Рыцарь и ведьма - Мэгги Дэвис

Была там также орава детей, как заметил Магнус, оглядевшись вокруг, чье время ложиться в постель давно прошло.

Мать его с криком поднялась и бросилась ему на шею. Маленькие дети, не понимая, что происходит, тоже закричали. И в мгновение ока вся комната зазвенела от криков.

Прошло несколько минут, прежде чем Магнусу удалось успокоить мать и убедить ее, что шотландцы не убили его даже наполовину. После этого ему пришлось показать младшим братьям и детям Херфордов и Уинчестеров царапину на запястье – след недельной давности – от нанесенного ему шотландским воином удара во время очередной бойни. Дети были столь впечатлены, что Магнус смутился.

Как только с этим представлением было покончено, Магнусу пришлось отдать долг вежливости благородным дамам, и он рассыпался в поклонах, цветистых комплиментах и расспросах о здоровье и благополучии их семей. Они вежливо расспросили его о военных действиях. Магнус отвечал, как подобает, и сказал, что бог помогает им в святом деле, а маленькие девочки тем временем не спускали с него глаз. Он был рад, когда Элуэйн наконец оттащила его, чтобы представить высокой молоденькой девушке, тихо стоявшей в углу.

Это была, как понял Магнус, Фредигунда, его нареченная. Он готов был высечь себя за то, что не вспомнил, что она была четвертой или пятой дочерью весьма влиятельного магната и близкого друга короля Генриха графа Уинчестерского.

Только почему-то его брат Роберт мешал их беседе и все время старался оттеснить его от девушки.

Как большинство четырнадцатилетних девиц, Фредигунда была застенчива или притворялась такой. Во всяком случае, хотя Фредигунда и не была красноречивой, но весьма хорошенькой.

Она задала ему несколько вежливых вопросов о войне короля Генрихах шотландцами. Слышал ли он их странный варварский язык? Магнус ответил, что слышал, но что рыцари на границе в основном говорят по-английски или по-французски, Магнус заметил, что у нее серые глаза и прямые золотисто-каштановые волосы и что она не носит головного убора по обычаю незамужних девиц. Она казалась очень юной, хотя ему приходилось видеть невест и помоложе ее. Магнуса удивило, что он даже не попытался представить, как она будет выглядеть без одежды. Он мог только хмуро смотреть на нее.

Иисусе! Он подумает об этом, когда женится на ней! А ему придется лечь в постель со своей темноволосой невестой, чтобы увенчать их брак рождением детей. Ведь главной целью этой женитьбы было только это, и ничто иное, не так ли?

Магнус заметил, что Фредигунда с любопытством разглядывает его.

– Сэр рыцарь, – спросила она. – Как вы себя чувствуете? Вы не страдаете от ран? Не утомили ли вас ваши долгие переезды?

Роберт тоже не сводил с него глаз. Магнус заставил себя собраться с силами и ответить.

– Нет, не страдаю, – пробормотал он. – Но должен признаться, мадемуазель, что я очень утомлен.

Она положила свою маленькую ручку на его руку.

– Посидите возле меня, а ваш брат Роберт принесет вам вина.

А у брата Роберта был такой вид, будто он с радостью добавил бы к вину добрую порцию яда. Фредигунда согнала стайку малышей со скамьи у окна, и они сели рядом. Она продолжала держать его за руку. Роберт слонялся вокруг, и вид у него был такой, будто он решился на убийство, пока Фредигунда не напомнила ему о вине.

Маленькие мальчики собрались вокруг Магнуса, прося его обнажить свой огромный меч и дать им поглядеть. Фредигунда сидела совсем близко от Магнуса, и ее пальчик нежно гладил шрам на его запястье. Магнус наблюдал за братом, пересекавшим в это время комнату с чашами вина. Помолвка, думал Магнус, все равно что брак. Он знал, что его мать очень хотела бы, чтобы они теперь же и здесь, в Честере, принесли необходимые обеты. В военное время все происходило быстро.

Магнус не мог избавиться от тоскливою чувства. Он не был уверен, что сможет поклясться в верности одной девушке, в то время как сердце его принадлежало другой. Но не только это его сдерживало. Он уже понял, что если женится на Фредигунде, то его браг Роберт навсегда возненавидит его.

Магнус принял чашу вина из слегка дрожащей руки Роберта. Роберту исполнилось семнадцать, и он был почти так же высок, как Магнус. В ближайшую неделю король Генрих посвятит его в рыцари. Магнус отпил из чаши большой глоток вина. Если он сейчас не сделает что-нибудь, то и оглянуться не успеет, как станет женихом.

После того как колокола отбили полночь, пиршественный зал начал понемногу пустеть. Дворяне расходились в апартаменты в башнях, где остановились их семьи, или в свои шатры в лагере на соседних полях.

Идэйн стояла у окна башни, прислушиваясь и наблюдая. Ночь была темной и безлунной, но двор замка был ярко освещен факелами, предназначенными для конюхов, уборщиков и ночной стражи, стоящей на часах у ворот и на стенах. В пиршественном зале звуки не умолкали, пока там находился король.

Слышались и другие звуки: в самой башне кто-то постоянно уходил, возвращался, прибывали новые гости. Их устраивали на ночлег. Но ничьи шаги не доходили до верхнего этажа, где располагались Идэйн и леди Друсилла. Так продолжалось до тех пор, пока не послышались очень тяжелые шаги. Они прозвучала на лестнице очень поздно.

Задолго до того, как их услышала леди Друсилла, Икэйн была уже у двери, ожидая, когда ночной страж впустит гостей.

Шатаясь, в комнату вошел крепкого сложения широкоплечий человек. Он нес подмышкой шахматную доску. Не вызывало сомнений, что человек этот был слегка навеселе. За ним следовал тамплиер Асгард де ля Герш.

– Наконец-то мы встретились, мадемуазель, – сказал король Англии Генрих Плантагенет.

19

– Стол! – потребовал король.

Асгард де ля Герш послушно устремился вперед и смел с одного из столов, стоявших в комнате, подсвечник и чашу, потом огляделся по сторонам в поисках места, куда бы положить эти вещи, и поставил их на буфет.

Идэйн следила за тамплиером с изумлением и радостью. Асгард был здесь, в этой самой комнате! Она не видела его уже несколько месяцев, если не считать тех случаев, когда следила за ним, пересекающим двор замка, из своего окна. Теперь, вблизи, он выглядел сильным и вполне оправившимся от раны. Он был таким, каким ей запомнился: в доспехах, белом плаще с красным крестом, высоким и прекрасным, как ангел.

Она сейчас готова была бы отдать что угодно за возможность поговорить с ним, чтобы узнать, что случилось с тех пор, как они прибыли сюда. И в самом деле, почему он все еще был здесь? Но Идэйн знала, что не посмеет задавать ему эти вопросы в присутствии короля Генриха.

Кроме того, думала Идэйн, покусывая губу, она не знала, какие опасности могут их здесь окружать. И даже смогут ли они разговаривать свободно, если им представится такая возможность.