Воздушный казак Вердена - Юрий Гальперин

«Окончивший университетский курс с дипломом первой степени Эдуард Пульпе занимался у меня в Механическом кабинете в 1906 и 1907 году над исследованием силы тяги воздушных винтов и представил сочинение «О сопротивлении воздуха на винты», которое я признал весьма удовлетворительным» (выделено мною. — Ю.Г.).

Пульпе желает продолжить свое образование и поехать на свои средства в Гейдельберг. Признав в нем хорошие способности в изучении механики, я ходатайствую об оставлении его при университете для приготовления к магистерскому экзамену по механике…

Эдуард Пульпе хорошо знает немецкий язык и свободно читает по-французски. Инструкция ему прилагается такая же, как Морошкину. Н. Жуковский».

А кто это приписал от руки «Присоединяюсь»? Потускнели чернила… Еще приятнейшая новость, это же «С. Чаплыгин»! Ученик и соратник Жуковского, после его смерти руководитель ЦАГИ, академик, Герой Социалистического Труда… И Сергей Алексеевич видел в Пульпе будущего продолжателя их дела…

Спасибо же сведущему человеку, писавшему отчет о последнем прощании с Эдуардом Пульпе: он был «одним из русских теоретиков воздухоплавания».

Нашлась и инструкция, написанная самим Жуковским. Ученый весьма тщательным образом перечислил труды иностранных коллег, которые Пульпе надлежит внимательно изучить.

…Уехал будущий магистр в Германию и шлет письмо с просьбой прислать временно свидетельство об окончании курса «для имматрикуляции» (внесения в списки. — Ю.Г.).

Очевидно, речь идет о зачислении в Геттингенский университет, где он уже слушает лекции. Об этом говорит обратный адрес: «Господину студенту математики Э. Пульпе, Геттинген, Арндтштрассе, 1». Жуковский следит за успехами своего ученика, заботится о нем. Вот еще одно его обращение к декану факультета:

«Оставленный для приготовления к магистерскому экзамену Эдуард Пульпе прислал мне из Геттингена отчет о его занятиях и предполагаемый план слушания лекций по теоретической механике и математике. Находя, что для изучения избранной специальности для Э. Пульпе было бы весьма полезно прослушать намеченные им курсы, обращаюсь с ходатайством о командировании его на время приготовления к магистерскому экзамену за границу…

При сем покорнейше прошу обязать Э. Пульпе прислать на факультет отчеты о его занятиях». А дальше? Почему этой бумагой обрывается дело? Или было заведено другое, которое так и не удалось найти?..

Отчего Пульпе не вернулся в университет, а стал преподавать в одной из рижских гимназий? Что заставило его уехать во Францию? Нет пока ответов на эти вопросы…

Так кончалась глава о Пульпе в первом издании, да разве можно остановиться на этом. А тут письмо из Риги с предложением перевести книгу на латышский язык. Прошу писателя Эйжена Раухваргера, взявшегося за перевод, узнать, где могут быть материалы о Пульпе. Мои запросы в республиканский архив результатов не принесли.

Переводчик оказался человеком обязательным и прислал несколько выписок из французского журнала, где рассказывалось, как Пульпе на поврежденном в бою самолете был вынужден приземлиться на вражеской территории. А дальше, как в истории Славороссова, к нему на помощь пришел французский летчик Боббо — сел рядом с потерпевшим. Вместе они подожгли аппарат Пульпе, чтоб не достался врагу, и улетели на самолете Боббо.

Узнал я еще об одном русском летчике — кавказце Габриашвили по прозвищу Зозо, смелом человеке, после тяжелого ранения лишившемся обеих ног.

Еще интересная деталь — авиатор-политэмигрант Николай Скачков писал по-французски романы… Итак, кое-какие материалы есть в музее истории Латвии. Пришло время ехать в Ригу.

На тихой странной площади Пило в средневековом замке музей. Заместитель директора, молодой ученый Арнис Радиньш, знает, что какие-то документы у них должны быть. Они хранятся в фондах.

— К сожалению, у нас сейчас ремонт, хранитель фондов в отпуске, там все опечатано, — говорит Арнис, — даже не знаю, как вам помочь…

У него, как в лавке древностей, все старинное: мебель, картины, посуда, шкатулки, на подставке музыкальный ящик, в углу — рыцарские доспехи…

Разговаривая, Радиньш достает из своего огромного стола связку ключей:

— Так… Фонды мы, допустим, откроем, но где искать?.. Вот что, нет ли в Риге одной нашей сотрудницы, она, кажется, не уехала. Попробуем узнать…

Мне повезло, посланный возвращается с милой девушкой, и она быстро находит в хранилище небольших размеров альбом!

Вот когда начинается праздник маленьких, но таких желанных открытий: несколько любительских фотографий Пульпе: он в группе у самолета. А что на обороте снимка?.. Рукой Эдуарда перечислены все четверо: «Шеф-механик, я, шеф-пилот, другой русский ученик, некий господин Шпильберг. Аэроплан «моран», на котором в последнее время ежедневно катался. Пульпе».

Дальше — газетные вырезки, письма, телеграммы… Вот тут уже были ответы на некоторые вопросы. Что я узнал?

Родители Пульпе, имевшие в Риге магазин, люди довольно состоятельные, серьезно заботились о будущем Эдуарда и его младшего брата Карлиса. С детства они обучаются русскому и немецкому языкам. Друг семьи поэт Фрицис Багинский очень привязан к Эдуарду. Он руководит его чтением, обучает декламации.

Эдуард заканчивает Александровскую гимназию, когда отца уже нет в живых, а мать вышла замуж «за какого-то Берзиньша», записывает один из друзей. С отчимом отношения натянутые, и после окончания гимназии Эдуард уезжает в Москву.

Более всего интересны воспоминания близкого друга Пульпе, очевидно, сотрудника или компаньона некоего предприятия в Москве, Столбова. У него поначалу и останавливается Эдуард. «…Хорошо зная немецкий, — пишет Столбов, — Эдуард сразу же получил частные уроки. Поступил в университет. Латышские студенты основали в Москве землячество, главой его вскоре стал Пульпе. Я научил его двойной итальянской бухгалтерии, которой Эдуард заинтересовался, и он стал вести все дела «Fraternitas Moskoviensis».

По праздникам латышские студенты вместе с Пульпе обычно собирались у меня, а по вечерам гостили у моего друга — московского архитектора Карлиса Вилниса. Часто оставались у него до утра: молодые танцевали с барышнями Вилнис, их подругами. Эдуард был очень ловкий танцор и вообще проворный юноша…»

О Московском университете мы с вами знаем, а вот после учебы в Геттингене Пульпе снова возвращается в Москву, поступает на работу в гимназию Петра и Павла. Судя по другим воспоминаниям, готовится к магистерскому экзамену. Столбов же продолжает: «В гимназии, где был директором большой деспот немец Пак, Пульпе, проработав год, поссорился с ним и уехал в Ригу. Там он преподает в гимназии Людвига Берзиньша в Дубултах.