Зов Колдовского ущелья - Диана Марселлас

Волнение Ровены передалось Мелфаллану. Он встал с кресла.

— Решение еще не принято. И потом, закон гласит…

— Закон, мой дорогой, — возбужденно сверкая глазами, перебила племянника Ровена, — отклоняется в ту сторону, в какую пожелает герцог. Так было всегда, по крайней мере при этом герцоге. И граф Мионна прекрасно знает об этом, поэтому-то не явился сюда. — Она принялась нервно расхаживать по комнате, ее юбки мягко зашелестели. — Графу Гайлсу страшно представить, что станет с его дочерью. Еще больнее от того, что он не в состоянии ей помочь!

Мелфаллан сглотнул. Настроение Ровены ему совсем не нравилось. В сильном волнении его тетка напоминала бурю весеннего Перехода. Иногда эмоции достигали в ней такого накала, что мешали рассуждать здраво. Скорее всего нечто подобное происходило с ней и сейчас.

— Почему ты считаешь, что на решение графа Гайлса и в самом деле не повлияли осенние штормы? Разве он может покинуть землю в такой опасный момент? К тому же Роберт — парень очень толковый.

— Верно, но он не граф!

Мелфаллан вновь опустился на кресло.

— Решение еще не принято, — упрямо повторил он.

— Мне кажется, дорогой мой племянник, ты слишком наивен!

— Мне кажется, дорогая тетя, ты сгущаешь краски. И я очень хочу узнать, с чем это связано. Сядь, выпей еще вина и давай поговорим спокойно. — Он с уважением и вниманием относился к мнению тетки и ценил силу ее характера.

Ровена остановилась, но на место не вернулась, а осталась стоять у окна. Выдержав паузу, она неожиданно улыбнулась.

— Ты очень повзрослел, Мелфаллан. После того как ты стал графом, я тебя почти не видела. — Она засмеялась. — Сейчас, чувствую, ты назовешь меня истеричкой.

— Истеричкой? Тебя? — Мелфаллан хмыкнул. — Никогда!

Ровена сцепила пальцы.

— Ты слишком добр ко мне. Я сама знаю, что веду себя недостойно, и мне стыдно. Вот уже три недели я не могу найти себе места, Мелфаллан. Повторяется история, которая оставила однажды неизгладимый след в моем сердце. И закончится она тем же самым — страданием невиновных и торжеством подлецов. — Ровена закусила губу и отвернулась к окну. — Я любила Джоналин, любила всей душой. Ты никогда не встречался с ней, ты был в ту пору несмышленым ребенком. Джоналин обладала невероятно тонкой душой, чистотой, редкой неподдельностью.

— Я знаю, — тихо ответил Мелфаллан.

Ровена, изумленная его уверенным тоном, резко повернула голову.

— Она такая же, твоя колдунья?

— Я никогда в жизни не встречал ей подобных. — Мелфаллан с восторженной печалью покачал головой. — Эта женщина… Упряма…

— Такой же была и Джоналин, — грустно сказала Ровена. — Она признает, что является колдуньей?

Мелфаллан замешкался с ответом, и Ровена укоризненно заметила.

— Дорогой мой, я — твоя союзница. Ты должен быть честен со мной. Она признает это?

— Все зависит от того, что вкладывать в понятие «колдовство». Закон… — Ровена шумно фыркнула, и Мелфаллан метнул в ее сторону строгий взгляд. — Дай мне возможность закончить то, что я хочу сказать, тетя. Является ли Брилли колдуньей согласно зафиксированным в законе определениям. Я сам не знаю. Раньше я думал, что ведьм не существует, что все они были уничтожены Рахорсумом несколько столетий назад. Многочисленные легенды, как мне казалось, давно исказили былую действительность под влиянием страхов и суеверий. Сейчас же я в полном замешательстве. Кого истребил Рахорсум? Таких женщин, как Джоналин и Брилли? Или страшное зло, описанное в исторических очерках?

Ровена вздохнула.

— Вопрос не простой.

— Мне нужна твоя помощь, тетя, не паника и не волнения. Кто сказал, что произошедшее двадцать лет назад непременно должно повториться? Нельзя опускать руки раньше времени. — Он замолчал и пристально взглянул в глаза Ровены. — Ты поможешь мне?

— В младенчестве я меняла твои пеленки! — ответила она, качая головой.

— Не сомневаюсь. — Мелфаллан улыбнулся. — Но признаюсь честно: я этого не помню.

Ровена тихо засмеялась, вернулась на место и, взяв в руки кубок, сделала большой глоток.

— Понимаешь, когда не стало Джоналин, что-то безвозвратно умерло во мне, в душе поселилась пустота и страх. И я никак не могу прийти в себя. Все остальные опасения и переживания я способна преодолеть, у меня получается, а эти живут во мне по сей день. — Она поставила кубок на стол и опустила плечи. — Что ж, следует принять ситуацию такой, как есть. Ты здесь, и время не повернешь вспять. Я должна встретиться с Брилли.

— Ты непременно увидишь ее, — ответил Мелфаллан.

— Времени у нас не так много. Суд через несколько дней. Надо действовать незамедлительно. Стефан может быть нашим посыльным.

— Отлично.

Тетка окинула его внимательным грустным взглядом.

— Ты очень повзрослел. Я смотрю на тебя, и мне кажется предо мной Одрик. Я вижу в тебе его черты, его движения, его интонации. — Мелфаллан взял ее руки в свои и крепко пожал их. Лучшего комплимента ему еще никто никогда не говорил. — Одрик не раз одерживал победу над низкими замыслами Теджара. Будем надеяться, что и эту его особенность тебе удалось унаследовать, — добавила она.

— С твоей помощью я выиграю в этой битве.

Ровена не была вполне уверена, но кивнула:

— Время покажет.

Мелфаллан помолчал, глубоко вздохнул и поведал тетке о том, кто отравил Одрика, и о том, как ему это стало известно. Глаза Ровены вспыхнули злобным огнем.

— К сожалению, обвинение Ландрета в нападении на Брилли не произведет должного эффекта в суде, — продолжил Мелфаллан. — Поэтому я привез с собой четырех служанок, изнасилованных им. Одной из них всего тринадцать лет. После того, что этот мерзавец с ней сделал, бедняжка забеременела, и у нее случился выкидыш. Теперь ей не суждено иметь детей. Так говорит Марина. Если бы ты видела глаза этой девочки.

— Такие выходки — не частое явление среди лордов. Держу пари, Ландрет унаследовал эту страсть у папаши. По крайней мере страсть к наблюдению за чужими страданиями и страхом. Садон — надушенная болотная крыса с бегающими глазками. Это его тебе следует уничтожить.

— Я собираюсь уничтожить не Садона, а его сыночка. Не только за отравление Одрика. Изнасилование — непростительный грех.

Мелфаллан лично беседовал с перепуганной девочкой-служанкой, и его сердце сжималось от жалости.

— Ты говоришь так, потому что никогда не испытывал жажды насилия, мой хороший, — заявила Ровена, изрядно удивляя его. — Никакой другой способ не может столь эффективно и действенно продемонстрировать женщине власть над ней мужчины. Только при помощи угроз такого рода. А видеть безумный страх своей жертвы, слышать ее истошные крики доставляет ему огромное удовольствие. Еще большее наслаждение приносит удовлетворение, полученное от такой связи. — Ровена отхлебнула вина. — Ввиду всего вышеизложенного должна сообщить о появлении у Теджара нового правоведа, Гаммеля Хагана. Встреча с ним, вероятно, поможет тебе понять тех мужчин, которые находят насилие привлекательным. О Хагане ходят слухи, наводящие на весьма тревожные размышления.