Далекие Шатры - Мэри Кайе

Аш хранил молчание и не предпринимал никаких попыток прервать яростную тираду, но, очевидно, на лице у него явственно отразилось отвращение, ибо Белинда вдруг возвысила голос, по-кошачьи стремительно выбросила вперед руку и нанесла ему пощечину с такой силой, что у него голова дернулась назад, а у нее заныла ладонь.

Сей поступок стал неожиданностью для них обоих, и несколько мгновений они в ужасе смотрели друг на друга, лишившись дара речи от потрясения. Потом Аш холодно произнес: «Благодарю вас», а Белинда разразилась рыданиями, круто развернулась и бросилась к двери, разумеется запертой.

Именно в этот момент хруст гравия под колесами возвестил о несвоевременном возвращении майора и миссис Харлоу, и следующие десять минут были, мягко выражаясь, довольно сумбурными. К тому времени, когда Аш достал ключ из кармана и отпер дверь, Белинда впала в совершенную истерику, и взору ошарашенных родителей явилась рыдающая, визжащая дочь, которая вылетела из гостиной, пронеслась через холл и скрылась в своей спальне, захлопнув дверь с таким грохотом, что стены бунгало сотряслись.

Майор Харлоу первым овладел собой, и все, что он имел сказать по поводу манер Аша и ситуации в целом, отнюдь не услаждало слуха. Миссис Харлоу не приняла участия в разговоре, она сразу бросилась утешать сокрушенную горем дочь, и заключительная часть гневной речи ее мужа прошла под аккомпанемент приглушенных стонов и возбужденных материнских призывов сказать, что же натворил этот ужасный мальчишка.

– Я намерен сообщить о случившемся вашему командиру, – напоследок объявил майор Харлоу. – И предупреждаю: если вы еще когда-нибудь попытаетесь хотя бы заговорить с моей дочерью, я с огромным удовольствием задам вам трепку, которой вы в полной мере заслуживаете. А теперь убирайтесь вон!

Он не дал Ашу возможности объясниться, и в любом случае Аш не мог бы сказать ничего такого, что не усугубило бы ситуацию, если не считать униженных извинений, которые, возможно, были бы приняты, но нисколько не изменили бы положения вещей. Однако Аш не имел намерения извиняться. Он не считал себя виноватым и укрепил майора в его мнении о нем, смерив разгневанного джентльмена взглядом, который сделал бы честь самому дяде Мэтью, и покинув бунгало без единого слова оправдания или раскаяния.

– Несносный щенок! – прошипел майор, кипя вполне понятной яростью, после чего удалился в свой кабинет и принялся сочинять убедительное письмо командующему корпусом разведчиков, пока Аш ехал обратно в Мардан со смятенной душой, полной гнева, отвращения и жгучей горечи.

Он так болезненно отреагировал вовсе не на помолвку Белинды. Этому он мог бы найти оправдание: в Викторианскую эпоху браки юных девушек с мужчинами много старше их считались обычным делом, и девушки шестнадцати-семнадцати лет часто выходили замуж за сорокалетних мужчин. Мистер Подмор-Смит, при всех своих физических недостатках, был богат, уважаем и успешен, – вероятно, Белинде очень льстило его внимание, и в результате она ошибочно приняла свое восхищение достоинствами этого джентльмена за чувство более теплое и убедила себя, что влюблена в него. В конце концов, она была молода и впечатлительна – и всегда отличалась импульсивностью. Аш мог бы простить ей помолвку с Подмор-Смитом, но не мог ни оправдать, ни простить ее поведение с Джорджем.

Ну да, Джордж наврал с три короба, но месть Белинды представлялась жестокой и несправедливой, ведь он же не собирался жениться на ней обманным путем. Он прекрасно понимал, что ни она, ни ее родители никогда не станут всерьез рассматривать его в качестве возможного мужа, и надеялся лишь стать более интересным в глазах девушки и войти на равных в закрытое светское общество военного городка. Однако Белинда намеревалась во всеуслышание объявить Джорджа лжецом и полукровкой, отлично понимая, что означенное общество никогда не простит и ни на минуту не забудет этого. Джордж окажется изгоем, ибо круг англичан в Индии весьма тесен и эта история последует за ним в любой уголок страны. Куда бы он ни поехал, там всегда найдется человек, знающий ее или слышавший о ней из вторых уст, и добродетельные матроны станут перешептываться, прикрывшись веерами, тогда как их дочери будут выказывать бедняге презрение, а мужчины – смеяться и изгонять его из своих клубов.

«Это нечестно!» – гневно думал Аш. Какое значение имеет то, кем была твоя бабушка, или отец, или мать? Теперь он жалел, что не поступился самолюбием и не попросил за Джорджа перед отцом Белинды. Ему следовало сообщить этому старому солдафону о намерениях дочери и сказать, что ее надо остановить. Хотя, наверное, для этого было уже слишком поздно, ведь она, по ее словам, уже рассказала все нескольким людям. И, насколько он понимал, ее отец вполне мог одобрять такие действия. Ее мать и эта сплетница миссис Гидни явно одобряли, а значит, одобрят их друзья и знакомые, которые все станут сочувствовать этой тщеславной маленькой стерве Белинде и набросятся на бедного Джорджа, как стая волков. При мысли о такой мерзости и несправедливости у Аша ком подкатывал к горлу, и он задыхался, испытывая физические муки от отвращения.

Он прибыл в Мардан в черной ярости и еще более черном разочаровании. А через несколько дней Дилазах скрылся с винтовками, и пятерых соваров из его клана, включая Малик-шаха и Лала Маста, заставили снять форму и изгнали из полка с приказом вернуть похищенное оружие – или никогда впредь не появляться в Мардане…

Аш намеревался просить о встрече с командующим, чтобы опротестовать предпринятые действия, но не успел: тот сам вызвал его к себе для объяснений, получив несколько запоздавшее письмо от майора Харлоу. Головомойка, заданная отцом Белинды, не шла ни в какое сравнение с жестоким разносом, полученным от командующего, хотя Аш почти все пропустил мимо ушей, всецело поглощенный мыслью о совершенной несправедливости. Было несправедливо изгонять из полка, точно преступников, пятерых мужчин из клана Дилазаха, которые имели безупречную репутацию и даже не испытывали приязни к своему сородичу, а уж тем более не пособничали ему! Аш с нетерпением ждал, когда командир закончит говорить и он сможет выразить свой протест, и тот факт, что он явно уделял мало внимания обращенным к нему словам, нисколько не улучшил ни положения дел, ни настроения командира.

– Если кто здесь и виноват, то только я, – горячо заявил Аш. – Это меня следовало выгнать из полка и послать за Дилазахом, потому что я чувствовал что-то неладное и должен был принять меры к тому, чтобы он не получил возможности совершить подобное. Но Малик и остальные не имеют к случившемуся никакого отношения, и несправедливо марать их честное имя таким образом. Они не виноваты, что преступник принадлежит к их роду, и не заслуживают…

Больше он ничего не успел сказать. Командир одной короткой гневной фразой сказал Ашу все, что прежде другие говорили более пространно, но менее ясно, и велел убраться с глаз долой. Аш поделился своими переживаниями с Зарином, но и здесь не нашел понимания, ибо Зарин считал действия командира разумными. Рисалдар Авал-шах тоже придерживался такого мнения.

– Как еще он вернет наши винтовки? – спросил Авал-шах. – Разведчики прочесали всю окрестную местность, но не обнаружили ни следа Дилазаха. Но возможно, его сородичи знают, что у него на уме, разыщут парня и через два-три дня вернутся с оружием. Таким образом их и наша честь будет спасена.

Зарин кивнул в знак согласия, а Кода Дад, который как раз тогда наносил один из своих редких визитов сыновьям, не только принял их сторону, но и сурово отчитал Аша.

– Ты рассуждаешь как сахиб, – с досадой сказал Кода Дад. – Болтать о несправедливости в подобной ситуации просто глупо. Командующий-сахиб умнее тебя, поскольку рассуждает не как ангрези, а как патан, но вот ты – ты, который в прошлом был Ашоком, – смотришь на дело так, словно всю жизнь был Пелам-сахибом. Право слово! Сколько раз я повторял тебе, что только малые дети кричат «это нечестно!» – малые дети и сахиб-логи? Теперь наконец я вижу, – ядовито добавил старик, – что ты самый настоящий сахиб.

Аш вернулся в свои комнаты мрачный и подавленный, как прежде. Однако, даже несмотря на такое свое состояние, он, возможно, воздержался бы от безрассудного поступка, если бы не Джордж – если бы не Джордж и Белинда…

Войдя в офицерскую столовую вечером, Аш столкнулся с одним из своих товарищей-субалтернов, недавно вернувшимся из штаба в Пешаваре.

– Слышали новости об этом малом, Гарфорте? – спросил Кук-Коллис.

– Нет. И слышать не желаю, благодарю вас, – грубо ответил Аш.

Он не ожидал, что слухи распространятся так быстро, и при мысли о необходимости выслушивать историю из вторых и третьих уст его замутило.

– Разве он вам не нравился?

Проигнорировав вопрос, Аш отвернулся, окликнул кхидматгара и велел подать двойной бренди. Но от Кук-Коллиса было не так-то просто отделаться.