Кап­кан для Ски­фа - Александр Чернобук

— Дурика не включай.

— Ты о чем?

— О телке твоей речь!

— О какой телке? — Для того, чтобы говорить спокойно, мне понадобилось собрать всю свою волю в кулак. — У меня подсобного хозяйства нет и никогда не было. Фермы не держу. Животноводством не увлекаюсь.

— Значит, ни коров, ни коз, ни телочек молодых у тебя нет?

— Нет.

— Ладно, не прибедняйся.

— Не понимаю.

— О Юлечке, твоей красавице, речь, — в трубке снова раздался смех. — Чем она не телочка? Молодая, задорная, сочная…

— Чего ты хочешь?

— Жди письмо — там будут все инструкции. Исполнять их будешь буквально, если не хочешь, чтоб мы твоему пушистому котику шкурку испортили. Это, надеюсь понятно? — После непродолжительной паузы голос в трубке гаркнул: — Не слышу ответа!

— Понятно.

— И еще одно…

— Что?

— Не ревнуй, Отелло, я буду с ней ласков…

— Ты кто? Падла, отвечай!

— О-е-е-е-е-е-й! Как страшно.

— Забиваю тебе стрелку! Прямо сейчас! В любом месте! — Нервы больше не выдержали. — Сука, гнида, порву, где ты находишься?

Я еще долго орал в отключившийся мобильник и, наверняка, цензурных слов употребил мало. Отшвырнув трубу, упал на постель и схватился руками за грудь — сердце давно, еще с армии (после ударов Рембо) пошаливало, а сейчас сжалось и отказалось выполнять свои функции совсем. Сгреб в кулаки одеяло, судорожно выгнулся, скатился со стоном на пол и провалился в темноту…

— О-о-о-о-е-е-е!

Вот мы и снова один на один. Я и Рембо. Он делает выпад ногой, затем идет главный удар — рукой в голову. Отреагировать я успеваю, но блок слабый, он его пробивает и попадает в челюсть с правой стороны, потом сразу удар по левой: «Да что же ты делаешь, гад? Игра и мяч уже далеко, мы же не в спарринге, а на игровом поле. Вон мяч, там игра». Рембо не слушает, он продолжает нападать, из его оскаленного рта брызжет слюна, капли летят прямо мне в лицо. Он в каком-то бешеном азарте продолжает хлестать меня по щекам. Ну, сука, держись. Я тебе покажу сейчас и боевое регби, и слюни, и йоко в сердце, и пощечины по лицу»… Ухожу с линии атаки и бросаю правую руку вперед, в хлестком хлыстоподобном ударе — «уракене»…

— Ху-у-у-у! Получай!

— Е-е-е-е-е, Скиф! Ты что делаешь? — Костя роняет стакан с водой и отпрыгивает, держась за правый глаз.

Прихожу в себя — комната, я на полу. Стол, кресло, кровать. Общага. Я дома. Солнце в окне — я что, спал днем? Провел ладонью по лицу — мокрое, и щеки пылают. Сердце заныло, вернув мне все воспоминания сразу: и потерю сознания, и потерю Юли. Массируя левую часть груди, встал и осторожно присел на краешек постели:

— Сколько времени, Купер?

Он поднял и приложил стакан к щеке:

— Блин. Синяк будет. Около десяти.

— Извини.

— Что тут у тебя происходит?

— Так сразу и не ответишь…

— А ты не сразу. Как самочувствие?

Я вяло пожал плечами, не убирая руки с сердца:

— Только «вернулся».

— Это я и сам вижу. Захожу, ты в судорогах корчишься на полу. Думаю, дай, похлещу по морде — все безопасней, чем в спарринге на ринге. Ан нет. Все равно не тот случай. Зарядил другу по лицу. Надо было просто тихонечко водичкой поливать на расстоянии. — Костя, наверное, сильно перепугался. Говорил, поглядывая на меня с опаской. Видно, прелестный видик у меня был, когда он вошел.

— Друг называется. Похлещу, пока ты в отключке…

— А что? Такого случая может больше не представиться.

— Понятно. Воспользовался беспомощным состоянием…

— Так что все-таки случилось?

— Позвонили, сказали, что Юлю забрали.

— Да ты что? — Он опять уронил стакан.

— Крепкий, не разбился, хорошее отечественное стекло. — Я кивнул на гранчак, на большее меня не хватило.

— Кто, как, зачем?

— Не знаю, не представились, сказали ждать письменных инструкций, и все. Я и вырубился. — Я потянулся за подушкой и пристроил ее за спиной. По-стариковски кряхтя, медленно прилег.

— Да, дела, — Костя поднял стакан, посмотрел на свет. — Ты не прав — треснул, — и швырнул его со всего маха в мусорное ведро:

— Кто это может быть?

— С такими же успехом можно спросить — зачем? — Я скривился. Сердце не отпускало: «Нельзя психовать, надо успокоиться, не хватало кони двинуть в такой момент. Когда Юля у каких-то ублюдков. Забавно будет. Принесут письмо с требованиями о выкупе, а Скиф в морге. Кино. Обхохочешься». — Свободная рука непроизвольно сжалась в кулак.

— Ну, «зачем» вопрос проще. — Костик присел в кресло.

— Чем проще?

— Явно какой-то корыстный интерес преследуется.

— Какой?

— Денег, например, с тебя сбить, — сделал предположение Купер. — Ты у нас парень совсем не бедный.

— Сразу б по телефону сказали сумму, — возразил я. — Назначили б срок. Типа: «Собирай сто штук грин к среде, иначе… и так далее». Нет, здесь что-то не так.

— Слушай, — Костя взъерошил волосы, — девка она симпатичная. Может, того, в гарем какой? Баб сейчас из страны сотнями вывозят.

— Да, и мне через пятнадцать минут звонят сообщить: «Украли вашу невесту в гарем Шаху-Беку, уведомление ждите письмом».

— Не стыкуется. Верно.

— То-то и оно.

— Негры на нее тогда глаз положили, они у нас любвеобильные, засранцы черножопые… — неуверенно предложил очередную версию Купер.

— Нет, не то, совсем не то, — я отмахнулся. Сердце нестерпимо ныло. — Ответ следует искать в другом месте

— В каком?

— Это как-то с делами бригады связано. Я в этом уверен. На все… — я сделал паузу, колеблясь, — на девяносто пять процентов. Кому мы перешли дорогу? Вспоминай…

— Вроде бы никому.

— Как это никому?

— Только вот Рембо с Парфеном пистон от нас получили… — Костя задумчиво скривил угол рта. — Последний не в счет уже.

— А первый не мог на нас выйти никак, — я осекся на полуслове, вспоминая показавшийся знакомым голос похитителя — он вполне мог принадлежать Савельеву, — если его никто на эту тему не вывел.

— Что ты имеешь в виду?

— Что имею… — я задумался.

— Кого-то подозреваешь?

— М-м-м-м. Подожди…

Купер помолчал пару минут и не выдержал:

— Грешишь на кого из наших?

— Нет, на команду Леньки Пантелеева…

— Скиф, ты на кого конкретного думаешь?

— Нет, Костик. Это было б слишком просто. Кого я могу подозревать? Тут не подозревать надо, а вычислять! Если терок, кроме как с Рембо, серьезных не было, значит — он. А помощник у него один из наших…

— Участников, вообще-то, много было… — задумчиво протянул Купер.

— Что верно, то верно.

— Задачка.

— Ты что, сомневаешься в том, что мы рассчитаем эту ситуацию? — Я приподнялся на локте. — Пессимизм отбрось, включай мозги…

— Мои мозги в твоем распоряжении, а пессимист — это хорошо информированный оптимист. Мудрость народная. Предлагаешь ее опровергнуть?

— Нет, Костя, не предлагаю.

— А что?

— Нам надо. Есть такое слово — «надо». Нам выбора другого не оставили. Если не сможем — грош нам цена. А мне совсем… — я махнул рукой, опять схватился за сердце и повалился на подушку.

Мы скрупулезно, весь день, до самого вечера перебирали всех участников кидняка Рембо. Рисовали схемы, строили догадки. Брались за дело с десятка сторон. Рассматривали под разными углами и с разных позиций роль и информированность каждого, кто был задействован в этой операции. Ответа ясного не нашли, но предположений и версий выстроили много. Одна из них мне казалась наиболее близкой к действительности, и было решено ее отрабатывать первой…

Конверт доставили ближе к вечеру. Принес его рассыльный. Есть в городе такая фирма — занимается скорой доставкой. Хочешь пиццу, бутылку водки или еще чего — набираешь номер и объясняешь: как, когда и чего надо переместить по городу. Вот из этого-то бюро обслуживания и был молодой шустрый пацаненок, доставивший нам почту. Помочь нам с отправителем он никак не мог. Ему позвонили по телефону, сообщили номер и код багажной ячейки на автовокзале. Там лежал конверт с адресом, а деньги в оплату услуги были переведены телеграфом ранее.

В письме, набранном на компьютере и распечатанном на принтере, содержалась подробная инструкция по ограблению ресторана «Левиафан», с указанием главной цели — сейфа в кабинете директора, точной суммы — двести тысяч долларов и временем налета. А именно: завтра в двадцать два ноль-ноль мы должны обчистить это заведение.

Также упоминалось количество охранников — четверо, их вооружение. Состав обслуживающего персонала — восемь женщин, шесть мужчин. Прилагалась схема помещения, в которой ручкой был поставлен жирный крест на сейфе в кабинете директора. Ключ от сейфа, любезно сообщал отправитель, у управляющего рестораном. В двадцать два ноль-ноль он точно будет на месте. Последняя строка извещала о том, что при благополучном исходе операции последует звонок в двадцать три ноль-ноль на мобильный телефон Скифа с сообщением, где будет производиться обмен девушки Юли на американские деньги.