Все под контролем - Энди Макнаб

— Сначала убили Кева, — сказал я, указывая на экран. — Теперь мы видим, как его начальник путается с картелями. Резонно предположить, что мы имеем доказательство коррупции внутри УБН, включая переправку наркотиков ирландским террористам, которые ввозили их в Европу через Гибралтар. Только теперь похоже, что в конце восьмидесятых у них возникли кое-какие проблемы.

Честно сказать, Большой Аль не очень-то меня слушал. Мысль о подкупленном офицере УБН перенесла его в какой-то другой мир.

— Легко сказать! Хочешь прищучить этого мудака?

— Не знаю, что и делать.

— Прищучь его, Ники! Ненавижу копов! Ненавижу УБН! Ненавижу всех отморозков, которые сломали мне жизнь. Живи теперь, как какой-нибудь сраный отшельник. Да в гробу я видал эту федеральную программу защиты свидетелей!

Я испугался, что эмоции, накопившиеся за пять лет затворничества, выплеснутся наружу. Мне было некогда выслушивать все это.

— Фрэнки, мне нужна машина.

Он не слушал.

— Меня использовали, а потом просто вышвырнули на помойку…

— Мне нужна машина.

Большой Аль медленно спустился на землю.

— Ладно, само собой. Надолго?

— На пару дней, может, на три. И какие-то деньги.

— Когда?

— Сейчас.

Большой Аль был со странностями, невеселый отморозок, слишком мягкосердечный и глупый для этого мира, но мне было его жаль. Мое возвращение было, пожалуй, единственным светлым пятном в его жизни за многие годы. Дерьмово, наверное, жить без друзей, в постоянной тревоге, что тебя прихлопнут. Но такая жизнь будет суждена и мне, если я не доставлю этот материал Симмондсу.

Большой Аль позвонил по телефону из номера, чтобы взять напрокат машину. Автомобиль должны были доставить примерно через час, поэтому мы все втроем пошли к банкомату. Большой Аль снял тысячу двести долларов с разных счетов.

— Никогда не знаешь, в какой момент тебе срочно понадобится mucho dinero![62] — ухмыльнулся он.

Может, в конечном счете он был не так уж и глуп.

Мы вернулись в номер и стали ждать машину. И я почувствовал, что он сейчас еще что-нибудь выкинет. Он определенно что-то замышлял в последние полчаса.

— Не хочешь сделать немного денег, Ники, настоящих денег?

Я проверял сумку: не забыл ли чего.

— Ты про что? Хочешь дать мне еще?

— Вроде.

Он подошел и встал рядом со мной, пока я застегивал молнию на сумке.

— На этих файлах есть номера счетов, на которые положена очень кругленькая сумма наркодолларов. Дай мне пару минут поработать с этими материалами, и я взломаю коды. Эту фигню я могу делать с закрытыми глазами. — Он по-дружески обнял меня. — Ник, пару минут на моем ноутбуке, и мы сможем серьезно разбогатеть. Что думаешь?

Он кивал с космической скоростью, не сводя с меня глаз.

Я дал ему немного попотеть.

— Откуда я знаю, что ты заплатишь мне мою половину? — Таким образом я хотел дать ему понять, сколько я хочу.

— Я могу перевести их куда захочешь. И не переживай: как только я их сниму, никто никогда не узнает, куда они делись.

Я натянуто улыбнулся. Что-что, а уж прятать деньги Фрэнк де Сабатино умел хорошо.

— Давай, Ники Два, что скажешь? — Он широко раскинул руки и смотрел на меня, как нашаливший ребенок.

Я дал ему время, которое он просил, и написал номер счета, на который мне можно было перевести причитающуюся сумму. Да пошли они все, Келли понадобятся деньги на школу и всякое такое, а я хотел получить вознаграждение за столько лет борьбы против этих людей. Все выглядело нормально, и, кстати, это был просто бизнес.

Большой Аль закончил. С лица его не сходило серьезное, деловое выражение.

— Куда теперь собираешься? — спросил он.

— Ничего тебе не скажу — сам догадайся. Люди, с которыми я вступал в контакт, теперь мертвы, и я не хочу, чтобы то же самое случилось с тобой.

— Дерьмо собачье! — Он посмотрел на Келли и пожал плечами. — Просто не хочешь, чтобы я знал. Боишься, что проболтаюсь.

— Не в этом дело, — ответил я, хотя, по сути, дело было именно в этом. — Если у тебя получится, но ты не пришлешь деньги, то сам знаешь, что я сделаю.

Большой Аль поднял бровь.

Я посмотрел на него и улыбнулся:

— Просто сообщу нужным людям, где ты.

Какое-то время в лице его не было ни кровинки, потом он снова заулыбался, как арбуз.

— Может, на какое-то время меня и выключили, — покачал он головой, — но вижу, что ничего не изменилось.

Зазвонил телефон. Синий «ниссан» ждал у входа. Большой Аль расписался и дал мне копию договора клиента, если мне вздумается покинуть машину. Мы с Келли уселись в автомобиль, Большой Аль остался на тротуаре со своим чемоданчиком. Я нажал кнопку, окна открылись. На заднем плане все еще басисто грохотал рэп.

— Слушай, Аль, я по электронной почте сообщу тебе точное место, где оставил машину, хорошо?

Он медленно кивнул. До него постепенно доходило, что он теряет нас навсегда.

— Тебя куда-нибудь подвезти?

— Нет, есть работа. Утром мы будем богатенькими, здорово!

Мы пожали друг другу руки через открытое окно. Аль улыбнулся Келли и сказал:

— Дай слово, что приедешь навестить дядюшку Аля через десять лет, маленькая леди. Я куплю мороженое.

Мы медленно выехали на полосу. Движение было еще плотное. Рекламные огни светили так ярко, что уличные фонари казались излишними.

Келли сидела сзади, уставившись в окно, затем просто в пространство, целиком уйдя в свой маленький мир. Я не стал говорить ей, что нас ожидает путь длиной в семьсот миль.

Вскоре Дейтона осталась позади, и мы оказались в чистом поле. Мне снова и снова припоминались слова Кева: «Не поверишь, какие у меня тут дела. Твоим друзьям за океаном придется попотеть». И еще: «У меня тут кое-что наклевывается, но мне интересно твое мнение». Значит ли это, что он переговорил со своим начальником? Выходит, начальник его и замочил. Но подозревай Кев коррупцию, ни за что не стал бы говорить об этом с людьми из УБН. Тогда с кем, черт возьми, он говорил?

Я располагал кое-какими ценными документами из офиса ВИРА, многие из которых не понимал, но, может быть, Кев располагал сведениями поважнее? Чем больше у меня скапливалось информации, тем лучше будет мне, когда я доставлю ее Симмондсу. Поэтому-то мы и ехали обратно в Вашингтон.

Как только мы выбрались на шоссе, соединяющее штаты, я перевел управление машиной на автопилот, а свои мысли — на нейтралку.

Мы мчались сквозь ночную тьму, останавливаясь только, чтобы заправиться и получить порцию кофеина, который не давал мне уснуть за рулем. В довершение всего я накупил колы на случай, если Келли проснется.

На рассвете я стал примечать изменения в ландшафте — доказательство, что мы движемся на север, в зону более умеренного климата. Затем взошло солнце — огромный палящий шар — наискось справа от меня, и глаза стало пощипывать.

На следующей бензоколонке мы остановились. На этот раз Келли зашевелилась.

— Мы где? — позевывая, спросила она.

— Не знаю.

— Ну хорошо, куда мы едем?

— Это сюрприз.

— Расскажи мне про свою жену, — попросила она.

— Кажется, это было так давно, что я почти ничего не помню.

Я посмотрел в зеркало. Келли тяжело развалилась на сиденье, слишком усталая, чтобы продолжать разговор. А может, она страдала от зеленой тоски — и кто стал бы винить ее за это?

Я собирался еще разок посетить дом Кева — посмотреть, что там, и хотел проникнуть туда сегодня на закате. Я знал, что где-то в доме должен быть надежный тайник, — где, нам предстояло выяснить. После этого я намеревался убраться из окрестностей Вашингтона, и снова перед рассветом. Большой Аль еще не знал этого, но ему придется пошевелить задницей и вытащить нас из Штатов. Если он не захочет сделать это по доброй воле, придется помочь ему хорошим пинком.

Ближе к полудню Келли уже окончательно проснулась и читала журнал, который я прихватил для нее на последней остановке. Она лежала на спине, сняв кроссовки, полностью поглощенная чтением. Мы молчали. Мы пребывали в мире оберток из-под сластей, пластмассовых кофейных чашек, пакетов с чипсами и бутылок колы, в которых плавали кусочки чипсов.

— Келли?

— Ммм?

— Ты ведь знаешь, что папа устроил в доме тайник для тебя с Айдой?

— И что?

— А ты не знаешь — у папы был еще какой-нибудь тайник для важных вещей, вроде денег, или где мама могла бы хранить свои кольца?

— Да, конечно, у папы было свое, специальное местечко.

— И где это? — спросил я.

— В его берлоге.

Звучало складно. Но в этой комнате все хорошенько разворотили.

— Где именно?

— В стене.

— Где именно в стене?

— Говорю же — в стене! Однажды я видела, как папа это делает. Нас туда не пускали, но дверь была открыта, а мы как раз пришли из школы и увидели, как папа там что-то прячет. Мы стояли прямо за дверью, и он ничего не узнал.