Убийца для Пономаря - Кирилл Воробьев

Борющийся с майором палач не ожидал такого резкого звука, отвлекся, чем и позволил Сергею Владимировичу угостить себя прямым ударом ноги в нижнюю челюсть. Зубы не выдержали, сознание тоже, и громила, разломив своим телом стул, грохнулся на бухту цепей. Второго Изотов свалил простой серией ударов: пах, челюсть, солнечное сплетение. Палачи, хотя и были мощными ребятами, по бойцовским качествам сильно уступали жилистому майору.

Но тревога была уже объявлена и теперь, на всех парах, сюда должна была мчаться охрана. Сергей Владимирович ринулся к двери и задвинул мощный металлический засов. Вовремя. В дверь тут же забарабанили кулаки охранников.

– Открывай, сука!

Послышалась приглушенная толстым металлом автоматная очередь. И, судя по ругани, раздавшейся после нее, пули не причинили должного вреда.

– Открывай по хорошему! Сейчас гранаты принесут! – Заорали из коридора.

Игорь Сергеевич только сейчас отвлекся от пострадавшего Корня. Все это время он пытался кое-как выровнять поле Репнева, привести того в чувство. Сейчас это удалось и мафиози, хотя и смотрел на происходящее мутными глазами и туго соображал, был все-таки в сознании.

– Всех порешу, покнокаю! – Рявкнул Николай Андреевич и погрузился, с помощью Дарофеева, в глубокий сон.

– Что теперь? – Спросил Изотов, прислушиваясь к возне за дверью.

– Чего, чего!? – Передразнил Пономарь, – Уходить!

– Как уходить-то? – Сергей Владимирович чувствовал, что в коридоре затевают что-то недоброе и был готов, впервые за все время, что знал его целитель, запаниковать.

Но у Дарофеева уже был готов ответ. Он просмотрел все помещения вокруг и обнаружил, что под камерой, в которой они находились, существует свободное пространство. Выход был единственный – сквозь пол.

Задав своему “Жалюзи” необходимый вектор, Игорь Сергеевич с треском провалился. Через мгновение он уже выплыл обратно:

– Там подземный ход!

Изотова не надо было ждать и уговаривать. Подхватив под мышки бесчувственное тело Николая Андреевича, майор передал его Пономарю. Потом, подтащив к дыре лежащего без сознания палача, спустился вниз, в темноту. Тело же громилы осталось прикрывать путь отхода.

Подземелье оказалось по колено заполнено холодной водой. Мало того, теперь беглецов окружал абсолютный беспросветный мрак. Лишь из дыры в потолке пробивались лучи люминесцентной лампы, да и те большей частью перегораживала туша гэрэушника.

Чтобы облегчить себе путь, Игорь Сергеевич вошел в левитирующий режим. Спящего мафиози он тоже вынужден был держать в воздухе, чтобы тот нечаянно не захлебнулся. Зрение целителю было не нужно, он прекрасно мог обходиться одним только ясновидением. Майору же пришлось хуже всех. Он, хотя и обладал теперь способностью видеть в темноте как кошка, левитация все-таки отнимала у Сергея Владимировича уйму сил и он, памятуя о недавнем прыжке с одиннадцатого этажа, предпочел брести по воде.

Но как только странная процессия тронулась в путь, сверху прогремел взрыв. Потом еще один. Внезапно в отверстие в потолке ударил яркий луч. Маскировка не сработала. Воздушной волной тело палача снесло с проделанной Дарофеевым дыры.

– Быстро! – Громким шепотом проговорил целитель и, видя, что с бредущим Изотовым им не оторваться, решил взять над ним шефство, тоже подвесив между потолком и водой. Выставив вперед руки, Дарофеев полетел вперед, увлекая за собой двоих компаньонов.

Сзади раздались отчаянные крики, несколько выстрелов. Прогремел еще один взрыв, очевидно, кто-то додумался бросить вниз гранату. Но Пономарь со товарищи был уже далеко.

Глава 32

Эффектное появление Дарофеева из канализационного люка прямо перед кучкой старушек у подъезда какого-то дома, вызвало настоящую панику среди мирного, но бойкого престарелого населения. Приняв грязнющего Игоря Сергеевича за черта, бабушки истово начали крестить целителя, а когда это не помогло, из люка вылетели еще два отпрыска сатанинской породы, ударились в бегство.

Пономарь хотел было догнать, объяснить что к чему, но вовремя сообразил, что сердца старушек могут не вынести прямого общения с тем, кого они считали дьявольской силой, и напуганные бабушки запросто до срока могли отдать души конкурирующей организации.

До автомобиля пришлось топать около двух кварталов, поддерживая Корня, едва переставляющего во сне ноги, между Дарофеевым и Сергеем Владимировичем. Вслед им неслись крики общественно активного населения, осуждающего назюзюкавшихся и извозившихся в грязи алкашей. Но это было лучше, чем погоня гэрэушников.

Изотова пришлось подбросить до его квартиры, появляться в таком виде на Лубянке было противопоказано. Поэтому Пономарь вынужден был сделать крюк и заехать в Измайлово, где на одной из Парковых улиц и жил майор.

После этого ничего уже не мешало Игорю Сергеевичу вернуться в Люберцы.

Открывая ворота генеральской дачи и въезжая в подземный гараж, Дарофеев почувствовал, что Роза-Света дома не одна. Ее компаньоном по одиночеству оказался тот самый журналист, которому целителю вчера пришлось прочищать мозги.

Настроение у господина Поддубного было игривым и Пономарь невольно прочитал его мысль спрятаться, а потом выскочить, как Пушкин на Тургенева. Еще было ясно, что Илья принес какую-то хорошую новость.

Втащив из гаража в дом по довольно-таки крутым ступенькам недвижимого Корня, Игорь Сергеевич сразу громко спросил у вышедшей ему навстречу девушки:

– А где наш гость? Что за новости он принес?

– Я же говорила, что не выйдет! – Крикнула Роза-Света и, заметив в каком виде пришел целитель, приказала, – Немедленно раздеваться и в душ!

Из комнат показался смущенный журналист. Дарофеев, видя, что парня разрывает от нетерпения, вежливо, но сухо с ним поздоровался. Новости, какие бы они ни были, могли подождать, а вот Корень ждать не мог. Его состояние ухудшалось с каждым часом.

Стянув с мафиози брюки, единственную оставшуюся на нем одежду, Пономарь затащил тяжелое тело на один из диванов, стоящих в общей зале дома. Оценив физическое состояние Репнева, Игорь Сергеевич решил, что четверть часа он сможет подождать, и пошел, под прицелом двух пар недоумевающих глаз, мыться.

Если Роза-Света и знала Николая Андреевича, по его приезду в Хумск, то лицо Репнева Илье показалось лишь смутно знакомым. Присмотревшись же, Поддубный определил в избитом до полусмерти мужчине одного из депутатов Московской Городской Думы. Ясно было, что целитель не просто так подобрал депутата на улице, а попал вместе с ним в какую-то переделку, из которой сам Игорь Сергеевич вышел, на первый взгляд, невредимым, а вот его другу явно не повезло. И, если верить репутации Дарофеева, то теперь ему, бывшему корреспонденту Поддубному, выпадет возможность поприсутствовать при ритуале излечения.

Репнев слабо застонал и одновременно в зале возник сам Пономарь. Он смыл с себя всю грязь и теперь выглядел по-молодому розовым. Игорь Сергеевич с первого взгляда понял, что Илье до смерти хочется понаблюдать за ним во время лечения. Раньше, когда степень концентрации Дарофеева не была столь высока, энергия чужого внимания могла сбить весь процесс целительства. Сейчас же Пономарь этого не боялся.

– Ваша новость может потерпеть еще минут двадцать? – Гораздо более приветливо, чем при встрече спросил Игорь Сергеевич.

– Вполне. – Пожал плечами парень.

– Условие одно: пока я лечу – с кресла не вставать, по комнате не бегать...

– Курить?

– Можно. – Милостиво разрешил Дарофеев.

Розе-Свете тоже было полезно посмотреть, может чего и воспримет, и целитель оставил и девушку. Теперь можно было начинать сам сеанс.

Внешне это не производило никакого эффекта. Ну, сидит человек, глаза закрыты, дыхание ровное, но очень медленное, руками не машет, лишь иногда кривит рот, словно от надоедливой, неприятной боли. Но вот пациент... За ним стоило понаблюдать пристальнее. Этим и занялся несколько разочарованный Поддубный.

Вроде бы не происходило ничего, но лежащий на кушетке депутат на глазах стал меняться. Уходили, на глазах рассасывались кровоподтеки, распухшее от ударов лицо приобретало прежние очертания, затягивались сочащиеся сукровицей ссадины. Бледность, видимую даже сквозь слой грязи, сменил легкий румянец. Пациент глубоко вздохнул и вытянулся во весь рост. Дарофеев не шелохнулся.

Илья после двух затяжек загасил прикуренную было сигарету, несмотря на разрешение, охота курить как-то сама пропала. А в воздухе разлилось молчание. Но не то тягостное, которое бывает, когда при встрече старых знакомых ни один не знает что сказать товарищу, которого не видел добрый десяток лет, другое. Илья попытался найти зримый образ и вспомнил вдруг, как однажды при нем в Дубне запускали какую-то новую установку. Там было такое же, ожидающее, немного волнительное, молчание. Как перед родами...