Ночная смена. Остров живых - Николай Берг

Странно, мужики слушаются и отходят. А я подумал, что вот Саше странно, что мы такие с братцем меланхоличные. Будешь тут меланхоличным. Особенно когда в переплет попадешь. Я тогда еще на скорой работал. Денек выдался достаточно обычный, ничего особенного разве что задержались на очередном вызове безобразно. Вот казалось бы почему бы людям не держать все свои медицинские документы в одном месте? А нифига, все рассовано по разным местам, а для поиска бабкиного медполиса книги на двух полках пришлось пролистывать. Это хорошо, народу у них в квартире было много, было, кого напрячь, а если б бабка одна жила? Хотя с большим количеством зевак тоже радости мало — люди же в стрессе, потому очень часто начинают срываться либо друг на друге, либо — что еще чаще — на медиках. А нам больше делать нечего, чем претензии выслушивать. Потому первейшее дело — по возможности всех посторонних к делу пристроить — кому поручить лампу держать, кому вещи собирать, кого еще куда — короче как в армии — неважно как и что, но важно, чтоб все заняты были. Что большая редкость — семья любящая попалась, нормальная, часто бабок стараются сплавить с глаз долой, чтоб потом не забирать, в больницах много таких стариков-старух с рук родственничками спихнутых. А тут нет, не хотели, чтоб бабку увозили, да и сумок ей с собой набрали охапку. Одной еды пара кутулей. Вот нафига бабке с пневмонией колбасы кило запихнули? Лучше б бутылочку с водой, пить-то ей от волнений точно захочется, а вот есть — вряд ли. И что хорошо — не быковали родственники. Самое поганое, когда быковать начинают. Тебе работать надо, с мыслями собраться, а какое-то чмо немытое начинает права качать, потому как знает — медики они имеют обязанности, а вот права — у всех остальных. До чего все это надоело.

Скорая помощь вообще доживала последние годы. Если б не Беда, то обезъянничая как всегда бессмысленно нашу службу перевели бы на американские лыжи — берется пара человек, куцо выучивается действовать строго по инструкции типа — проблемы с сердцем — синяя таблетка, проблемы с животом — красная, водят машину по очереди и авек плезир, офигенная выгода получается. То, что Россия немного не США в очередной раз наши счетоводы от медицины в расчет не берут, тут главное что — разгромить проклятый совок и все-все сделать как в Америке. Как положено эффективным собственникам. Прямо зуд какой-то у нашего руководства — то Петр Первый пытался тут Голландию устроить, то Александр Первый — не то Англию, не то Францию, то вот сейчас надо срочно становится Америкой… Но вместо того, чтоб например дороги сделать для начала как в США, наоборот берутся перекраивать образование и медицину, в чем наша страна никак была не слабее…

Причем берется из опыта США не то, что там действительно лучше, а как раз всякая фигня. Мы в тот день с начала смены поперлись на вызыв "ожоги спины и ягодиц взрывом пиротехники", мутно попугиваясь того, про что как раз рассказывал недавно Лозовой. Ему досталось такое счастие, как пациент прикола ради, взорвавший у себя в заднице петарду. Хорошая петарда была, мощная, разворотила анус, прямую кишку, простате досталось и мошонке заодно. Кровища, говнище и шок, милый набор. Лозовой, правда, мужик хладнокровный и опытный был, довез живым, но потом когда рассказывал — видно было, что натерпелся, пока вез. Паскуднее для скоростника нет ничего, чем потерять пациента по дороге, "зачехлить". Либо сдать живым в больницу, либо "смерть до прибытия", только так. Ясно дело, что мы тоже попугивались. На наше счастие получилось, как всегда бывает, когда история повторяется — сначала трагедия, потом фарс. Нам достался фарс — опять же попались подражатели американским ценностям искать на жопу приключений, но чуток везучее — как выяснилось, когда приехали, один имбецил по кличке Резак вставил себе между ягодиц палку с ракетой, другой придурок по кличке Угол это действие заснял. К тому моменту, когда мы прибыли они как раз друг другу морды били, имбицилы, что возьмешь. Ну да, обсмолило этому Резаку задницу и спину как поросенку, да между ягодиц ракетной палкой сорвало кожу и насажало заноз. В общем, плевое дело, был бы на моем месте фельдшер Липский — обязательно бы идиоту уши зеленкой намазал, любил он такие шуточки над тупарями, а у меня вот пороху не хватило, так обошлось. (Ну, Липскому его шуточки начальством прощались, больно уж редкое сочетание отличного клинического мышления, лечебного умения на врачебном, пожалуй, уже уровне и отличного знания электроники, что часто выручало при поломках оборудования). Забавно, кликухи идиотские запомнились, а какие у придурков были ФИО забыл, как всегда…

Дальше получили вызов на бабку с пнемонией. А потом поехали на ДТП. Зря катались — гастарбайтер в оранжевом жилете ломаной куклой с суставами не в тех местах, отчего руки-ноги были согнуты не так, как должно, лежал на капоте легковушки и по его лицу, вбитому в расквашенное лобовое стекло было ясно, что наша помощь тут ни к чему. Ну проверили пульс, то се… Без толку, убило его сразу.

Похряли на подстанцию, и я вполне рассчитывал вздремнуть минут несколько в салоне. Даже и задремал, когда ГРОХНУЛО и все смешалось в доме Облонских, хотя на самом деле это я сейчас так излагаю, а тогда я получил по спине и башке, башку чуть не оторвало каким-то диким рывком в сторону, аж в шее хрустнуло что-то, на меня посыпалось что-то разное — всякое и на пару минут я потерял понимание того, где у меня верх, где низ и где я вообще нахожусь.

Вроде и сознание не терял… Или терял? Короче говоря — некоторое время я не мог понять, где я. То есть умом помнил, что в машине, но все как-то было неправильно. Взгляд цеплялся за совершенно знакомые предметы, только они — и я сам — были размещены очень непривычно. Мысли метались в голове как мячик от пин-понга. Вдруг, как это бывает, картинка вмиг стала ясной. Просто я лежал на спине, вверху видел боковую стенку салона, а на мне лежало ворохом все оборудование — включая носилки. Ощупал себя, вроде цел. Шея побаливает, головой явно треснулся, но так вроде цел. Нашел руками свои ноги, посбрасывал с себя всякое добро и с трудом среди всего этого погрома встал на четвереньки. С трудом вылез через распахнутые почему-то задние дверки, с трудом выпрямился, для чего оперся о висящую в воздухе створку, и та грохнулась вниз прямо под рукой, хорошо не секундой раньше, когда вылезал. Доперло до меня, наконец, лежит наша машинка на боку, впилился кто-то в нас, вот мы и улеглись, скорые часто так опрокидываются, центр тяжести у нас высоковато задран.

Поплелся по — стариковски к кабине. Водитель наш, страшный матерщинник Ершов названивал куда-то по мобиле, уже стоя рядом с опрокинутым автомобилем, но мне сейчас было важнее узнать, что со Светкой Куренковой, моей напарницей, которая сидела в кабине. Она так и продолжала там сидеть, причем сердце у меня сразу упало — очень много крови и лицо и светлые волосы и руки в кровище и литься продолжает. Сидит правда не на сиденьи уже, а вертикально, не на боку, но кольнуло то, что всегда ручки у Светки были очень ловкие, а тут она как-то нелепо, словно деревянные они у нее стали, ощупывает себе окровавленное лицо.