Смерть волкам - Аня Чеблакова

Ребята неохотно повиновались. Тут уже Веглао одна подошла к окошечку, но ничего уже видно не было, кроме глухого дощатого забора. Вскоре машина на некоторое время остановилась, а после скрежета, с которым открылись ворота, проехала ещё немного. Двери кузова распахнулись, и внутрь хлынул яркий дневной свет.

- Вылезайте! - велел человек в коричневой военной форме. Ещё двое, одетые так же, стояли рядом с винтовками наперевес. Ребята медленно, нервно оглядываясь на вооружённых людей, начали спрыгивать на землю. Спрыгнув, Веглао зашаталась: она настолько привыкла, что поверхность под её ногами трясётся и дрожит, что теперь на твёрдой земле чувствовала себя неуютно.

Они были в очень большом дворе, который с трёх сторон был ограждён высокой стеной из досок и каменных столбов, увенчанных штырями с колючей проволокой. С четвёртой стороны двор замыкало здание ликантрозория. Ликантрозорий не внушал никакого страха - единственным чувством, которое он вызывал, была тоскливость. Это длинное, обшарпанное трёхэтажное здание с маленькими зарешёченными окнами почему-то вызвало у Веглао совершенно бредовую мысль о том, что оно представляет собой сплошной каменный монолит, а окна - чистой воды фикция. Но тут девушка заметила прижавшиеся кое-где к решёткам бледные лица, и её охватило чувство неприятного холодного страха.

Прежде чем она успела рассмотреть двор, их выстроили в шеренгу и быстро повели внутрь здания. Глядя в тощую спину Долвера, Веглао вошла вслед за ним в двери и оказалась в длинном коридоре с выкрашенными в жёлтый цвет стенами. К одной из этих стен возле входа был приставлен колченогий стул, на котором сидел и клевал носом охранник, молодой и полноватый. При виде вошедших он резко вскочил, так что с него чуть не слетела фуражка, и отдал честь конвоиру, шедшему впереди. Тот в ответ лениво приложил два пальца к козырьку своей фуражки и, сверкнув глазами на оборотней, велел им идти к видневшейся в конце коридора двери. Всех их запихнули в длинную комнату с грязными кафельными стенами, вдоль которых тянулись длинные чёрные трубы, и велели раздеться. Веглао не хотелось раздеваться перед мальчишками, тем более что кроме них тут были ещё и здоровенные охранники, но деваться было некуда. Впрочем, на неё никто не смотрел - судя по скучающим лицам конвоиров, им было не привыкать к "обнажёнке", а из мальчиков только Долвер на секунду вытаращил глаза, но потом отвернулся. Одежду у ребят тут же отобрали и скидали в кучу в углу. За этим последовала процедура мытья - точнее, им просто дали пару кусков мыла и облили еле тёплой водой из шлангов, хорошо ещё, что напор был не очень сильный, и было не очень больно, хотя и унизительно. Спустя несколько секунд, в продолжение которых мокрые и голые дети-оборотни ёжились от холода, в комнату вошли двое молодых охранников и кинули на пол ворох каких-то тряпок.

- Одевайтесь. Две минуты, - буркнул один из них.

Местная униформа состояла из мешковатых брюк на подтяжках, блёклой рубашки, свитера с косым воротом, хлопчатобумажного белья, носков, ботинок, тренчкота и вязаной шапочки. На правых рукавах тренчкота и рубахи были нашивки с надписью "Л14". Всё это было мятое и не до конца просохшее после недавней (крайне некачественной) стирки: в слежавшихся складках темнели следы воды. Вдобавок одежда была не по размеру. Только ботинки подошли Веглао; бельё и носки оказались тесными, рубашка, свитер и брюки - несуразно огромными, а полы тренчкота болтались ниже колен. Едва ребята разобрались со всем этим, их снова вытолкнули в коридор и повели к лестнице.

Лестница вывела их в длинный коридор второго этажа, в стенах которого были глухие стальные двери, как в тюрьме, с маленькими решётчатыми окошечками. В воздухе висела мерзкая смесь запахов замытых полов, больницы и плохой еды. Толком осмотреться Веглао не успела - её и остальных быстро повели по коридору.

В седьмую камеру попал Октай, Веглао беспомощно поглядела ему вслед. Кажется, только сейчас она по-настоящему поняла, что попала в неволю. Её втолкнули в камеру Љ10 и закрыли за ней дверь, Шелна и остальных повели ещё дальше.

Девушка оказалась в крохотном помещении, где еле-еле умещались две кровати. Они стояли по обе стороны от квадратного окна с мутным, в потёках, стеклом и двойным рядом решёток. Между кроватями вряд ли был хотя бы один метр расстояния.

На той кровати, что была ближе к двери, сидела девочка, светловолосая, худенькая, почти прозрачная, одетая в бледно-серую рубашку и тёмно-серые штаны на подтяжках. Сначала Веглао показалось, что девочке лет десять или одиннадцать, не больше, но через несколько секунд, присмотревшись, поняла: девочка - её ровесница, просто выглядит младше из-за того, что слишком худа.

Девочка глядела в лицо Веглао безучастными прозрачно-голубыми глазами. Её бледное лицо не выражало ничего. Потом она сказала неожиданно сильным, красивым грудным голосом:

- Привет. Что ты стоишь, присаживайся.

- Спасибо.

Веглао опустилась на соседнюю кровать. Девочка продолжала спокойно смотреть на неё, и это было неприятно оттого, что при этом она не произносила ни слова.

- Как тебя зовут? - спросила Веглао, чтобы нарушить унылое молчание.

- Нейсури. А тебя?

- Веглао.

- Красивое имя, - равнодушно сказала Нейсури. - А сколько тебе лет?

- Четырнадцать.

- Так ты младше меня. Мне уже пятнадцать.

Видимо, больше Нейсури не хотелось разговаривать. Помолчав, она легла на кровать, повернувшись лицом к стене и притянув колени к груди, так что Веглао были теперь видны только её пшеничная макушка, худенькая костлявая спина и сдвинутые голые ступни. Через несколько секунд Нейсури вяло сказала, не оборачиваясь:

- Располагайся, сегодня воскресенье. Работать пойдёшь завтра. Сейчас у нас личное время.

Последние слова она произнесла с лёгким смешком - или это Веглао показалось? Во всяком случае, больше Нейсури ничего не говорила, так и лежала молча.

Но Веглао отдыхать не могла. Она была слишком расстроена; нет, "расстроена" - слишком мягкое слово. "Подавлена" гораздо точнее. Она встала и некоторое время расхаживала по камере, кружила по ней, как зверь по клетке. Да ведь она и была почти зверем. Временами оборотень восставал в ней даже не в полнолуние, как будто его сон становился чуть менее крепким, и сейчас Веглао чувствовала: волк злится. Злится на двойную решётку на окнах, на крепкие замки на дверях, на конвоиров, а больше всего - на других оборотней. Её волчица оказалась среди чужих.

Нейсури оказалась не очень-то хорошей собеседницей, все попытки разговорить её были бесполезны, и вскоре Веглао, охваченная тихой яростью, вновь кружила по камере. Когда солнце опустилось за горизонт и наступили сумерки, Веглао вздрогнула от неожиданности - из коридора послышались шаги десятков ног, а потом девочки услышали резкий, слегка приглушённый из-за двери, мужской голос: