Диктатура Гурова (сборник) - Николай Леонов

Набрав номер спасателей, Лев сообщил им, куда нужно прислать технику для подъема затонувшей машины, после чего немедленно позвонил Стасу.

– Что с Таней? – спросил он, ощущая острое нежелание услышать что-нибудь наподобие «ее больше нет».

Но, к его огромному облегчению, ответ последовал куда более оптимистичный.

– Состояние средней тяжести – перелом бедренной кости и сотрясение головного мозга. Не считая уймы ушибов и ссадин, – сообщил Крячко и тут же спросил сам: – А что у тебя? Эти твари – ушли, нет?

– И так, и эдак… – не отрывая взгляда от реки, с досадой в голосе прокомментировал Гуров. – Вон, «Мазда» спикировала с набережной и перешла в подчинение подводного флота. Одни колеса чуть выглядывают. Думаю, ждать, что кто-то вынырнет, смысла уже нет. Минуты три жду. О! Уже и автокран на подходе. Уже и местные коллеги подрулили… Ну, все, иду к ним. Надо хотя бы глянуть, кто же был в этой чертовой «Мазде»?

Стас, дождавшись «Скорой» и сопроводив Таню до больницы, отбыл по своим делам только тогда, когда убедился, что девушкой без проволочек занялись лучшие докторские кадры. Он не поленился даже зайти к главному врачу и, помахав перед его носом своей «корочкой», свирепо уведомил, что за ее выздоровление тот отвечает не только должностью, но и головой.

Он и в тот момент, когда девушку сбила взбесившаяся «Мазда», больше всего опасался, что еще какой-нибудь кретин, не имеющий обыкновения следить за дорожной обстановкой, пролетев по улице, запросто может проехать прямо по женскому телу, лежащему на асфальте. Подбегая к Тане, он заранее выхватил из-за пазухи пистолет и внушительно показал его мчавшимся в его сторону авто. Этот жест мгновенно понял всякий – и излишне торопливый, и чрезмерно самоуверенный, и «шибко крутой», и не шибко обученный дорожной грамоте. Ответом на него стал дружный скрежет тормозов, и справа от Стаса на почтительном расстоянии замерли как вкопанные несколько машин, за которыми тут же начала выстраиваться сигналящая очередь.

…Решив на данный момент наиважнейшую для себя задачу – помочь пострадавшей то ли от чьей-то безмозглой тупости, то ли от не менее тупого, но злобного умысла, Крячко вышел на крыльцо больницы и решил-таки съездить к месту жительства Ирины Суконцевой. Уже почти «на автопилоте», заглянув под днище своего «мерина», он сел в кабину и покатил в сторону улицы Демьяновской, до которой тащиться нужно было не меньше часа, с учетом умеренной ситуации с пробками. Включив музыку, Стас лихо лавировал из ряда в ряд, при первой же возможности стараясь уйти с больших, хронически перегруженных магистралей на гораздо менее загруженные малые улочки. Москву он знал отменно, и найти кратчайшую дорогу из «пункта А» в «пункт Б» по наименее загруженным магистралям мог лучше иного таксиста даже без ставших модными электронных навигаторов.

На ум ему опять вдруг пришли сомнения относительно его новой знакомой, назвавшейся Еленой Зиминской. Их сногсшибательно бурный роман, завязавшийся, можно сказать, в считаные минуты и первоначально приводивший любвеобильного Станислава в неописуемый восторг, теперь внутренне у него стал вызывать ощущение чего-то умело навязанного ему, причем с каким-то хитрым подтекстом.

«Да-а, что-то я тут здорово прошляпил! – руля по улицам, размышлял он. – Как судак проглотил блесну. А ведь Леночка-то – Лева прав! – штучка очень непростая… Да! Что-то уж очень ее интересуют мои служебные дела. Но как же она умело и тонко умеет забраться в душу – прямо как опытный «щипач» в карман ротозея! Сразу-то даже и не заподозришь, куда и к чему она клонит и что конкретно имеет в виду. Ну, и что же теперь делать?..»

Поразмыслив, Крячко решил, что надо тоже тонко и ненавязчиво выяснить, кто она на самом деле, и тогда уже принимать окончательное решение – просто порвать с ней или использовать ее как канал для снабжения противной стороны дезинформацией.

…Улица Демьяновская оказалась весьма пестрой по своей архитектуре, где еще хрущевские пятиэтажки соседствовали с девятиэтажками эпохи «застоя» и ультрасовременными домами-башнями из металла и сплошного тонированного стекла. Дом тридцать пять – заурядная хрущевка, зато с новенькими металлическими дверями и домофонами – стоял в глубине двора, в окружении старых тополей. Заметив компанию бабулек, сидящих на лавочке в тени кем-то сооруженного «грибка», Стас оставил машину у начала аллейки, ведущей к дому, и направился к местному «политбюро» пешим ходом.

Поздоровавшись и представившись как член некой некоммерческой общественной организации, противостоящей распространению наркомании среди молодежи, свой визит он обозначил как изучение обстановки наркоторговли в этом микрорайоне.

– …Наши добровольные помощники сообщили нам о том, что в округе улицы Демьяновской какие-то дельцы из Средней Азии начали расширять сбыт героина и анаши. Вы не замечали, здесь торговцы «дурью» не шастают? А то мы ими займемся обязательно.

– А вы их колотите, что ль? Ну, чтобы они детишек всякой дрянью не травили? – поинтересовалась одна из «заседательниц».

– Знаете, стараемся действовать строго в рамках закона, – Крячко сокрушенно вздохнул. – Обычно незаметно их фотографируем, а снимки отдаем в наркополицию. За последний месяц больше десятка торговцев отправилось на нары.

– Ой, ну это вы молодцы! – восхитилась одна из бабулек. – Ну, у нас так-то с этим тут спокойно. Хотя иногда всякие такие злыдни и появляются. Да-а-а…

– Мне тут наши ребята из группы разведки дали пару адресов… Может, расскажете, что там за люди? Вот, смотрите… Так… Квартира сорок первая, где проживает дважды судимый Барсуков, который вроде бы содержит тайный притон для своих дружков, которые собираются у него покурить анашу.

Эти слова отчего-то среди присутствующих вызвали оживление и смех.

– Гос-с-поди помилуй! – одна из бабулек сердито перекрестилась и недоуменно развела руками. – Мужчина, что за бред вы несете?! Это же моя квартира, и никакого дважды судимого там нет, никакого притона я не содержу!

– Ради бога, прошу простить! – Стас огорченно развел руками. – Значит, чего-то напутали. Ну что с них возьмешь – молодежь! Одни попрыгушки на уме… Очень вас прошу меня извинить!

– Да будет тебе, Ивановна! – урезонивающе махнула рукой бабулька, говорившая о том, что у их дома спокойно. – Ну, ошибся человек – всякое бывает!

Адресовав ей самую признательную улыбку, Крячко изобразил неуверенность и нерешительность.

– Вот еще адрес – даже не знаю, спрашивать или нет? В квартире пятьдесят восьмой кто проживает? Случайно не Липасов? Тоже, по нашим данным, имеет связь с наркоторговлей.

– Да не-е-т, модница там живет одна, Ирка Суконцева, – разом заговорили бабульки.

Судя по всему, упоминание о молодой соседке по дому оказалось сродни охапке сухих поленьев, подброшенных в угасающую топку разговора «за жисть». Разом оживившись, бабульки с места в бой ринулись обсуждать «эту беспутяку», которая «только мазаться да глазки строить горазда». В течение получаса Станислав узнал всю подноготную Суконцевой, про всех «ее хахалей», в том числе и про Вертянина. По словам рассказчиц, Ирина, даже встречаясь с Андреем, за его спиной ухитрялась водить шашни со своим соседом по лестничной площадке, в то время разведенным.

– Небось думала, что он ее возьмет, – злорадствовали бабульки. – Ага! А он возьми да и сойдись с женой. Вот ей и обломилось!

О происшествии с Вертяниным наслышаны были многие. Но вот в тот мартовский день его машину во дворе дома не видел никто.

– …Так она, понимаешь, приехала-то с каким-то новым хахалем! – вспомнила одна из бабулек. – Да, да, да! Машина у того инженера была синяя, а в тот день Ирка приехала на большой такой, черной. Через двор шли, обжимались… Ни стыда ни совести! – заключила она.

Поблагодарив своих собеседниц за интересное общение и оставив им свой телефон, Стас отбыл в главк. Перекусив по пути в одном из кафе, к себе на работу он прибыл ближе к двум. Гуров уже был на месте. Он сидел за ноутбуком, изучая какие-то материалы.

Повествование Стаса о его поездке на Демьяновскую Льва очень заинтересовало. Разумеется, напрямую использовать полученную информацию было довольно проблематично. Даже поставив Суконцеву перед фактом того, что она сказала явную неправду о событиях двадцать седьмого марта, заставить ее признаться в чем-то ином было нереально. Ну да, она согласится, что ее подвела память, что она оговорилась. Но вот своей причастности к тому злополучному ДТП все равно не признает.

– …Проще сделать так, – выслушав приятеля, рассудил Гуров. – Надо выбить решение по прослушке всех ее телефонов – сотовых, городских и служебных. Как только этот вопрос будет решен, ты ей нанесешь визит и напрямую заявишь о том, что считаешь ее причастной к происшедшему с Вертяниным. Думаю, она тут же кинется кому-то звонить. Главное, сделать это внезапно, чтобы она не успела сориентироваться и запаниковала.