провисшие балки, ржавые трубы и оголенные электрические провода. Одинокая лампочка отбрасывала яркий свет на стены из шлакоблоков.

Похоже, это был чей-то подвал. Куда, черт возьми, девались все его выплаченные налоги? Полицейское управление очень нуждалось в ремонте.

Что ж, долго он здесь не задержится. Без сомнения, Чарли Нейлс или кто-нибудь другой из адвокатов Тосканской криминальной семьи приедут, чтобы внести за него залог, а потом они пойдут в суд и разберутся с теми обвинениями, которые были выдвинуты против него. Он все еще не знал, почему оказался здесь, хотя, если бы ему пришлось догадываться, они, вероятно, связали его с албанцами, которые обстреляли дом Габриэль, или, может быть, Джейсон Принс донес, или кто-то разгадал аферу, которую они с Нико провернули, чтобы вытащить пятьсот тысяч из казино?

Кто-то вроде Габриэль.

Господи, она предала его так же, как предала Джина. Как он мог не догадываться, что дело было в ее сильном желании мести? Может быть, она прямо сейчас готовится купить себе место на встрече с Гарсией и снова подвергает себя опасности?

Да пошло оно. Ему было наплевать. Он был замершим. Холодным. Жестоким. Темным, каким он не был после предательства Джины, потому что только любовь могла вырвать его сердце и оставить его истекать кровью на гребаном полу. Он не любил Джину. Но он любил Габриэль. Любил ее так сильно, что был слеп.

Но в этом не было никакого смысла.

Дверь открылась, и вошел Джефф, друг Габриэль, полицейский, в сопровождении двух полицейских, которые задержали его в казино. Один взгляд на лицо Джеффа — и его внутренности предупреждающе сжались. Здесь были замешаны личные мотивы, которые могли выразиться самым болезненным способом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Рад снова видеть тебя, Риццоли. — Джефф развалился на стуле напротив. — Ты, кажется, всегда находишься там, где неприятности.

— Я не говорю без адвоката.

— Тогда, наверное, говорить придется мне, — ухмыльнулся Джефф. — Итак, во-первых, у нас есть два албанца, которые занимаются рэкетом для защиты наркобарона по имени Гарсия, который включает в себя круглосуточный магазин и ночной клуб на той же улице, что и твой ресторан. А потом в один прекрасный день они исчезают. Как ты думаешь, куда они делись?

— Может быть, они вернулись в гребаную Албанию.

— Я так не думаю. И так не думает мистер Принс, владелец ночного клуба, который каждую неделю платит тебе деньги за свою защиту. Он говорит, что ты сказал ему, что они уехали на постоянное плавание.

Гребаный Принс вот-вот потеряет свою долю в бизнесе, а также пару конечностей. Но Лука не волновался. У Принса не было никаких конкретных улик, связывающих его с преступлением.

— Вымогательство противозаконно, мистер Риццоли.

— Рад слышать, что ты сдал экзамен в полицейской школе. И какого хрена ты к этому имеешь отношение? Я думал, ты занимаешься наркотиками.

— У меня широкий круг интересов, включая арест людей, которые пытаются обчистить казино. — Джефф закинул лодыжку на колено и откинулся на спинку стула. — Что касается албанцев, я думаю, они действовали на территории, которую ты считаешь своей.

— Моя территория — ресторан плюс десять ярдов для столиков на открытом воздухе и десять парковочных мест на заднем дворе. Я описал все углы, чтобы все знали, что это мое.

Джефф слегка сморщил нос от отвращения. Хорошо. Ему нужна была реакция, потому что он начинал подозревать, что у Джеффа ничего нет на него, хотя откуда он знал о Принсе?

— А потом были еще двое парней, которые стреляли в дом Габриэль, когда ты был там. Они тоже были албанцами. Опять же, связанные с Гарсией. Он, должно быть, очень расстроен тем, что кто-то забирает его рабочую силу. Кстати, мы нашли их в пустыне. Их избили так сильно, что лица превратились в месиво. Но они умерли не от побоев. Они умерли от того, что их связали особым образом. Ты знаешь, что это такое?

— Я занимаюсь ресторанным бизнесом, а не свиноводством. Не могу об этом ничего сказать. — Пот струился по его спине. Он чертовски ненавидел, когда с ним играли. Если у Джеффа было что-то на него, он хотел знать, что именно.

— Это очень изобретательный и болезненный способ умереть, — продолжал Джефф. — Когда они пытались убежать, то задушили себя. — Джефф поерзал по стулу. — А ты знал, что только мафия пользуется такими штучками?

— Тогда, я думаю, ты будешь искать каких-нибудь гангстеров. — Лука пожал плечами.

— А может, я ищу одного гангстера, который хотел убить этих албанцев. Скажем, например, кого-то, кто был зол, что они расстреляли дом его подруги, пока он трахал ее внутри.

Рука Луки сжалась в кулак. Эти последние четыре слова сказали ему все, что ему нужно было знать. Джефф был зол, что Габриэль выбрала Луку, а не его, и собирался использовать закон, чтобы отомстить.

Не реагируй. Не реагируй. Но это было чертовски трудно.

— Я думаю, любой мужчина рассердится, если его прервут, пока он трахает свою девушку, — сказал он ровным голосом. — Но я думаю, ты об этом не знаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ему нужно было контролировать свой рот, но все в Джеффе выводило его из себя, от его вкрадчивого лица до высокомерного отношения, и от того факта, что он был полицейским, до его гребаного откровенного желания к Габриэль.

Моя.

— Я думаю, что ты наказал албанцев за то, что они расстреляли дом Габриэль, и поступил так, как все гангстеры поступают с подобными вещами — с полным отсутствием уважения как к закону, так и к людям, которые могут пострадать от твоих действий. — Казалось бы, ничуть не задетый колкостью Луки, Джефф скрестил руки на груди. — Тебе повезло, что Гарсия не нашел тебя первым. Я не могу себе представить, чтобы он позволил четырем смертям остаться безнаказанными. Кстати, убийство тоже противозаконно.