Свет - Рейвен Кеннеди

как мой мрачный настрой немного развеивается. Совсем чуть-чуть. И это помогает.

Когда пару часов спустя я выхожу, в небе стоит солнце, а в горле – сладковатый привкус гнили и холодного пепла. Мне должно было стать легче от того, что нам удалось поймать всех шпионов Мидаса и отправить их в мерзлую могилу, но это чувство не приходит ко мне. Потому что теперь мне нужно беспокоиться за остальную Орею.

Глава 25

Слейд 15 лет

Сегодня в городе проходит фестиваль – празднуют День зимнего солнцестояния. Мне известно об этом, потому что нам пришлось миновать его по пути в горы. На улицах города уже вовсю танцевали, а в воздухе при помощи магии парили голубые огни. Сегодня вечером, после захода солнца, жители принесут жертвы холодным звездам и сыграют музыку луне.

Я ехал верхом на лошади, понимая, что еще не оказывался так близко к городскому фестивалю. Отец всю жизнь повторял, как важно держаться особняком от остальных, быть выше их.

– Хватит витать в облаках, – злится отец, и я резко поворачиваю к нему голову.

– Я не в облаках, – отвечаю я. Я прочно стою на земле… и снова оказываюсь мыслями в городе.

Он приподнимает густую каштановую бровь, а его лысина блестит так сильно, что может ослепить, если под определенным углом на нее падет луч солнца.

– Ты сорвался. Повторяю, спрячь гниль.

Я смотрю на землю и морщусь, поняв, что он прав: гниль распространилась за пределы круга, которым он меня очертил.

Когда мы стали тут практиковаться, сначала круга не было. Отец просто приводил меня сюда, и моя гниль вырывалась наружу, убивая все подряд. Она была неудержима. Разрушительна.

Постепенно я научился ее прятать. Только чтобы сгноить землю, вытянуть ее из дерева и озера.

Мне понадобилось немало времени и бесчисленные часы тренировок, но теперь вокруг меня нарисован крошечный круг, верхняя линия которого касается носка сапога. Нужна большая сила воли, чтобы удержать гниль на такой маленькой площади.

Некоторым фейри стоит немалых трудов увеличение своей силы. Но не мне. Моя сила всегда хотела вырваться из меня. И, чтобы научиться сдерживаться и контролировать себя, потребовались многолетние практики.

Когда стало ясно, какой магией я обладаю, меня это напугало. Я был опасен для всех и вся и жутко боялся своей силы. Когда отец понял, что я напуган, то выволок меня из дома. Протащил через весь город, кишащий фейри. Сказал мне, что либо я научусь владеть своей силой, либо на моей совести будет жизнь жителей. Во время этого упражнения меня вырвало дважды, и я отравил гнилью целую улицу, но никого не убил. В тот раз нет.

Отцу нравятся тренировки с последствиями. Говорит, что иначе не выйдет. Потому приходится учиться очень быстро, натыкаясь на последствия.

Люди на празднике не захотели бы моего присутствия, даже если бы мне разрешили пойти. Вот как бывает, когда разлагаешь кого-то у всех на глазах. И хотя я сумел подавить силу и убедился, что тот фейри жив, город этого не забыл.

Может, мой отец и известен как Разрушитель, но я известен как Гниль.

Не помогает и то, что я не смогу скрыть свою сущность. Может, мне бы и удалось спрятать шипы, но гнилые линии, тянущиеся по рукам и шее, служат извечным напоминанием, на что я способен.

– Сосредоточься, – приказывает отец, заложив руки за спину и выходя за пределы круга.

– Я сосредоточен. – Я стискиваю зубы, а под ногами извиваются полосы гнили. Трава пожухла, земля стала сухой и твердой, словно все живое в почве погибло.

Природа меняется к зиме, но на холмах еще растет трава, а на деревьях сохранились листья. Если бы моя гниль распространилась дальше, то в этой картине не осталось бы ничего приятного. Не станет естественного перехода от жизни к смерти или круга природного перерождения.

Все начнет увядать.

Отец чертит ногой еще один внешний круг.

– Помести между ними гниль.

Кивнув, я концентрируюсь и смотрю под ноги, передвигая от себя магию. Я проталкиваю ее дальше, на другую сторону линии, и на лбу выступают капельки пота, пока я изо всех сил пытаюсь оставить ее внутри.

Отец одобрительно кивает. Раньше я бы пришел в восторг. Но это уже давно в прошлом.

Я его ненавижу.

Хотя с того дня, семь лет назад, я больше не видел, чтобы он бил мою мать.

А я за ним слежу.

Моя красивая, добрая, сильная мать, которую вырвали из привычного мира, на которую остальные фейри смотрят свысока, вынуждена мириться с тираном и находить причины улыбаться.

Я учусь ради нее. Не ради него.

Я учусь, чтобы однажды стать сильным и увезти мать. Отвезти ее куда-нибудь в Эннвин, где никто не слышал о Разрушителе. Где никто не ненавидит ореанцев. Где мы можем быть счастливы и свободны. Но для этого я должен научиться быть сильным. А кто научит меня лучше мужчины, которого я хочу одолеть?

– Подтяни ее сзади, Слейд.

Я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, куда соскользнула гниль, но отец щелкает пальцами.

– Взгляд вперед. Тебе не нужно смотреть на нее, ты и так должен знать, где она находится.

Я скрежещу зубами. Но вместо того, чтобы открыть рот и ляпнуть то, что его разозлит, закрываю глаза и пытаюсь прочувствовать силу. И хотя свою магию я направляю на внешний мир, как-то мне довелось узнать, что могу ощущать ее и телом. Вены гнили внутри меня ничем не отличаются от тех, которые я вонзаю в землю. И, хотя я ее чувствую, сила все равно не хочет ко мне прислушиваться.

Отец рисует еще один круг, а потом еще один и еще. Он заставляет меня выполнять то, чего я раньше не пробовал: например, сделать так, чтобы половина гнили попадала в одну секцию, а другая тянулась в другом направлении. Оттого некогда пышная трава становится сухой и мертвой, и в земле виднеются трещинки. Несмотря на холодную погоду, с меня капает пот, а тело дрожит от физической и умственной нагрузки.

– Ты ленишься, – вздохнув, говорит он. – Контролируй ее, Слейд. Ты что, обычный фейри, раз так легко теряешь контроль?

– Мы занимаемся уже несколько часов, – отвечаю я, стараясь говорить безучастным тоном. Солнце садится, а без него почему-то становится сложнее. – Я устал.

Отец в ответ презрительно усмехается. Ему уже сотни лет, он старше моей матери, но единственные морщинки у него на лице – это те, что залегли между