Сломанный принц - Р. Г. Энджел

глаза и заметила Маттео, стоящего позади Луки, и все вернулось, как волна. Савио, игла.

— Савио похитил меня!

Теперь я могла яснее видеть лицо Луки и беспокойство на его лице, глубокую хмурость между бровями, тонкую линию его губ.

— Он сделал это, дорогая.

Маттео подошел и встал рядом с Лукой, выглядя по-королевски в своем темном костюме. Он критически посмотрел на меня и протянул Луке бутылку воды, прежде чем что-то сказать по-итальянски.

Лука довольно резко ответил ему, прежде чем повернуться ко мне. — Пей, это поможет от побочных эффектов лекарств, — мягко сказал Лука, все еще стоя на коленях передо мной.

Я кивнула, пытаясь взять бутылку, но моя рука слишком сильно дрожала. Лука поднес воду к моим губам, и я жадно выпила, холодная вода сотворила чудеса с моим больным горлом. Я даже не поняла, что выпила всю бутылку, пока Лука не выбросил бутылку и не заговорил через мое плечо. — Можешь принести еще одну? И еще, расскажи Энцо, что случилось.

Маттео все еще смотрел на меня, и интенсивность его взгляда заставила меня почувствовать себя неуютно.

— Они не сделали этого в одиночку, ты же знаешь это, верно? Все это было слишком хорошо исполнено.

Он говорил для Луки.

Лука вздохнул. — Я знаю, но это проблема для другого раза.

Маттео кивнул, прежде чем достать белый нагрудный платок из своего темно-серого костюма и протянуть его Луке.

Лука так нежно вытер мою щеку, что я чуть не заплакала. Этот большой мужчина всегда был так нежен со мной.

— Кровь? — ахнула я, когда он сложил ткань, чтобы положить ее в карман. Я не почувствовала боли.

Лука обхватил другую сторону моего лица своей большой рукой. — Не твоя, дорогая, — его глаза метнулись в сторону.

Я проследила за его взглядом и поморщилась. Я видела мертвых людей в больнице, но это было другим. Савио лежал на полу прямо рядом со мной, его левый мертвый глаз смотрел прямо на меня, в то время как другой был полностью закрыт пулевым ранением, его кровь медленно пачкала бетонный пол.

— О, Лука… — мой взгляд скользнул к телу немного дальше, к мертвому Бенни. — У тебя будут проблемы?

Все его лицо превратилось в такую нежность. — О, любовь моя, — он устало усмехнулся. — Тебя накачали наркотиками, похитили и чуть не убили, и ты беспокоишься обо мне?

— Конечно, — я нахмурилась, почему он так удивился? — Я люблю тебя.

Маттео прочистил горло. — Извините, что прерываю самый трогательный момент в истории, — начал он, явно совсем не сожалея. — Но нам нужно двигаться сейчас. Она не может быть здесь, когда придет команда и оставит мне ребенка.

— Ребенка? Какой ребенок?

Маттео бросил на меня раздраженный взгляд. — Ничего из того, что касается тебя, просто чтобы успокоить твой разум. Джанлука никого не убивал. Я сделал это, — сказал он, указывая на дядю Луки.

— И я убил Савио, — сказал Дом, возвращаясь с еще одной бутылкой воды. — Я не мог позволить никому причинить вред моему приятелю из OTH, верно? — он одарил меня одной из своих нахальных улыбок, пытаясь скрыть настоящий страх, который он только что испытал.

— Я даже не хочу знать, что это значит, — фыркнул Маттео. — Хватай ее, садись в машину и уезжай.

Лука потянулся ко мне и понес, как невесту.

— Что сказал тебе Маттео? — спросила я, обнимая его за шею.

— Когда? — спросил он, прежде чем поцеловать меня в висок и вздохнуть с облегчением.

— Когда он дал тебе воды.

Лука закатил глаза. — Маттео немного старомоден. Он сказал, что капо ни перед кем не встает на колени.

— Понятно…

— Я ответил, что не встану на колени ни перед кем, включая его, но женщина, которая держит мое сердце и израненную душу, является исключением из правил.

Я слегка улыбнулась ему и положила голову на изгиб его шеи, чувствуя его теплую кожу, его легкую щетину, вдыхая его опьяняющий запах после бритья; я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем в его объятиях.

Я то засыпала, то просыпалась всю дорогу до отеля.

— Я закажу тебе еды и кофе. Сейчас я помогу тебе принять душ, ладно?

Он позвонил в службу доставки еды и медленно проводил меня в ванную. Он включил воду в гигантском настенном душе, и когда роскошная ванная комната начала слегка запотевать, он снял с меня и с себя одежду с почти военной точностью и взял меня с собой в душ, намылив меня мылом с запахом сирени, а затем вымыв мне волосы с такой нежностью.

Я прислонилась к его спине, пока он массировал мне кожу головы. — Ты так хорошо обо мне заботишься, — прошептала я, чувствуя себя такой расслабленной, несмотря ни на что.

— Ты тоже хорошо обо мне заботишься; это наше партнерство, Кэсси, — он повернул меня так, чтобы я могла смотреть на него. — Это ты и я, — он поцеловал меня в кончик носа. — Всегда.

— Всегда.

Он смыл шампунь с моих волос и усадил меня на кафельное сиденье в душе, пока он быстро мылся.

Закончив, он вытер меня полотенцем и помог мне надеть пижаму, прежде чем заняться собой, а когда он оделся, он обнял меня и отнес на кровать.

— Лука, теперь я в порядке. Я не инвалид.

— Тебя похитили и накачали наркотиками, любовь моя. Позволь мне позаботиться о тебе.

Я вздохнула, но сдалась. Я знала, что это было так же важно для него, как и для меня.

Он уложил меня в кровать и укрыл меня одеялом. — Я сейчас вернусь.

Я расслабилась на пушистых подушках, когда Лука вкатил тележку, полную еды. — Я не был уверен, чего ты хочешь.

— Лука… — упрекнула я, прежде чем остановиться на тарелке с яичницей с тостами.

Он сел в удобное кремовое кресло напротив кровати и посмотрел на меня со стаканом скотча в руке.

— Выходи за меня, — выпалил он, когда я уже наполовину съела свою тарелку.

Я чуть не подавилась тостом. — Что?

— Выходи за меня замуж, завтра… просто выходи за меня замуж.

— Это предложение?

Он кивнул.

— Конечно, я выйду за тебя замуж, Лука Монтанари, но… Мы не можем просто так пожениться прямо сейчас. Это безумие; мы едва знаем друг друга.

— Да, можем. Я запросил лицензию сегодня утром, — он наклонился вперед на своем сиденье. — Я знаю тебя, я знаю все, что имеет значение. Выходи за меня замуж — завтра утром. Я не хочу уезжать из Нью-Йорка без тебя в качестве моей жены.

— Лука, это страх потерять меня, говорящего. Я…

Он покачал головой. — Я всегда