Подняться на башню - Лора Андронова

— Сколько им еще до границы?

— Три дня. Может, два — спуститься со склона, пересечь Приволье, миновать скалы. Как идти будут.

— Деревни там есть поблизости на Приволье? — Кирун робко, как в школе, поднял руку:

— Есть, господин. Ягодный Яр и Картухи.

— Свободные поселения, так?

— Так точно, — подтвердил полковник. — Скопища не желающих платить налоги мерзавцев.

— Эвакуировать. Тихо. Тайно.

— Но ведь…

— Нам не нужна народная истерия и толпы обезумевших крестьян, рвущихся в Убарис.

Дибас козырнул и негромко засмеялся, но его смех быстро стих под холодным взглядом герцога. Полковник смущенно откашлялся и спросил:

— Что-нибудь еще, ваша светлость?

— Доставьте мне самые подробные карты окрестностей Тещиной Пасти и Гилейского хребта. Полагаю, лейтенант хорошо знаком с теми местами?

— Так точно, ваша светлость! — Кирун вытянулся в струнку, соперничая осанкой с украшавшей комнату мраморной фигурой какого-то вождя древности, далекого предка убарских сеньоров. — Каждый камешек, каждую тропку помню.

— Ты поможешь мне. Назначаю тебя своим оруженосцем.

Молодой военный едва не подпрыгнул на месте:

— Так точно, ваша светлость! Когда прикажете приступать?

Герцог не ответил. Он остановился возле настенных часов, нажал на скрытый рычажок, и гномы снова исполнили свой танец под попискивание игрушечной скрипки. Когда площадка попыталась спрятаться внутри часового механизма, вельможа придержал ее пальцами, не давая ускользнуть. Кирун следил за его действиями с опасливым любопытством.

— Войска готовятся выступать, — осмелился заметить полковник. — Я распорядился о дополнительном призыве — под соусом войны со Самарагдом, но сами понимаете — много ли сейчас наберешь, после Императорского похода-то?

Акина кивнул. Его взгляд был совершенно отсутствующим, губы беззвучно шевелились.

— Как некстати, ох как некстати…

— Да уж, — подтвердил Дибас, нервно подкручивая ус. — Хуже времени и нарочно не придумаешь, ваша светлость.

— Вот еще что, — спохватился герцог. — Прикажи подготовить гельмара. Скорее всего нам придется им воспользоваться.

— Так точно, светлейший господин. Будет исполнено!

— И мальчишку прихвати. Покажи ему, где тут что.

Полковник молча козырнул и поманил к себе новоиспеченного оруженосца. Оба поклонились и скрылись за дверью. Тяжело вздохнув, Акина снова повернулся к часам.

— По какой такой Ристагом проклятой причине они опять лезут на наши земли? — пробормотал герцог себе под нос.

Пальцы вельможи отпустили деревянный язычок, и он со стуком втянулся внутрь часов. Жалобно звякнули пружины. Акина вздрогнул и поморщился от боли в желудке

— Чего им тут надо? — проговорил он, опять надавливая на крошечный рычаг.

Хёльв проснулся поздно, когда солнце уже высоко поднялось над башнями Хан-Хессе, Откинув одеяло, он встал и босиком прошлепал к окну, выходившему на Ди Лод-ни — одну из красивейших площадей столицы. Спящий фонтан был укутан снегом, белые шапки лежали на чугунных скамейках, на скульптурах, на фонарях. Стекла искрились ледяными узорами.

Несмотря на крепчавший мороз, в доме Риль было тепло. С удовольствием потягиваясь, Хёльв обошел комнату. Его ноги мягко ступали по коврам, по блестящему ясеневому паркету. Остановившись возле умывальника, он сделал несколько упражнений, разминая затекшие руки.

Намыливая шею, Хёльв пытался вспомнить, что ему снилось. Сон был ярким, очень живым, он еще маячил где-то совсем рядом, звучал в голове отрывками фраз, но с каждой минутой все больше бледнел и таял.

Что же это было? — вслух спросил юноша и тут же понял, что сон ушел окончательно.

Внизу, в столовой, его вдали Лэррен и Риль. На чародейке было белое, вышитое по подолу голубой нитью платье и газовый шарф. В уложенных, поднятых надо лбом волосах поблескивали бериллы.

«Она выглядит как знатная госпожа, — с ужасом подумал Хёльв. — Хотя, собственно, почему — как? Судя по этому особняку, она и есть знатная госпожам.

— Завтракать будешь? — безмятежно спросила Риль, и по ее улыбке он понял, что волшебница прочитала его мысли.

Хёльв затравленно кивнул и, примостившись на краешке стола, придвинул к себе тарелку с ветчиной. Потянулся к булочкам.

— Так что, говоришь, есть надежда? — спросил Лэррен, продолжая начатый до появления юноши разговор. Риль кивнула:

— Горничные говорят, что, проснувшись утром, он расплакался и несколько раз пробормотал: «Всемилостивая Амна». Думаю, постепенно его можно будет вернуть. Да и подлечить не мешало бы: сестры явно не слишком старались поставить его на ноги.

Эльф неопределенно хмыкнул.

Из-за дверей донесся грохот, голоса, топот множества ног. В столовую вбежал раскрасневшийся паж, следом вошли две горничные, заботливо ведя спотыкавшегося юродивого.

От удивления Хёльв даже перестал есть. Умытый и причесанный, облаченный в костюм хорошего сукна, калека больше не походил на извалявшегося в придорожной канаве нищего. Его усы и борода были аккуратно подстрижены, щеки — выбриты и припудрены.

Опустив голову, калека неловко подошел к столу и вцепился пальцами в спинку стула.

Риль улыбнулась и поднялась ему навстречу, шелестя платьем.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Угощайтесь.

Калека поднял на нее глаза, и его лицо мгновенно изменилось. Сонное, бессмысленное выражение исчезло, уступив место живой заинтересованности. Отступив на шаг от стола, он склонился в поклоне, прижал правую руку к сердцу.

— Рыцарь Мерлок, прелестная госпожа. Почту за честь вам служить, — четко выговорил он.

Все с изумлением уставились на него.

— Однако, — буркнул Лэррен.

— Он понимает, — сказал Хёльв. Горничные тревожно защебетали.

— Неужели пришел в себя? — воскликнула одна.

— Каков кавалер! Не мог себе позволить при даме в безумии пребывать, прыснула другая.

Риль знаком приказала им замолчать, быстро подошла к рыцарю и заглянула ему в глаза.

— Я здоров, — хрипло сказал он. Моргнул, потряс головой. — Я совершенно здоров.

— Вид проснувшийся, — прокомментировал эльф, Мерлок выпрямился, с удивлением посмотрел на свои искалеченные ноги, на покрытые бугристыми шрамами кисти рук. Согнул и разогнул изуродованные пальцы.

— Что со мной? — прошептал он. Никто не ответил.

— Что со мной произошло? — повторил он настойчивее. Все молчали.

— Я не помню, — с ужасом сказал Мерлок. — Я ничего не помню.

Лэррен и Хёльв смущенно переглянулись. Чародейка вздохнула, обняла рыцаря за плечи.