Повелитель Теней. Том 2 - Илья Сергеевич Модус

— И какая выгода Богу Зверолюдов от этого польза? — поинтересовалась Аминасифаль. — Он ведь нейтральный бог.

— Как и зверолюды больше не служат Практикам, — напомнил Бахус. — Да и я тоже, нейтрален…

— Но подослал к Практику своего Паладина!

— Я уже объяснял причину, — устало вздохнул Бахус, продолжая работать ногами. — Ты как-то перенапряжена. Давай, — он кивнул в сторону соседней бочки, которая уцелела. — Снимай свои божественные сандалии, омывай ноги в роднике и помоги старику приготовить божественное винишко. Заодно и поговорим о том какие же у нас могут быть интересы.

Некоторое время Аминасифаль молчала, сверля Бога Виноделия взглядом, после чего, поняв, что ничего путного в ответ она не получит, последовала его совету и отправилась подготавливаться.

Спустя пару минут уже оба божества давили божественный же виноград божественными стопами.

— Я не говорил со зверолюдкой, — пояснил Бахус. — С моей стороны это выглядело бы глупо.

— С учетом того, что ты приставил к нему своего последователя?

— Для наблюдения, — усмехнулся Бахус. — Не скрою, сперва подумывал над тем, а не завербовать ли мне мальчишку. А потом, поговорив с тобой, понял, что это будет не самой светлой и благоразумной мыслью. Так что я просто держу при нем своего адепта, время от времени приглядываю за тем, что там происходит, чтобы знать самые последние новости. Знаешь, не хочется однажды проснуться и узнать, что мир сошел с ума, а ты последний, кому это стало известно. Того же я советовал и тебе, когда говорил о воительницах. Пристроила бы к нему парочку бабенок посмазливее, или нашла бы подход к своей отвергнутой лучнице — и не тратила бы время на все эти козни.

— Он виновен в смерти всего нашего пантеона!

— Для начала — не он, а его покровительница, Геката, — напомнил Бахус. — Как следствие, думаю, тебе не стоит напоминать, что за развязыванием Последней Войны стоял как раз Светлый Пантеон.

Со стороны Аминасифаль послышалось неясное бормотание.

Гневное.

Очень гневное.

— Понимаю, — согласился Бог Виноделия. — Вспоминать об этом не хочется, но нам, тем кто застал ее, ведь не надо пудрить друг другу мозги, не так ли? Мы прекрасно понимаем, что все эти сказки не стоят и ломанной медяшки, если кто-то целеустремленный начнет копаться в истории Аурхейма.

— Почему ты решил, что зверолюдке мог помочь Калидус? — резко спросила эльфийская богиня.

— Я не утверждаю, — поправил ее бог Виноделия. — Я лишь предполагаю, что именно конкретному Богу гораздо проще дать указание своей пастве, чем кому-то постороннему из нашей братии…

— Значит все-таки Калидус, — богиня замерла на мгновение. — То-то я думаю этот смердячий пес давненько не показывается!

— О, Создатель, — взмолился Бахус Единому Богу. — Наставь свою фурию на путь просветления. Ибо сил старого бога-алкоголика уже не хватает нести этим заблудшим философию жизни.

— Ты же знаешь, что ему наплевать, не так ли? — уточнила эльфийская богиня, задумчиво посмотрев на соседа по труду.

— А кто ж в этом виноват? — уточнил Бахус. — Сперва отрываете от своих душ темную ее часть, потом объявляете себя богоизбранным народом, потом боретесь со всем, в чем еще осталось темное начало… И вот, спустя тысячи лет, вам, эльфам, до сих пор неведомо, что именно единство и борьба противоположностей — созидания и разрушения — делает этот мир таким прекрасным.

— Ты уже выпил, что ли? — с подозрением посмотрела на него Богиня Войны и Мести.

Бахус разочаровывающе вздохнул.

— Эх, молодежь… — горестно произнес он. — Как вы себе представляете, чтобы Бог Виноделия хоть день провел трезвым?

— Старый алкоголик, — презрительно произнесла Аминасифаль. — Как тебе не совестно-то?

— Молодая ты еще, — вздохнул Бахус. — Надо было не в Пантеон бежать по первой просьбе, а прожить жизнь, найти мужа, нарожать детей…

— Я — Богиня Войны и Мести! — шикнула на него эльфийское божество. — Мое дело война! И месть!

Сильная, но дурочка.

— Вот поэтому сейчас в Аурхейме так мало стоящих мужиков, — вздохнул Бахус. — Даже выпить не с кем толком… Сперва понапридумываете себе причин, из-за которых мужики за вас должны миллионами гибнуть, а потом удивляетесь, чего это у нас появляются всякие воительницы… Головой бы думали, а не поддавались эмоциям — было бы не срамно смотреть на то, во что мир превратили! Многоженство на каждом шагу — тьфу! Этих ваших баб-воительниц выдумали тоже! Подумать только! Доспехи с сиськами! Да когда ж такое видно было?! Срамные вещи творите вы, богини! А потом слезы льете, что ваших воительниц сперва насилуют, а потом убивают. Кто ж их обряжает в такие непотребства-то?!

— Да ты просто вусмерть пьян!

— И потому мне все видится гораздо прозаичнее, чем вам, трезвые немощи, — вздохнул Бахус. — Не женское это дело — война. Ты бы, Аминасифаль, лучше б своих дочерей, эльфийских женщин, учила как домом управлять, да мужа ублажать, а ты что делаешь? Половина эльфийских мужиков гаремами обросла, потому что иначе вам не нарастить популяцию?

— А люди что, лучше? — взвилась Старшая Богиня. — У них тоже не все так просто! Есть жены, порой и не одна. А сколько рабынь для услады? И ведь немало эльфиек! Почему я должна слушать их страдальческие молитвы, когда эти грязные звери надругаются над ними?

— Вот и я про то же, Амина, — тихо произнес Бахус. — До развязанной вами Последней Войны все у нас было как в нормальных мирах. А сейчас же… Непотребство одно, которое маскируется вуалью добродетели. А стоит сорвать — и гниль, мерзость, разврат!

— И пьянство!

— Не трожь пьянство! — посуровел Бахус. — Только им и спасаются мужики, когда этот мир с ума сходит!

— Проспись, старик! — посоветовала ему Богиня, выбираясь из бадьи и очищая во мгновение ока свои заляпанные виноградным соком и кожурой ноги. — Твои советы полезны лишь тогда, когда ты не перебираешь с собственной выпивкой.

— Кому ж ее пить, если даже богов с ног сшибает? — удивился Бог Виноделия. — И не надо меня учить, Старшая. Я прожил не одну жизнь. Как человеческую, так и божественную. Тебе, как и многим другим богам, бы тоже не помешало почувствовать себя не ядреной фурией, а простой женщиной! Авось и твои последователи образумились бы, прекратили быть такими радикалами.

— Обязательно так и сделаю, старик, — язвительно произнесла эльфийская богиня. — Сразу же, как только большинству богов этого мира станет не наплевать на собственную паству, которая и питает их магией, божественными силами.

— То есть никогда, — печально вздохнул Бахус. — Все это грустно, Амина. Безмерно грустно…

Не ответив ему ни слова, эльфийская богиня исчезла во вспышке молнии, сопровождая свое убытие бьющим по ушам громом.

— Позерка, — провел пухлой рукой по лицу