Щит Найнавы - Андрей Астахов

– Господин, я знаю секреты Таеши, – сказал маг. – Иероглифы, которые я начертал на Нараинских камнях, откроют нам вход, я уверен в этом.

– Мало, очень мало ты знаешь о природе Тени, – ответил Малхаи. – Но ты самоуверен и считаешь себя великим волшебником. Докажи это. Когда откроется портал, ты войдешь в него первым.

– Слушаюсь, господин.

Чтобы избавиться от страха и собраться с силами, Сакаши опустился на пятки у границы круга и начал медитировать. Такая медитация помимо прочего поможет уловить момент, когда начнет открываться портал. Фамары не мешали ему, они продолжали оставаться в седлах, молчаливые и неподвижные как изваяния. Сумерки быстро сгущались, в небе зажглись звезды. Малхаи все чаще поглядывал на небо.

– Отец, а если этот человек не откроет портал? – спросил Гилан.

– Тогда его открою я. Но думаю, он справится. По чести сказать, он сильно упростил нам задачу. Он действительно хороший маг. Его стоит оставить в живых, он может пригодиться нам в будущем.

– Твоя воля, отец.

– Наберись терпения, Гилан. Осталось совсем немного.

Сакаши не слышал их. Он находился в состоянии сумеречного бодрствования, входить в которое научился еще в школе мастера Хадэ. Состояние, в котором реальный мир и иллюзия сливаются воедино, причудливо переплетаются, а чувства обострены до предела. Движение Силы он почувствовал задолго до того, как начал открываться портал. Сначала было прикосновение пришедшего из ниоткуда ветра – он овеял лицо Сакаши, и маг почувствовал в нем запах смерти. А потом сумрак вокруг мага наполнился тонкой вибрирующей музыкой, заунывной и нестройной, будто кто-то невпопад щипал струны коты. В сознание мага вошел яркий свет. Чтобы уберечь глаза от элементальной вспышки, Сакаши закрыл их. А когда музыка стихла и свет померк, отважился посмотреть, что происходит.

Нараинского круга камней больше не было. Но что странно – и портала тоже не было. Он удивительным образом оказался в хижине, в которой прошло его детство. Он сразу узнал родной дом. Странно, но это нисколько не удивило Сакаши. Гораздо печальнее было другое – в центре хижине на циновке лежал его отец. Голый, окоченевший, худой, с выступающими ребрами, с зияющими ранами на животе и груди, с открытыми остекленевшими глазами. Все было именно так, как в то страшное утро, двадцать лет назад, когда тело отца, убитого в поле наемниками, принесли домой. Сакаши остановился взглядом на сведенных судорогой огромных шишковатых ступнях отца и отвел глаза. Возле покойника сидели на пятках мать Сакаши, женщины-плакальщицы и младшие дети, все в траурных одеждах. Сакаши шагнул к покойнику, опустился на колени и провел рукой по лбу отца.

– Он пришел, – шепнула одна из плакальщиц, наклонившись к уху мертвеца. – Он здесь.

– Да, я пришел, – сказал Сакаши, не понимая, зачем он это говорит.

– Он пришел, – отозвалась мать. Глаза у нее были пусты и неподвижны. – Теперь мы можем уйти.

Белые фигуры встали и вышли из хижины. Сакаши слышал, как снаружи поднялся сильный ветер. Он врывался в дом, заставлял содрогаться хрупкие стены, обклеенные рисовой бумагой. Огоньки двух глиняных светильников у изголовья усопшего то разгорались ярко, то почти гасли, и по стенам плясали причудливые тени, похожие на фантастических чудовищ. Сакаши наблюдал за игрой теней, и тут внезапно почувствовал на себе внимательный взгляд. Он посмотрел на отца и вздрогнул – глаза мертвеца смотрели прямо на него.

– Зачем ты ушел из школы монахов? – спросил отец.

– Я хотел увидеть мир, – ответил с трепетом в душе Сакаши. – Разве это плохо?

– Ты должен отвечать на вопросы, а не задавать их. Ты пришел сюда с пустым сердцем. Когда мастер Хадэ взял тебя в обучение, я радовался. Мне казалось, что мой сын не повторит мою судьбу. Не узнает тяжкого труда от зари до зари и унижений нищеты и бесправия. Но ты выбрал другую дорогу. Видишь, куда она тебя привела?

– Я не понимаю тебя, отец.

– Вспомни, что ты чувствовал, когда увидел меня мертвым.

– Горе. Великое горе, отец. Я плакал, сидя возле твоего тела.

– Теперь ты не плачешь. Твое сердце очерствело, Сакаши. В нем не осталось ни любви, ни сострадания. В нем живут лишь алчность и гордыня.

– Нет, отец. Я всего лишь хотел доказать этому миру, что я лучший. Что я могу достичь всего, что захочу.

– Ты достиг своего?

– Не знаю. Но я нашел вход в гробницу Утаро. Я смог открыть портал.

– Ты ошибся, сынок. Ты хотел найти путь к великим сокровищам мертвого императора, но попал сюда. Ты вернулся в свое прошлое. Как ты думаешь, почему это случилось?

– Вот уж не знаю, отец.

– Все очень просто, Сакаши. За двадцать лет ты не нашел тех, кто полюбил бы тебя так же искренне и бескорыстно, как я, твой отец. Как любила тебя твоя мать, твои братья и сестры. Ты не заслужил любовь других людей. Не сокровищ ты жаждал, не славы, не почета. Ты мечтал о любви и власти над людьми. Ты ушел из школы монахов потому, что устав монастыря запрещал сближения с женщинами, а ты жаждал плотских наслаждений.

– Разве плохо желать женщину, отец?

– Все зависит от того, как ты желаешь. Я прожил много лет с твоей матерью, любил ее всем сердцем и был счастлив. У тебя были десятки женщин, но ты не любил ни одной из них.

– Разве это так важно?

– Разочаровавшись в любви, ты захотел получить власть над людьми. Вообразил, что люди будут тебя любить и выполнять твои прихоти, если ты станешь богатым, поэтому всеми способами стяжал богатство. Скажи мне честно, ты разбогател?

– Ну, у меня есть кое-какие сбережения… К чему весь этот разговор, отец?

– Видишь, ты и сейчас ничего не понял. Люди не любят тебя, Сакаши. Тебя любим только мы, твоя семья. А ты забыл о нас. Знаешь ли ты, что твоя мать умерла семь лет назад от голода, твой брат Чиро был обезглавлен за то, что пытался ловить рыбу без позволения нашего лорда, второй брат и обе сестры умерли от розового мора еще детьми? Твоя семья мертва, Сакаши, а ты даже не знаешь об этом. С того дня, как ты ушел с монахом в школу Хадэ, ты ни разу не навещал своих близких. Двадцать лет ты делал вид, что у тебя никого нет. Двадцать лет ты жил только своими страстями и своими желаниями. Теперь ты пришел сюда, но не ради меня, не ради своих родных. Мне больно за тебя, Сакаши. Но не печалься, все поправимо. Мы не держим на тебя зла. Мы любим тебя. Ты останешься здесь, с нами. Мы снова будем вместе – и будем счастливы.

– Отец, я не хочу оставаться здесь. У меня свой путь.

– Ты так думаешь? – произнес покойник и неожиданно подмигнул Сакаши.

Что-то просыпалось с потолка хижины прямо на голову Сакаши. Маг брезгливо вздрогнул, оглядел себя. Его халат был в свежей земле. Внезапно Сакаши стало страшно – очень страшно. Он посмотрел на дверь и в ужасе понял, что выхода больше нет. Пока он разговаривал с отцом, хижина ушла в землю по самую крышу.