Там, где живет истина (ЛП) - Шеридан Миа

Рид провел зубами по нижней губе. Он подумал о работнике санитарной службы, которого он допрашивал у него дома, Майло Ортисе. Тогда Рид думал о том, что пришлось пережить парню, когда его собственная мать предлагала его в качестве сексуального удовлетворения растлителям малолетних. Воспоминания, которые он, должно быть, переживает... горе, которое, должно быть, испытывает из-за того, что его предали таким образом... внутренняя борьба, которую продолжает вести. Он подумал о Лизе, о Джози, о сотне жертв, с которыми беседовал, выслушивая, какие травмы они пережили, иногда с трудом. Как человек может бояться ада, когда ад окружает тебя со всех сторон?

Если уж на то пошло, ад был вокруг каждого из них, не так ли? Ведь на самом деле от него отделял один телефонный звонок, один несчастный случай, одна трагедия.

— А другие, — сказал Рэнсом, — испытывают рай прямо здесь. И я говорю не о голливудских знаменитостях или членах королевской семьи. Я говорю о среднестатистическом Джо, который родился в любящей семье, у которого достаточно еды и есть безопасное место, которое он называет домом. А субботним вечером можно посмотреть Netflix и расслабиться. Я говорю о...

— Тебе и мне, — сказал Рид.

Рэнсом сделал паузу.

— Да, — согласился он. — Я говорю о нас с тобой.

Напарник вздохнул.

— Но мы не слепые, — продолжил Рэнсом. — Мы видим ад. Видим, насколько он близок. Мы видим страдания. Именно поэтому мы делаем то, что делаем. Но есть люди, которые ни черта не видят. Они отворачиваются в другую сторону или используют тех, кто слабее их, ради наживы. Только подумай, с какими злобными ублюдками мы сталкивались.

Рид сразу вспомнил нескольких. Он почесал челюсть.

— Да, это хорошая концепция. А в любой хорошей концепции есть элемент правды. Сопоставимость. Но все хорошее можно извратить.

— Ты прав. — Рэнсом наклонил голову. — Знаешь, говоря об извращениях, я думал о том, что такое лиминальное пространство. — Он сделал небольшую паузу. — Знаешь, какие универсальные чувства вызывают у нас описания этих мест?

Рид кивнул, слушая почти завороженно. Рэнсом указал одной рукой на свой живот.

— Это сжатие под ребрами. Озноб по всему телу. Знаешь, к чему сводятся все эти ощущения? К одиночеству. Быть оставленным в незнакомом месте. Ощущение этого. — Он слегка наклонился вперед. — Мы созданы для того, чтобы быть связанными с другими людьми. А все остальное кажется чужим, чуждым, словно нас забыли в месте, где нам не место.

Пять ангелов, по ошибке отправленных в ад.

Так ли чувствовал себя убийца? В этом ли заключался смысл всей этой затеи? Отчаянное бегство из любой формы ада, в которой он оказался, потерянный и одинокий? Забытый?

— Черт возьми, Карлайл. Ты можешь изрыгать всякое глубокое дерьмо, когда твой рот не набит едой.

Рэнсом усмехнулся.

— Мне ли не знать? — Затем он поднял комикс и вернулся к чтению.

Рид несколько секунд наблюдал за ним, а затем снова взял в руки папку и начал с первой страницы.

В приюте были достаточно щедры, чтобы перечислить имена в алфавитном порядке и указать всю имеющуюся у них информацию о жильце — его прежний адрес, номер телефона, если таковой имеется, и даты проживания.

Список имен начинался за пять лет до этого и продолжался до текущей даты. Рид читал их очень быстро, перелистывая страницы в надежде, что какое-нибудь из имен бросится ему в глаза, но не ожидая, что это произойдет. Дойдя почти до конца, он приостановился и снова провел пальцем по имени, которое чуть было не пропустил, поскольку его мозг был поглощен заданием лишь наполовину.

— Эверетт Дрейпер? — пробормотал он.

— А? — спросил Рэнсом, подняв глаза от комикса.

— Дрейпер, — сказал он, нахмурившись. Рид выпрямился, отодвигая папку подальше от того места, где она лежала на краю его стола. — Внук Гордона Дрейпера. Бывшего директора больницы «Лейксайд».

— Чувак, который звонил по поводу комикса?

Рид кивнул, задумавшись. Старик ничего не говорил о том, что его внук жил в приюте, да и зачем ему это? Гордон Дрейпер не знал, что это место было частью их расследования. А его внук был мертв. Он покончил с собой. Рид не стал спрашивать, как и почему, это было не его дело. Очевидно, старик все еще переживал по этому поводу. Впрочем, в этом был смысл: если его внук страдал каким-то психическим расстройством, он должен был когда-то жить в приюте или где-то в подобном месте.

Мысли Рэнсома явно шли в том же направлении, потому что он сказал:

— Хорошо. Значит, у парня, который жил в приюте, был дедушка, работавший в больнице, где нашли одну из жертв.

— Да, — рассеянно сказал Рид. — Но он мертв.

— Покончил жизнь самоубийством.

— Да.

— Мне кажется, или в этом деле у нас много самоубийств? Я знаю, что теперь мы можем считать смерть от падения как убийство, а не самоубийство. Но у нас все еще есть София Миллер, девушка, которая выдвинула обвинения против Садовски… Внук Дрейпера...

Рид взглянул на Рэнсома.

— Не думаю, что это так уж неожиданно. Среди душевнобольных высок процент самоубийств.

Рэнсом пожал плечами.

— Верно.

Рид пожевал внутреннюю сторону щеки, размышляя.

— Говоря о Софии Миллер, ее мать сказала, что она встречалась с кем-то в этом приюте, верно?

— Да. Так и было.

— Как думаешь, возможно, что это был Эверетт Дрейпер?

— Возможно. И это была бы еще одна связь.

— Да, — пробормотал Рид, хотя что это могло означать, оставалось неясным. — Думаю, нам нужно еще раз поговорить с Дрейпером.

Рид взял телефон, просмотрел принятые накануне звонки и набрал номер Дрейпера. Старик взял трубку на четвертом звонке.

— Мистер Дрейпер? Это детектив Дэвис.

— Здравствуйте, детектив. Это сюрприз. Чем я могу вам помочь?

— Я просмотрел комикс, о котором вы мне рассказывали. Он оказался очень полезным. Спасибо. — Он не хотел говорить о том, насколько полезным оказался совет старика, пока не хотел. Это было то, чего не было у средств массовой информации, и о чем убийца тоже не подозревал. В данный момент им нужно было держать все в секрете.

— А. Значит, вы его прочитали. Интересный материал, не так ли? Если не сказать, немного мрачноватый. Это нравилось моему внуку.

— Да, вообще-то я звоню по поводу Эверетта. Его имя фигурировало в списке жильцов реабилитационного центра, который всплыл в ходе нашего расследования.

— О?

— Да. Вы знали, что ваш внук жил в приюте прямо перед своей смертью?

— Да. У Эверетта были проблемы, детектив. Я ясно дал понять, что у него всегда был дом здесь, но, к сожалению, он предпочел не жить по моим правилам, какими бы разумными я их ни считал. — Он сделал паузу. — Я надеялся, что приют пойдет ему на пользу. Живя среди своих сверстников, он обрел некоторую независимость. Нашел смесь лекарств, которая позволила ему функционировать на более высоком уровне.

— Мистер Дрейпер, вы не знаете, встречался ли Эверетт с кем-нибудь, кто жил в том доме?

— Встречался? Нет. Простите, но я не знаю. Эверетт не делился со мной подобными вещами.

— Хорошо. Если вы вспомните что-нибудь еще, что может быть важно на счет Эверетта, позвоните мне?

— Конечно. — Он сделал паузу. — Дело, над которым вы работаете, та еще головоломка, не так ли? Мне жаль, что я больше не могу помочь. Но я верю в тебя, сынок.

— Спасибо, сэр. Я ценю это.

Рид положил трубку и несколько минут сидел, уставившись в пустой экран компьютера.

Несмотря на то, что у них было с чем работать, обнаружив комикс, все казалось еще сложнее, чем раньше, и Рид боялся, что не успеет собрать все кусочки воедино. Он думал о Заке и о том, что тот, должно быть, чувствовал то же самое все эти годы, когда пытался восстановить справедливость в отношении Джози и других женщин, ставших жертвами Чарльза Хартсмана. Но опоздал.

Рид чувствовал, что время идет к какому-то неопределенному, но неизбежному концу.