Остров - Дмитрий Колосов

Два дня она терзала отчаянно мигавший компьютер. На третий день она позвала Гиптия. Тот извлек космические таблицы и залез в них, обхватив руками оттопыренные уши. Атланты поняли, что происходит что-то важное, что они стоят на пороге какой-то тайны. Великой тайны!

Наконец обросший сизой щетиной Гиптий вылез из аналитического центра. Он вошел в рубку и, подняв над головой руки, замогильным голосом объявил:

— Дети мои, я дарю вам вечность!

— В чем дело, Гиптий? — резко спросил Командор.

— Мы только что открыли и доказали теорию временной несоотносимости иногалактических миров. Мы будем жить тысячи лет!

— Каким образом?

— Я не буду пересказывать вам теорию относительности. Скажу лишь, что время течет в разных мирах по-разному. Так вот, время на этой планете будет течь для нас ровно в семьсот пятьдесят семь раз медленнее. То есть, минует семьсот пятьдесят семь земных лет, а мы состаримся всего на год!

— Ты уверен в этом?

— Мы! — поднял вверх палец Гиптий — Да. Слета и я перепроверили это не раз. И компьютер подтвердил наши выводы. Все началось с того, — начал объяснять Гиптий, — что мы стали свидетелями необычайно долгой жизни мозга Жуса. Нас это просто поразило, но Слету заставило задуматься. По специальности она нейробиолог, всегда занималась проблемами мозга. Нейробиологи уже сталкивались с фактами, что мозг человека, погибшего в. космосе, умирал в среднем на несколько — десять—двадцать — секунд позже. Всего на несколько маленьких секунд! Слета соотнесла эти факты с девятичасовой автономной жизнью мозга Жуса и предположила, что время на земле движется для нас во много раз медленнее. Остальное — просто. Четыре дня мы это доказывали.

— Что ж, — воскликнул Командор, — если это действительно так, мы заслужили это! Мы будем править этим миром вечно. И пусть знамя Высшего Разума воссияет над нашей новой родиной!

В этом месте Гиптий решился прервать патетику Командора.

— Но в этом есть ряд неудобств. Может быть, не столь значительных, но тем не менее. Боюсь, что мы будем лишены возможности иметь детей.

— О чем ты? — засмеялся Русий — Что, эта планета подвергла стерилизации всех наших женщин? Я, по крайней мере, вполне боеспособен!

— Да нет, — хихикнул на шутку Русия планетолог, — мы сможем иметь детей, но не от наших женщин. Все физиологические процессы, подобные вынашиванию ребенка, также растянутся в семьсот пятьдесят семь раз, а я не уверен, согласятся ли наши женщины вынашивать ребенка несколько столетий.

— Да… — протянул Командор — Думаю, не согласятся.

— Мне тоже так кажется. Боюсь, мы обречены быть вечными, но бесплодными богами!

Гиптий окажется неправ. У них будут дети. Но эти дети пожрут своих родителей!

Экспансия!

Командор вытащил это слово откуда-то из глубин своей бесконечной памяти. Экспансия — стало его ночной молитвой. С экспансией он вставал рано утром. Экспансия — мы должны нести свою власть людям. Слово и дело. Слово было чуждо атлантам. Дело также не привлекало своими грязью и кровью. Атланты отрицали слово «экспансия». Русий даже не выдержал и сказал Командору:

— Опасайся! Из тебя лезет твое зрентшианское подсознание!

— Ты глуп! — последовал немедленный ответ. — Или мы встанем над миром, или мир проглотит нас. И даже не заметит этого!

Экспансия! Капля за каплей Командор долбил своей идеей мягкие податливые мозги атлантов. И сами того не замечая, они начали сдаваться. Первым присоединился подпевала Кеельсее. Он пел о великой республике атлантов, раскинувшей свои победоносные знамена над всей Землей. Он пел о могуществе, славе, памяти предков. Сладкие слова кислотой источали души атлантов. Им захотелось славы. Не они ли когда-то играли со славой? Им захотелось могущества. Не они ли когда-то держали в железной рукавице Разума народы трех планет? Им захотелось памяти. Не в их ли честь сияли золотые буквы Дома Памяти, имевшего очень короткую память?

Командор не заставлял, не неволил, не настаивал. Они сами пришли к нему и потребовали нести Разум в новые земли. Все. Даже Гумий. Даже Леда, еще недавно заслонявшая высокой нежной грудью дикарей от лазеров, воспылала нести свет народам. Это была чума, страшная чума гипертрофированного сознания. «Я» в роли спасителя всего человечества. Слабые лезли в святые. Сильные становились пророками. Из вечно цветущего древа Разума вырастал ржавый меч конкистадоров. Те пойдут с крестом и мечом; атланты пойдут с верой в Разум и бластером. Бластером? Нет! Командор посчитал, что запасы энергии ограничены, и наложил режим строжайшей экономии. Кроме того:

— Мы должны уподобиться этим диким народам. Не в знании, не в морали, а во внешних обычаях. Обычай сломать труднее, нежели стальной прут. Мы будем нести им свет Разума, но в привычных для них формах!

Первой, привычной дикарям формой стал меч. Оружейник и макрокузнец Грогут, знаменитый тем, что был единственным, пережившим катастрофу на Титре, день и ночь не гасил огонь в построенной им кузнице. Тридцать три длинных, острых как бритва титановых меча. Блестящих, словно молния, легких как память, красноречивых как голос пророка. Тридцать две руки в едином порыве вздымали мечи к небу. Одна упорно склоняла свой меч к земле.

— Ты совершаешь глупость. Ты идешь против всех, не только против меня, — говорил Командор Русию.

— Они слепые овцы, а я слишком хорошо знаю их пастуха. Твое стремление к власти погубит нас всех.

— Какое стремление к власти? Я лишь хочу, чтобы мы закрепились на этой планете…

— Это слова!

— В тебе говорит уязвленное честолюбие. Ты не можешь простить мне, что атланты пошли не за тобой. Даже твои друзья и любовница. Они отвернулись от тебя! Они посчитали тебя трусом!

— Чушь! Ты же знаешь, это не так.

— Это именно так. Опомнись! Ты мой сын, а сын должен быть рядом с отцом. Наша экспансия не повлечет за собой жертв. Мы будем велики и милосердны. Мы покорим их не мечом, а знанием. Мы воздвигнем города, которые не снятся им даже в грезах!

— А зачем же тогда меч?

Командор рассердился.

— Ты думал иначе, когда мы говорили об этом до того, как очутились на Земле!

— Я не все тогда знал. Встреча с этими несчастными открыла мне глаза. Мы делаем из них зверей и сами уподобляемся Зверю. А тебе ли рассказывать о том, как это страшно!

— Но постой, разве не они первые напали на наш катер?

— Мы осквернили их землю, и они вступились за своих поруганных богов.

— Чепуха! Что ты знаешь о богах? Что они знают о богах? Любые боги лживы. Истинен лишь один Бог-Разум, и мы подарим его землянам.