Как стать лучшей подругой? Большая книга романтических историй для девочек (сборник) - Ирина Мазаева

– Наверное, расскажет. Парни ведь такие болтуны.

– Что-то мне так грустно от всего этого… – Мишка совсем поникла. – Тебя еще наслушалась про твоего Шашина. Как у вас все хорошо. А у меня все плохо. Если честно, то отношения с Игорем держатся только на мне. Это я ему звоню, зову куда-то, дергаю. А он – только соглашается, а сам ничего не делает. У меня такое ощущение, что я ему не нужна. Что он не видит меня, какая я… А я ведь – хорошая. Красивая, умная, веселая. Он даже не ценит, что такая классная девчонка, как я, выбрала его. Вообще никогда ничего хорошего не скажет…

Маше показалось, что Мишка вот-вот расплачется. Носом она хлюпала, по крайней мере, очень жалобно.

– Мишка, ну что ты? Ты ведь правда красивая, умная, веселая – самая лучшая! Ну и фиг с ним, с этим Игорем.

– Предлагаешь мне его бросить? И что, я тогда без парня останусь?

– Ну и что, что без парня? Что такого-то?

– А я хочу, чтобы кто-нибудь меня любил. Мне так хреново. От одной мысли, что я снова останусь одна. Что никому я не нужна. Мне так одиноко, Машка…

Мишка уже точно собиралась расплакаться. Маша умом понимала, что надо бы пододвинуться к ней, обнять, но что-то ей мешало. Было неловко как-то. Хочет ли Мишка, чтобы ее обнимали? А может, не хочет? Удобно ли это? А если обнять, то что сказать? Как тут можно утешить? Особенно когда сама Маша ровным счетом ничего плохого в отсутствии парня не видит?

Но решать, обнимать подругу или нет, Маше в итоге не пришлось – Мишка сама пододвинулась к ней и плюхнулась головой ей на коленки. Маше только и осталось, что осторожно погладить ее по плечу:

– В одиночестве нет ничего страшного. Одиночество – это время, когда можно побыть сама с собой, подумать. Да и потом, какое же это одиночество, когда у тебя есть я?

И тут Мишка разревелась.

А Маша совсем растерялась. Ее и собственные-то чувства пугали, а уж чужие – тем более. Она совсем не знала, как реагировать, что сказать. Разве что гладить подругу по спине продолжала.

– А ты правда у меня есть? – сквозь слезы спросила Мишка.

– Угу, – откликнулась Маша.

– Я тебя так люблю, Машка, так люблю, так хорошо, что ты у меня есть…

И тут Маше самой захотелось разрыдаться. Но это ей показалось уже совсем перебором. Она сидела и изо всех сил сдерживала себя.

К счастью Маши, Мишка прорыдалась быстро.

– Ой, даже легче стало, – она снова села на кровати, вытерла последние слезы. – Хватит убиваться из-за какого-то Игоря. Этот мир полон красивых, умных и веселых парней! И все они – ждут меня!

– За что я тебя точно люблю, так за твой оптимизм, – улыбнулась Маша.

– А я-то себя как за него люблю! Ладно, хватит обо мне. Давай о тебе поговорим. Тебя выписали?

– Ага, завтра в школу.

– А что про Шашина молчишь?

– А я с ним поговорила. Сказала, что у меня учеба, репетитор, танцы. Что мне некогда с ним часто видеться.

– А он что?

– Согласился. Кажется…

– Что значит, кажется?

Маша задумалась. Рассказывать переживающей кризис в личной жизни подруге о своем первом поцелуе ей не хотелось. Да и просто это событие казалось Маше слишком личным, чтобы с кем-то делиться, даже с лучшей подругой. Но как раз из-за этого поцелуя она толком и не поняла, согласился с ней Шашин или нет. Вслух же решила немного соврать:

– Согласился. Сказал, что у него тоже есть дела.

– И?..

– Что «и», Мишка? Ты права: я совсем про все, кроме Шашина, забыла. А благодаря тебе поняла, что не надо мне этого сумасшествия. Будем с ним видеться по субботам, и довольно.

– Только по субботам?! Ты с дуба рухнула?

– Нет, еще я ему среду предложила. Вечером пару часов.

– Боже! – теперь взвыла Мишка. – Любви по расписанию не бывает! Любовь – это чувства. А чувства – они непредсказуемы. Сегодня тебе грустно, и хочется, чтобы он тебя пожалел. Завтра у тебя радость, и хочется ею поделиться. Или ты будешь терпеть до субботы? А вдруг в субботу тебе захочется побыть одной? Насильно себя заставишь идти с ним на дискотеку и веселиться?

– Это у тебя бывает столько разных чувств. А у меня так больше не будет. Я решила, что хватит расслабляться. Надо держать себя в руках. Иначе непонятно что начнется, – заявила Маша.

– Кому надо, чтобы ты держала себя в руках? Что начнется?

– Как это кому? Мне. Мне самой. Я хочу держать себя в руках. Тогда мне спокойнее. Не хочу никакого раздрая. Хочу назад свою гармонию.

– Только это уже не любовь будет. Это будет… не знаю что! – поставила диагноз Мишка.

– Что будет – то и будет, – пожала плечами Маша. – Если Шашин меня любит, то с уважением отнесется к моему решению. Ведь в отношениях что главное? Уважение друг к другу.

В понедельник Маша опоздала в школу. ОПОЗДАЛА В ШКОЛУ. Для нее это было из ряда вон выходящее событие. И это был первый раз.

Опоздала же она потому, что, во-первых, отвыкла за две недели вставать в семь утра, а во-вторых, потому что в воскресенье долго не могла заснуть. Все думала, думала, анализировала разговор с Мишкой. То ей казалось, что подруга в чем-то права, но в чем конкретно, она понять не могла, то снова убеждалась в собственной правоте: любовь любовью, но есть и более важные дела, забывать про которые никак нельзя.

Первый урок начинался в 8.20, Маша влетела в класс в половину. Это была литература, которую преподавала их классный руководитель Эмма Геннадьевна. Та ничего ей не сказала, просто строго посмотрела и ледяным голосом отправила на свое место. Но вот с этим-то как раз и случилась заминка…

Подойдя к своей парте, Маша обнаружила свое место занятым. Рядом с Мишкой, строящей ей что-то, но непонятно что, обозначающее рожи, сидел… Славик. Который тоже, в свою очередь, загадочно улыбался. И оба они молчали. А Маша стояла рядом в ступоре, глядя на них как баран на новые ворота.

Дело в том, что Маша любила в жизни порядок. Порядок во всем. В ее комнате каждая вещь лежала на своем месте, в школьной сумке – для всего был специальный кармашек, за кухонным столом она всегда сидела слева у телевизора и всегда пила чай из большой желтой кружки. Так и в классе – последние шесть лет, начиная со средней школы, она всегда сидела на предпоследней в среднем ряду парте справа. А рядом всегда сидела Мишка.

Из ступора Машу вывел Шашин.

– Капустина, ты теперь со мной сидишь, иди сюда, – негромко, но очень радостно позвал он.

Маше ничего не оставалось, как послушаться и усесться рядом с ним на последнюю парту в ряду у окна.

– Почему я теперь сижу с тобой? – одними губами, почти беззвучно тут же поинтересовалась она.

– Ты не рада? – картинно расстроился Шашин и накрыл ее руку на парте своей рукой.

– Я не об этом, мне интересно, почему нас со Славиком поменяли?

– Капустина, ну скажи мне, что ты рада сидеть со мной! И будешь сидеть со мной рядом до выпускного.

– Саша! Почему?!

– Шашин, Капустина! Что за разговоры? Рассажу! – прогремел над ними голос Эммы Геннадьевны.

Оба тут же испуганно умолкли.

Почему их пересадили, на перемене рассказала Мишка:

– Да все просто, Машка. Славик с Шашей своим трепом достали Эмму, она и решила их рассадить. А свободное место было только одно – рядом со мной. Ты же болела. Я Славика с его напыщенностью и понтами терпеть не могу, поэтому и сижу рядом молча. Сначала воспротивиться хотела – с тобой-то ведь лучше! – а потом взяла, как ты говоришь, себя в руки. Подумала, что ты обрадуешься, что будешь теперь с Шашиным сидеть. Здорово ведь, да?

– Да, наверное… – рассеянно ответила Маша.

И тут же вспомнила, как он накрыл ее руку своей. Как это было приятно. И волнительно. Так волнительно, что половина сказанного Эммой Геннадьевной просто пролетела у нее мимо ушей.

На математике она уже смогла совладать с собой. Просто сидела рядом с Шашиным и записывала примеры в тетрадь. Но нет-нет да и кидала на него взгляды искоса. Он занимался тем же самым, а когда они встречались глазами, оба, улыбаясь, снова утыкались в тетради. А когда Генка Завьялов, сидящий перед ней, обернулся и издевательски прошептал:

– Что, Капустина, пришла в себя после великого откровения о сути мамбы? – она даже ухом не повела: это уже не имело для нее никакого значения.

На большой перемене Маша с Шашиным вместе пошли в столовую, сели за один столик.

Для Маши это было несколько странно. Слишком демонстративно. Ведь все тут же обратили на это внимание. А Саша, казалось, был только рад показать всем, что с Машей Капустиной его связывает не просто факт обучения в одном классе, а нечто большее.

«Мы теперь – парень и девушка? – стучало у Маши в висках весь следующий за большой переменой урок. – Я теперь – его девушка? Я – его девушка».

И снова они переглядывались и улыбались. А на переменах болтали обо всем и сразу, не отходили друг от друга, как будто сто лет не виделись. А после уроков Шашин пошел провожать Машу до дома. Обиженной невниманием подруги Мишке пришлось шлепать домой одной, кашляя и хлюпая носом. А Маша… А Маша поймала себя на том, что она – счастлива.