По ту сторону бездны - Татьяна Александровна Лакизюк

нет. А значит, некому затуманить мой разум и разум хранителя. Хотя…» Луна судорожно задышала, вбегая в очередной коридор.

«Правители заколдованы, а значит, и я могу быть под заклятием… То есть это не сон?»

Преодолевая страх, она коснулась одной из нитей и ощутила ее упругую силу. Нить попыталась обхватить палец, но Луна отдернула руку.

«Я чувствую их, значит, это не сон… Сны не могут быть до такой степени реальными… К тому же я чувствовала боль…»

Луна так сильно ущипнула себя за руку, что едва смогла сдержать крик. И тут же привычным движением ладони убрала красное пятно.

«Я пользуюсь силой. Это не сон».

К горлу подступила паника. Чтобы заглушить ее, Луна начала вспоминать песенки, продолжая бродить по коридорам и аккуратно отмечать каждый вход и выход. Когда закончились песни, она стала решать в уме примеры, потом – вспоминать недавно выученные медицинские темы.

«Сердце находится в центре грудной клетки и смещено нижним левым краем в левую сторону, в так называемой околосердечной сумке – перикарде, которая отделяет сердце от других органов. Оно состоит из четырех полостей, или камер: левое и правое предсердие, левый и правый желудочек», – повторяла Луна про себя, чувствуя, как колотится ее собственное сердце.

Тишина угнетала. Только сейчас она поняла, насколько разной может быть тишина. Если человек устроился в удобном кресле с хорошей книгой, тишина становится уютной и домашней. А какая глубокая тишина живет в горах! Она настолько осязаема, что хочется потрогать ее рукой.

Там, где сейчас находилась Луна, тишина была удушающей и тяжелой, она давила на плечи. Хотелось сесть и сжаться в комок, плотно заткнув уши, чтобы не слышать эту тишину. Повторив в уме половину медицинской энциклопедии, Луна поняла, что устала. В горле пересохло, хотелось пить и, как ни странно, спать.

«Я хочу спать. А во сне невозможно хотеть спать. Это точно не сон», – обреченно подумала она.

Луна заставила себя ровно дышать и продолжать идти. Девушка боялась, что если она упадет, то больше никогда не поднимется с серого пола и навсегда затеряется в этих темных лабиринтах.

Ей казалось, что прошло уже несколько часов, а может, дней. И вот остался последний неотмеченный коридор. Когда Луна на подгибающихся от усталости ногах вышла из него, она очутилась в огромной комнате.

И эта комната не была пуста. Там находились дети. Много детей разного возраста: от малышей, едва стоящих на ногах, до подростков, которым было примерно столько же лет, сколько и самой Луне.

Они молчали. И они играли в мяч. Без звонкого смеха, криков, шума, как это бывает при любой игре, а в полной тишине. Просто перекидывали мяч, даже не глядя друг на друга. Луна замерла. Было в этом потустороннем безмолвии что-то жуткое.

Дети как дети… Без уродств, страшных глаз, даже симпатичные, аккуратно одетые и причесанные. Но Луна чувствовала, как ее кожа покрылась мурашками, а сердце быстро застучало.

Неожиданно мяч полетел в ее сторону. Девушка машинально поймала его. Так неловко, что чуть не уронила. Покрутив мяч в руках, она бросила его ближайшему мальчику лет двенадцати. Тот поймал и передал дальше, одновременно сделав приглашающий жест. Луна поняла, что он зовет ее к ним в круг.

Чем ближе она подходила, тем хуже слушались ноги. Каждый шаг давался с трудом. Но Луна упорно шла, сама не зная зачем. Подойдя ближе, она смогла разглядеть этих молчаливых детей. Правильные черты, изящное сложение, длинные руки с чуткими пальцами, какие бывают только у целителей, хорошо отутюженная и выстиранная одежда, прически, уложенные волосок к волоску.

Почему же она их так боялась? До дрожи в коленях, до холодного пота на лбу. Луна хотела что-то сказать, но, к ужасу, поняла, что не может вымолвить ни слова. Из пересохшего горла вырвалось только нечленораздельное мычание:

– О-у-ы-к-п-ы-а…

Ужас окутал ее плотным одеялом, а разум отказывался верить в реальность происходящего. Она не здесь. Это все-таки сон. Это все неправда. Крепко зажмурив глаза, Луна с надеждой их открыла. Но нет. Ничего не изменилось. Дети играют в мяч. В полной тишине.

Она заставила себя сделать еще один шаг, хотела дернуть мальчика за рукав, чтобы привлечь его внимание, но пальцы провалились в пустоту. Луна повторила попытку. С тем же результатом.

Она беззвучно закричала и попятилась, открывая рот, словно выброшенная на берег рыба. К ней опять полетел мяч. Она выставила вперед руки и вновь поймала его, ощутив упругую оболочку. Мальчик посмотрел на нее и снова жестом позвал в круг. Девушка взглянула в его глаза и опять попыталась закричать. В ужасе отбросив мяч, Луна упала и начала отползать от этого страшного места, от этих жутких детей.

Она поняла, что ее так испугало. Глаза детей ничего не выражали. Они были пусты и мертвы.

Луна закричала и на этот раз услышала собственный крик. Она рывком села на кровати. Рядом суетились перепуганные родители, которых позвал Фиччик. Второй час они пытались привести в чувство дочь, метавшуюся во сне.

– Мама, я видела детей целителей, – зарыдала Луна.

– То есть? – не поняла Нефелина, беспокойно вытирая испарину со лба дочери.

– Я видела детей целителей… Тех, которым не суждено было родиться из-за проклятия ведьмы. Я видела их всех. И малышей, и моих ровесников. Какими бы они выросли, если б родились. Их души заперты под бездной, в ужасной комнате, у них пустые глаза… Я должна что-то сделать… Иначе…

И тут Луна поняла, что хотел от нее этот мальчик.

– Что? Что иначе? – воскликнул Александрит.

– Иначе я окажусь среди них, – выдавила из себя девушка и вновь потеряла сознание.

Тонкая струйка крови потекла из носа.

Родители в ужасе смотрели на нее.

Поездку в Валоремию решили отложить до утра – ни Алекс, ни Криолина не желали отходить от Луны. Они хотели убедиться, что ее здоровью ничего не угрожает. К рукам Алекса добавились руки Аниты и Гилмара. В полном молчании они занесли их над девушкой и закрыли глаза, сосредоточившись на борьбе с черной магией.

4

Рано утром перед поездкой в Манибион к Гелиодору подбежал взволнованный Аметрин:

– Господин Гелиодор, разрешите обратиться?

– Слушаю тебя, Аметрин.

– Посмотрите, что мы обнаружили в вещах Гиацинта.

С тех пор как Аметрин узнал о предательстве отца, он называл его только по имени или званию.

Аметрин протянул Гелиодору старинный блокнот в потрепанном кожаном переплете. Гелиодор осторожно открыл его и увидел страницы, исписанные мелким, словно бисер, почерком. Прочитав первую страницу, Гелиодор изумленно поднял