Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке - Юрий Борисович Швец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так принимались важные государственные решения. Горбачев дал задание Яковлеву. Последний посоветовался с Крючковым. Оба игнорировали опытного немца Фалина, потому что Крючков возомнил себя ведущим специалистом в этой области. Им и в голову не пришло обратиться в министерство иностранных дел или к настоящим специалистам. Эксперты? Кому нужны специалисты, если тов. Крючков и тов. Яковлев сходятся во взглядах по данному вопросу? И вуаля! — новое стратегическое направление советской внешней политики.
Очень огорчило, что в это сомнительное дело ввязался Александр Яковлев, единственный уважаемый мною член советского руководства. Как это могло случиться? Понятия не имею, но умные деньги говорят, что постановление ЦК было конечным результатом запутанной кремлевской интриги. В аналитической службе мне недвусмысленно сказали, что все дело в внутренней политике, «социальном заказе», как они выражались.
Я был поражен тем, как странно отреагировало советское руководство на информацию Сократа. Горбачев приободрился, когда услышал, что США серьезно относятся к поддержке реформ в СССР; тем временем ЦК КПСС решил преследовать Соединенные Штаты в Западной Европе. Сам Никколо Макиавелли был бы посрамлен такой государственной мудростью. Горбачев ищет союзника на Западе, в то время как его Центральный комитет работает сверхурочно, чтобы подшутить над этим самым союзником, и вдобавок возводит их нечестную игру в ранг государственной политики.
Но еще больше меня поразил процесс, в ходе которого была задумана и произведена резолюция ЦК. Эта процедура делает почти неизбежными другие серьезные ошибки. Забудьте об этом конкретном разрешении — пусть это будет просто досадная ошибка. Но нельзя не вспомнить печальное замечание великого русского историка Карамзина: «Наша земля велика и щедра, а порядка в ней нет». По-прежнему нигде нет порядка. И именно это пугает.
Выбирая разведку для своей карьеры, я считал, что это единственная область деятельности, руководствуясь здравым смыслом. Полный надежд, я усердно работал, чтобы овладеть ремесленными хитростями. Один из немногих избранных, я узнал, как вербуют граждан США; как они управляются; как готовится информация для высшего руководства страны. И теперь я видел, как руководство использовало эту информацию. Достигнув самых амбициозных целей и увидев их вблизи, я испытал лишь глубокое разочарование.
Единственный вывод, который можно было сделать из этого опыта, заключался в том, что моей стране разведка не нужна. Он нужен только отдельным бюрократам, которые используют его для достижения своих личных целей. Я слышал это и раньше, конкретно от Валентина Аксиленко. Теперь я пришел к пониманию этого, основываясь на собственном опыте. Если бы этот эпизод с резолюцией ЦК случился на несколько лет раньше, я мог бы утверждать, что это просто нарушение правил. Теперь у меня было достаточно опыта, чтобы поверить, что это действительно было правилом.
После этого откровения разум потерял в моих глазах весь свой блеск. Давно пора было подумать об отставке.
К сожалению, постановление ЦК имело далеко идущие последствия. Буквально через несколько месяцев, осенью 1989 года, Горбачев совершил официальный визит в Восточную Германию, в ходе которого продемонстрировал полное непонимание того, что происходит в этой "братской стране". Он пришел в тупик за дело обновленного социализма и привел к почти мгновенной гибели главного оплота коммунизма в Восточной Европе.
Причины, по которым Горбачев был так плохо информирован, были достаточно ясны. В соответствии с жесткими предписаниями советской бюрократической системы, как только правящий орган, Центральный комитет Коммунистической партии, решил, что главными международными приоритетами Советского Союза является противостояние Соединенным Штатам в Западной Европе, это стало неизменной политикой. Отныне другие источники и документы допускались только для подтверждения партийной линии или ее уточнения, а информация, указывающая на иное направление, практически не имела шансов быть услышанной наверху.
По словам нескольких моих друзей из КГБ, прикомандированных в то время к берлинской резидентуре, телеграммы, которые резидентура отправляла в Москву накануне визита Горбачева в Восточную Германию, вполне соответствовали теме, прозвучавшей в постановлении ЦК: ситуация в стране сложная, но управляемая; как только товарищ Горбачев приедет и поговорит с немецким народом, все встанет на свои места. Информация была проверена на идеологическую чистоту генералом Геннадием Титовым, резидентом КГБ в Берлине, отобранным самим Крючковым. Перед августовским путчем 1991 года Титов был назначен начальником Второго главного управления (контрразведки) КГБ.
Позже Крючков пустил ложный слух о том, что Александр Яковлев был агентом ЦРУ. Учитывая, какой объективный ущерб нанес своей стране сам Крючков, можно привести веские доводы в пользу того, что он был главой московской резидентуры ЦРУ, особенно ценным шпионом, продемонстрировавшим впечатляющие навыки управления разветвленной сетью американских агентов меньшего калибра, таких как Андросов и Бычков.
Информация, предоставленная Сократом, позволила Крючкову укрепить свои политические позиции с минимальным риском; в конце концов, самого президента Буша больше всего заботила Западная Европа, не так ли? И если в Восточной Европе произойдет что-то неблагоприятное, это будет означать только то, что США просчитались, верно? Почему, если сам Белый дом ошибается, то кто мы такие, чтобы не ошибаться?
Так перекраивалась политическая карта Европы.
Таков был ход моих мыслей, когда вскоре после отъезда Горбачева из Берлина я смотрел на экран телевизора, наблюдая, как восточные немцы радостно сносят Берлинскую стену. Пока Советский Союз возводил блокпосты для политики США в Западной Европе, восточная часть континента рухнула.
А как же доклад Сократа? Была ли это дезинформация, состряпанная американскими контрразведчиками? Просчет администрации Буша, не сумевшей предвидеть правильный поворот событий? Или, может быть, плод воображения агента? В конце концов, он был достаточно умен, чтобы состряпать стратегическую «информацию», чтобы выжать из нас больше денег.
Вторая версия, которую команда Буша просчитала, кажется наиболее правдоподобной, но все же я не уверен. Только сам Сократ может дать ответ. «Чего не скажешь» — эти три слова были бы подходящим эпиграфом к правдивой книге о разведке, любой разведке, в любой точке мира.
Тем временем в Дирекции РТ ликовали. Его лидеры наконец были посвящены в тайну специальной связи. Бычков оживился и перестал думать о завершении карьеры. Береснев был награжден памятной медалью КГБ.
Сократ увидел, что ставки его вознаграждения резко возросли. На этот раз он заработал 15 000 долларов за предоставление ценной информации. Очередной прощальный ужин ждал нас в Международном торговом центре, построенном известным другом Советского Союза Армандом Хаммером. Этот западный оазис на берегу Москвы-реки контрастировал с унылой архитектурой сталинских
