Фэнтези-2006 - Кирилл Бенедиктов

— Ну, значит, и правило можно забыть!

— А чем замкнуть кольцо?! Допустим, правила, как и указы, выдумали люди. Что, потоки силы из-за этого перестали существовать? Представь, вот прямо сейчас вернутся на прежнее место целители и астрологи, лозоходцы и алхимики. Многое получится у них? Нет. Потому что страх и недоверие, посеянные в душах, никуда не денутся. Пока в кольцо не вложить жизнь человека, и заметь, подходящего человека, ничего у нас не исправится.

Разбойник засопел и со злости одним махом перерубил толстенный сук.

— Жаль, я устал и не могу идти пешком так далеко, — сказал всадник. — Ты уж потрудись, любезный.

— Конечно, мой господин.

Всадник нагнулся, пропуская над головой ветку.

— Между прочим, — спросил он, — ты про заговор писарей еще не слышал?

— Только этого не хватало… — простонал разбойник.

— Обидно, но в столице он действительно был. Начали шпионить. Писари! Люди, накрепко связанные долгом! Люди, которым поверяли тайны, призывали в свидетели… Теперь, когда о заговоре объявят, и писарям никакой веры не будет. А кому тогда верить? Я говорю — все разваливается.

Всадник подумал и добавил:

— Следующим наверняка будет заговор в армии. Я рад, что мне не придется его расследовать. Вдруг и он окажется настоящим? Нет, Диннеран обязан спасти Младшего. При живом наследнике вояки поостерегутся. Будут терпеть и ждать. Лишь бы король не придумал этот заговор. Прямо сейчас. Скажет, Младшего заразили намеренно…

— Дин не допустит! — выдохнул разбойник, отмахиваясь от ветвей.

— Уверен? Он тоже не так прост, твой ненаглядный Дин. Знаешь, почему он отказался покинуть королевство? Думаешь, из одного чувства долга? Да просто не смел перейти границу! Соседи поймали бы его, посадили в клетку и вернули королю. Он никому не нужен, понимаешь?! Даже метрополия, с ее-то властью и мощью, не хочет видеть у себя Диннерана. Он чересчур знаменит и поэтому обнаглел. Может ляпнуть такое, что придется его казнить. Разве не он наложил на Эгберта «жизнь в обмен»? Не побоялся. Ну, и пускай сидит в лесу! Тут он не мешает. Король все надеется достать его, но королю врут, будто никак не выходит. Научились врать. Даже войска посылают, но в какой-то другой лес. Почему бы нет, если у нас каждый второй полководец Диннераном заштопанный. Да я сам. И отец мой покойный. Так вот и получился неуловимый Диннеран!

Всадник припал к бурдюку, отпил воды.

— Дин не такой… — сказал разбойник очень тихо, почти шепотом.

— Одно в голове не укладывается, — всадник достал платок и вытер губы. — Как отцу с рук сошло, что Диннерана не зарубил. Сразу, без разговоров, до объявления «жизни в обмен». Отец королю доложил, будто целитель его зачаровал. Ты себе это можешь представить? Да старый Эгберт такой морок на поле боя наводил! Он мог в одиночку распугать сотню, я видел.

— А если он и короля… Напугал? — предположил разбойник.

— Ты совсем дурак? — изумился всадник. — Это же король.

— Ну, если Эгберт представил на мгновение, что перед ним не король, а просто безумец. Он ведь и есть безумец.

— Как это — «просто»? Он наш король, дурачина! Ты и правда совсем одичал тут, в лесу. Выпороть бы тебя, да времени нет.

— Мы успеваем, мой господин, — заверил разбойник и быстро добавил: — Но на порку время тратить нельзя.

— А хорошо бы! — заявил всадник. — Всю вашу братию перепороть! Только поздно. Раньше надо было. Ходили бы вы поротые, смирные, бессловесные — король бы в вашу сторону и не посмотрел. Других врагов нашел бы. А теперь по всему королевству недород, болезни, клятвопреступления и разбой. Из-за того, что вас не пороли толком никогда!

Всадник помолчал и вдруг сказал:

— Забудь.

— Что, мой господин?

— Про отца. Я все наврал. Решил обелить память старого Эгберта, раз уж представился случай. А ты забудь. Не отдавал отец приказа жалеть целителей. Делал как король велел. Просто ваши, не будь дураки, разбежались с такой прытью, что почти никто и не погиб. А Диннеран защитил себя правилом.

Разбойник остановился, повернулся, но увидел только лошадиную морду, торчащую из ветвей. А когда попытался обойти ее сбоку, морда показала зубы — действительно, голову скусить в самый раз.

— Ты вообще не верь мне, — раздалось сверху. — Я пять лет просыпаюсь с одной мыслью — о смерти. Как узнал, что белая лихорадка унесла моих любимых, вот и… Только одна мысль. Другой нет. Это, конечно, не раздвоение ума, но тоже болезнь. Нельзя такому человеку верить, уж ты-то, целитель-философ, должен это знать.

Разбойник оторопело кивнул.

— Я всем постоянно вру. Себе вру, что надо жить. Драгоценному вру, что я его верный слуга. Младшему врал, будто в королевстве порядок — ну, это простительно, он маленький еще… Тебя уже обоврал всего. Пошли, чего встал!

Разбойник послушно двинулся вперед.

— Помнишь, как я браслетами угрожал твоим воякам ничтожным? Думаешь, у меня браслеты заряжены? Ха! Ни одного дротика. Браслеты надо раз в день перезаряжать, чтобы пружины не залипли. И яд на дротиках подновлять. Надоедает страшно, а оруженосцу доверить нельзя. Поэтому давным-давно пустые мои браслеты.

— Ну, вы нас и так… Одним боевым искусством крепко прижали.

— Прижал, а не тронул. Не хочу никого за собой в могилу тащить. Впрочем, — добавил всадник, — ты и сейчас мне не верь. Передумаю и задавлю тебя. Просто так. Из любви к боевому искусству. А может, а может… А может, чтобы кто-то лег в могилу сегодня вместо меня. Потому что я туда не собираюсь, знаешь ли!

Конь жарко дышал разбойнику в затылок.

Разбойник чуть не выронил меч.

— Я хочу перехитрить Диннерана, — заговорщическим шепотом сообщил всадник. — Обманывать соперника меня учили с детства. Это важная часть боевого искусства. И теперь, вконец изовравшись, я изменю себе, если не попробую выкрутиться.

— Может, это и к лучшему, — сказал разбойник, не зная, что еще можно сказать, когда у тебя за спиной опасный безумец на опасном коне.

— Надеюсь, Диннеран сумеет обойтись без моей жизни. Он старый, зато опытный, — всадник, казалось, размышлял вслух. — Ему понадобится огромная сила, чтобы исцелить Младшего. Представь, какое расстояние. Это тебе не руки на больного наложить. Ты сам небось сто раз накладывал.

— Больше, гораздо больше.

— Тогда ты должен понимать…

— Я уверен, что Дин сможет это сделать, не забрав вашу жизнь в обмен, — соврал разбойник. — Младший выздоровеет, и Дин не пострадает. Полежит денек-другой, отдышится. Он крепкий. А как вы думаете перехитрить его?

— Так же, как тебя. Заболтаю, — небрежно бросил всадник. — Ты что, не соображаешь, я пять лет живой мертвец. Держался только из-за Младшего. А король запретил мне с ним видеться. Я в последний раз к больному мальчику через окно заходил. Мне больше нечего терять. Я теперь полностью конченый человек, свободный от обязательств даже перед собой. Ни стыда, ни совести. Могу притвориться каким угодно. Могу сыграть такую сцену, что расплачутся все придворные шуты.