Тиасса - Стивен Браст

— Таких подробностей я не знал, — признался Кааврен. — И благодарю вас, что привлекли к этому мое внимание.

— Всегда пожалуйста, — кратко ответствовал Сурке. — Однако, господин капитан… или мне следует сказать — бригадир?

— Капитан, — сказал Кааврен.

— Прекрасно. Господин капитан, что же нам делать с этими, э, правонарушителями?

— Правонарушителями? — переспросил Кааврен.

— Драка в общественном заведении.

Кааврен хихикнул.

— Признаю, арестовать их по такому обвинению было бы забавно. Менее забавно, но более разумно было бы предъявить им обвинение в нападении на офицера Гвардии Феникса; кстати, обвинение это влечет за собой смертный приговор. Однако, — тут он остановился и взглянул на четверых иссол, которые все так же стояли готовые к защите с клинками наголо; судя по выражению их лиц, слова Кааврена остались без внимания. — Однако, — продолжал он, — пока я предпочел бы понять, что все это значит. — Он повернул голову к сцене и проговорил: — Леди Саручка, могу я попросить вас выйти вперед?

Читателю следует понять, что леди Саручка была не просто иссолой, но и актрисой; а потому неудивительно, что ответ ее был дан спокойным и ровным тоном без тени волнения.

— Я охотно сделаю это, милорд, но предпочла бы сделать это с мечом в руке. Увы, мое оружие осталось в раздевалке.

— Но, миледи, будь у вас меч, против кого вы обратили бы его?

— Ну разумеется, против них, милорд. То есть против брата моей матери, его сына, его дочери и ее мужа.

— Как я и подозревал, — пробормотал Кааврен.

Выходец с Востока находился достаточно близко к Кааврену, чтобы это услышать, а потому ответил:

— И я подозревал, что вы заподозрите.

— Что ж, — сказал Кааврен, — не объясните ли мне суть дела?

— Не мне это делать. Возможно, леди Саручка согласится, если вы попросите.

Менестрель, услышав это, спросила:

— Думаешь, я должна, Влад?

— Если хочешь, Сара. Решать исключительно тебе.

— Тогда, пожалуй, объясню.

С этим она встала рядом с Каавреном и, сжимая трубу словно оружие, сверкнула глазами в сторону пятерки иссол.

— Или же, — добавила она, — можно спросить у них. Сама бы охотно услышала, что они думают.

Кааврен пожал плечами и обратился к иссоле с покалеченной рукой.

— Не желаете высказать ваши соображения?

Иссола, словно не замечая, что рука продолжает кровоточить, холодно поинтересовался:

— Что вы желаете знать, милорд?

— Во-первых, ваше имя.

— Я Дьюри.

— Благодарю вас, лорд Дьюри. А теперь не будете ли столь любезны объяснить, почему вы пытались избить этого выходца с Востока?

— А что же еще мы могли сделать с тем, кто опозорил наш Дом и нашу семью? Вы же понимаете, милорд, что выходца с Востока на поединок не вызвать.

— Да, это я понимаю.

При этом Кааврен заметил, как менестрель и выходец с Востока обменялись взглядами. Он кашлянул.

— Прошу простить прямоту старого солдата, но я должен объясниться без иносказаний. Выходец с Востока и менестрель — любовники, не так ли?

— Да, — отозвался Дьюри, а выходец с Востока и менестрель хором ответили:

— Нет.

— Хотя и хотелось бы, — добавил Сурке.

— А я, — добавила Саручка, — почти готова рассмотреть такой вариант, хотя бы из вредности, если не по иной причине.

— Как так — нет? — воскликнул Дьюри.

— Господин мой дядюшка, я отвечала капитану, — сказала Саручка. — Если бы спросили вы, я вовсе отказалась бы отвечать. Учитывая это, полагаю, вы поймете мое нежелание что-либо доказывать.

— Однако же, — проговорил Дьюри, на чьем лице появились признаки некоторой задумчивости, — мне представляется, что вас двоих видели вместе, и вы тайно встречались, и…

— Господин мой дядюшка, — отозвалась Саручка, — то, что наши встречи были тайными, значило, что мы не хотели, чтобы о них знали. А раз мы не хотели, чтобы о них знали, почему вы полагаете, что сейчас я стану все объяснять?

— Со своей стороны, — добавил Сурке, — я бы охотно послушал рассказ нашего доблестного капитана.

— Мой? — спросил Кааврен.

— А почему нет?

— Вы полагаете, я прибыл, уже понимая обстоятельства, которые всех нас здесь собрали?

— А разве нет? — улыбнулся выходец с Востока.

— Ну, кое-какие догадки у меня имеются.

— С удовольствием послушал бы.

— Так мне рассказать вам?

— Да, будьте любезны. Видите, мы слушаем.

— Что ж, если вы настаиваете…

— Если угодно, да.

— …То я расскажу.

— Итак?

— Суть такова: леди Саручка — на которую и так уже гневалась вся семья за то, что она играет светскую музыку, — создала впечатление, что ее… как бы это выразить? «Подцепил», кажется, так будет правильно… да, что ее подцепил выходец с Востока. И хотя впечатление было ошибочным, это не остановило взбешенную родню от попытки избить упомянутого выходца с Востока. Который, не зная ни причины нападения, ни действительной его природы, предположил, что жизнь его в опасности, и ответил соответственно. Что привело к смерти… кого именно?

— Моего брата, Амлуна, — ответил Дьюри.

— Амлун мертв? — спросила менестрель.

— Да, — процедил Дьюри.

— Очень огорчительно это слышать, — вздохнула Саручка. — Влад, это было нехорошо.

— Прости, — отозвался выходец с Востока.

— Ответить остается вот на что, — проговорил Кааврен, — если вы двое не состоите в романтической связи, то что же вы делали вместе?

— Хороший вопрос, — согласился Сурке.

— Рад, что вы так считаете, — сказал Кааврен. — И есть еще один хороший вопрос: что случилось с таинственным артефактом, так называемой серебряной тиассой?

— А это что такое? — спросил Дьюри.

— Я так и думал, что вы не знаете, — кивнул Кааврен.

— Что ж, я рад, что оправдал ваши ожидания, но что это такое?

— Нет-нет, — ответил Кааврен, — задавать вопросы вы сейчас не вправе. Вы вправе разве что отвечать на них, хотя бы пока я не решу, что с вами делать.

— Решать, конечно, вам, но могу я предложить для начала хотя бы найти нам лекаря?

— Ча, — отозвался Кааврен, — никто из вас не ранен так уж серьезно.

— Как скажете.

Кааврен повернулся к леди Саручке и спросил:

— А вы как полагаете, миледи? Мне взять их под стражу?

Она рассмеялась.

— Разве что забавы ради. Я считаю, они и так уже получили достойное наказание, ведь их дважды кряду побил один выходец с Востока.

Дьюри уставился куда-то под потолок и не ответил, однако лицо его стало несомненно более красным.

— Прекрасно, миледи, пусть будет так, как вы решили. Разумеется, Империю не интересуют вопросы, связанные с вашими семейными делами, а также то, что разделяет вас и ваш Дом.