Невеста авантюриста - Луиза Аллен

К тому времени, когда Квин прибыл в «Голубую дверь», он уже немного успокоился. Его рука чертовски болела, что отнюдь не помогало ему сохранять самообладание, но он всячески напоминал себе, что женщины чрезвычайно близко к сердцу принимают такие вещи, как свадьба. Быть может, она просто хотела заняться приготовлениями исключительно в женском окружении.

– Добрый вечер, лорд Дрейкотт. – Мадам Деверилл встретила его в гостиной, одетая в элегантное атласное платье насыщенного синего цвета.

– Добрый вечер. Я бы хотел поговорить с Селиной.

– Ее здесь нет. Я даю вам слово, что не знаю, где она сейчас, и что не видела ее со вчерашнего вечера. – Подняв на Квина свои прелестные голубые глаза, она окинула его взглядом, полным мудрости, присущей человеку с богатым опытом изучения мужской натуры. – Как прошла ваша дуэль?

– Успешно. Я получил ранение, но кости не задеты, так что все в порядке. Селина была расстроена моим участием в этом поединке, а потом я имел неосторожность заговорить о приготовлениях к свадьбе.

– Селину расстраивают несколько вещей, – заметила мадам Деверилл. – И свадьба больше всего.

– Но ведь вы-то согласны, что это наилучший выход для нее?

– Если вы не любите ее, то нет. Селина не из тех девушек, что готовы связать свою жизнь с мужчиной ради чувства защищенности, денег или титула. У нее очень доброе, чувствительное сердце, и она точно знает, что или кто может разбить его. И кажется, это вы.

– Вы хотите, чтобы я притворялся, что люблю ее? – спросил Квин, теряя самообладание. Он чувствовал, как что-то почти осязаемое ускользает у него из рук, как раз в тот момент, когда он был уже так близок к цели.

– Бог мой, конечно нет! Она не хочет, чтобы вы лгали ей. Брак ее родителей был основан на лжи и закончился настоящей трагедией. Если вы не можете полюбить ее, оставьте ее в покое.

– Но ведь любовь должна быть обоюдной, – возразил Квин, загнанный этим разговором в угол. – По-вашему, я должен любить ее, но она… – Неожиданно его голос осекся. – Скажите, куда она уехала? Я уверен, что вы это знаете.

– Идите сюда. – Клара Деверилл протянула ему руку и, невольно подчинившись загадочному очарованию ее голубых глаз, так похожих на глаза Селины, Квин сделал шаг ей навстречу. Мадам Деверилл просто стояла и смотрела в его глаза, не произнося ни слова, и казалось, что она смотрит ему прямо в душу. – Надеюсь, она простит меня, если я сейчас совершу ошибку, – наконец сказала она. – Вы дадите мне слово, что не станете соблазном, или силой, или угрозами вынуждать ее выйти за вас замуж?

– Да, я даю вам честное слово.

– Она отправилась в Норидж с дилижансом. По-моему, в полдень один должен был отбыть туда.

Квин посмотрел на часы. Половина десятого. Он уже не смог бы перехватить ее в пути.

– А когда он прибывает?

– Дорога занимает около двенадцати часов, так что она будет на месте в полночь или около того. Я дала ей денег, Квин. Она сможет остановиться в респектабельной гостинице, а затем найти приемлемое жилье. Вы станете ее преследовать?

– Я не могу оставить все так, как есть. Я должен убедиться, что она в безопасности, и положить этому конец.

Конец чему? Ведь не было ни романа, ни дружбы, пусть он и хотел этого. Все, что он знал, – это то, что он безмерно скучал по Лине, переживал за нее и хотел сделать ее счастливой, пусть даже ценой своего собственного счастья.

Квин приехал домой, собрал сумку, подготовил экипаж с четверкой лошадей и кучерами и в полночь отправился в путь, чувствуя в себе меньше уверенности и определенности, чем когда десять лет назад впервые ступил на землю незнакомой и чужой ему Франции.

Всю дорогу Квин пребывал в туманной, довольно неприятной дреме, а когда к половине девятого утра, очнувшись, обнаружил, что они уже в Тетфорде, перед ним неожиданно встал вопрос: когда и каким образом этот брак стал непосредственным условием его собственного счастья? Да, женитьба на Селине была верным и честным поступком, его долгом, и наверняка не стала бы для него тягостным грузом, но чтобы быть вопросом его счастья?..

По пути от Уаймондхэма до самого Нориджа его терзало гнетущее, томительное чувство, что он слишком торопится, словно охваченный лихорадкой. Он перестал мыслить логически, казалось, не в состоянии был планировать или продумывать что-то наперед и стал вдруг слишком раним и уязвим перед собственными разбушевавшимися эмоциями. Где она? Все ли с ней в порядке? Неужели он сделал ее настолько несчастной, что она снова решилась бежать?

Был уже почти полдень, когда экипаж въехал во двор гостиницы «Мейдз-Хед», неподалеку от стены, окружавшей собор. Именно здесь, как сказал ему кучер, дилижанс из Бель-Саваж высадил пассажиров, и к тому же это была самая хорошая гостиница в этих местах, так что если бы удача не оставила его в этот раз, то он мог бы найти Селину именно здесь. Квин сошел с экипажа, стараясь беречь раненую руку, которая мучила его нестерпимой болью. Он стиснул зубы и двинулся по направлению к двери, и тут же поймал молодую особу, которая выбежала и буквально натолкнулась на него:

– Ваша светлость!

– Пруденс! – Осознание того, что он отыскал их, тотчас затмило боль в руке и придало уверенности голосу. – И где же, позвольте спросить, мисс Шелли?

– Там… наверху, ваша светлость. Третья дверь справа.

«Благодарю тебя, Господи». Он так боялся обнаружить ее в каком-нибудь проходном людном баре, ограбленной и уязвимой перед всевозможными мошенниками и подлецами.

Он распахнул дверь, позабыв обо всем на свете в порыве нахлынувшей злости и в то же время облегчения. Лина сидела возле окна и невидящим взглядом смотрела вниз, на дорогу и шумную улицу, но едва дверь с ударом закрылась, она обернулась.

– Квин, – слабым голосом произнесла она. На щеках ее были видны следы слез, и это разгневало его еще сильнее.

«Почему? Почему ты хочешь, чтобы я оставил тебя, если это заставляет тебя плакать? Неужели я так ужасен, что даже горькие слезы предпочтительнее моего общества?» Квин решительно отбросил в сторону шляпу и перчатки:

– Что вы, черт возьми, делаете?

– Начинаю новую жизнь, – сказала она с неожиданной невозмутимостью, которая поразила его, но очень скоро он заметил, как ее пальцы нервно перебирают складки юбки.

– Я приехал, чтобы забрать вас назад. – Решительными большими шагами он в один миг пересек комнату, схватил ее, поднял на ноги и встряхнул за плечи.

– Не делайте этого! – закричала она. – Вы же повредите руку, несчастный глупец.

– Да черт с ней, с рукой. – Его не останавливала ни безумная боль, ни даже подозрения, что, возможно, расходятся швы на ране. – Это я глупец? А как, интересно, вы бы назвали свой поступок, когда вы вот так, в одиночку, очертя голову бросились куда-то за город, в неизвестном направлении?